— Они делают корсеты для королевы, — величественно произнес Рошан. — А для вас — бюстгальтеры.
— Но нас не волнует нижнее белье, — возразила Нэнси. — Никто его не увидит.
Рошан вздохнул:
— Шик, девушки, начинается с основания. Подходящий бюстгальтер — это часть имиджа, который я создаю для вас.
— Но у меня куча этих чертовых бюстгальтеров, — пожаловалась Нэнси.
— Да, и «балкончики», и нейлоновые, и как их там, которые возводят твои роскошные груди к самому подбородку. Настоящие леди подвешивают их ниже.
Она засмеялась.
— Разве я не выгляжу сексуально?
— Лишь в определенной степени, — сказал Рошан. — Тебе нужно меньше сексуальности. А Руфе, честно говоря, не мешало бы побольше. Что ты в данный момент носишь под шерстяной кофтой?
— В общем, ничего…
— И твоя грудь выглядит как гладильная доска. Ты не должна скрывать свои достоинства.
Взяв ее за руку и глядя ей прямо в глаза, он добавил:
— Доверься мне.
Нэнси сразу же понравилась Рошану, но с Руфой все обстояло по-другому. Он любил Руфу страстно, но без сексуального влечения, подобно средневековому рыцарю, и поклялся себе, что введет ее в общество разодетой, как принцесса. Он таскал их по магазинам, пока они не нагрузились многочисленными сумками и коробками. Когда они взяли такси, короткий январский день клонился к вечеру.
— Это не значит, что мы покончили с этим делом: нужна как минимум еще неделя, чтобы отсортировать некоторые вечерние платья.
Руфа не могла и слышать о вечерних платьях. У нее в животе что-то тревожно сжималось, когда она вспоминала, сколько денег потрачено и каков источник их поступления. Ситуацию ухудшало глубокое удовольствие, испытываемое ею от красивой одежды, — темный блеск плотного шелка, маслянистая мягкость настоящей кожи. Брошенные на чашу весов роскошь и фривольность действовали коварно и опьяняюще. Она уже встретилась с Доброй Волшебницей и отведала ее заколдованное турецкое зелье, и теперь единственное, чего она желала, — это новых впечатлений. Эдвард пришел бы в ужас.
«Обратного пути нет, — размышляла она, — мы обязаны преуспеть».
Когда они вернулись домой, Нэнси хотела посидеть за чашечкой чая, но остальные не желали и слышать об этом. Рошан повел сестер прямо наверх, чтобы превратить двух сельских девушек в красоток голубой крови, которым предначертаны ослепительные брачные предложения.
* * *
Уэнди и Макс составляли ожидавшую в кухне аудиторию. Уэнди была немного удивлена, что Макс проявляет к этому столько интереса. Приезд Нэнси и Руфы сделал его раздражительным и отрешенным, но он стал проводить дома больше времени, чем раньше. Обычно к дому Уэнди он относился как ко временному пристанищу восходящего гения. Но теперь приходил домой раньше, и всякий раз, когда Уэнди появлялась из своей приемной, она находила его расхаживающим взад и вперед.
— Неопределенность убивает меня, — сказал он. — Ты не хочешь попить чайку, Уэнд?
Она была уже наготове.
— Хочешь угостить?
— Нет. Просто подумал: ты собираешься поставить чай.
— Много думаешь, — сказала Уэнди. — Я не слуга.
— О'кей, о'кей. — Он агрессивно схватил чайник. — По крайней мере займусь чем-то.
— Ты не в себе, что ли? — Уэнди задумчиво взирала на своего красивого квартиранта. — И причина — Нэнси, да? Можно было догадаться, что она тебе понравится.
Макс был уязвлен, но постарался перевести все в шутку.
— Она восхитительна. Да и Руфа тоже. Я это сразу же заметил.
— Ты испортишь все дело.
— Ради Бога, Уэнди, дай мне прийти в себя, — отрезал Макс. — Чего же ты хочешь, когда приводишь в дом двух златокудрых богинь? Собираешься выселить меня как рехнувшегося?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Они приехали сюда, чтобы выйти замуж за богатых.
— И я им мешаю?
Уэнди улыбнулась. Магическая сила сексуальности Макса напомнила ей атмосферу, сложившуюся вокруг Настоящего Мужчины.
— Это не было бы проблемой, особенно если бы ты не нравился так Нэнси.
Он ухмыльнулся.
— Ты так считаешь?
— Ее нужно лишь немного подтолкнуть — и она по уши втрескается в тебя.
— Всего-то? Спасибо, Уэнди.
Она нехотя засмеялась.
— Ты ужасен. Хочу лишь заметить: не сбивай ее с толку, если ты… если у тебя нет серьезных намерений.
Макс передал ей чашку серого, еще не совсем заваренного чая и резко опустился на стул. Стул предостерегающе затрещал под его тяжестью. Макс не был крупным мужчиной, но ему всегда не хватало пространства.
— У них действительно серьезные брачные намерения?
Уэнди пила чай маленькими глотками.
— Весьма серьезные, хотя не могу сказать, что одобряю это. Семья очень нуждается в деньгах. Но я бы, конечно, хотела, чтобы они вышли замуж по любви.
— А почему они не могут влюбиться? На кой черт вся эта глупая затея с браком?
— Настоящий Мужчина был большой поклонник брака.
Макс фыркнул.
— Только на словах, потому что это давало ему прекрасный предлог не связывать себя надолго ни с кем из своих возлюбленных.
Уэнди была вынуждена признать, что в этом есть доля истины. Она не должна позволить Максу думать, что это действительно так.
— Да нет, он очень верил в привязанность на всю жизнь к одной женщине. И этой женщиной была Роза. Я всегда знала это.
— Ну а что же оставалось на твою долю? — спросил Макс. — Как ты могла вот так поехать и влюбиться в него, зная, что в конечном счете он бросит тебя?
— Настоящий Мужчина не бросал меня, — сказала Уэнди. Мечтательно улыбаясь, она приложила губы к краю чашки. — Он не поступал так и с другими. Он просто умел блестяще пользоваться жизнью.
Она знала, что это звучит, по меньшей мере, странно, знала, что никогда не убедит Макса. В душе она хранила доступные лишь ей одной воспоминания, которыми она не собиралась ни с кем делиться…
…Настоящий Мужчина лежал на спине на мокрой лужайке у небольшой реки в Мелизмейте. Дело было в конце весны, и воздух был насыщен ее благоуханием. Когда Уэнди полузакрывала глаза, то видела его как наяву — с закинутыми под голову руками, красивым профилем, обращенным к приветливому голубому небу.
И он говорил:
— У тебя стремление к поэзии, Уэнди. Ты никогда не обретешь счастья, если не будешь поддерживать эту поэтическую склонность.
Она сидела рядом с ним в высокой траве.
— Что ты имеешь в виду? Что я должна делать?
— Просто обосновывайся как можно ближе к тому месту, где действительно хочешь находиться.
— О… — Именно там она и хотела быть всегда — в этом сиянии солнца и состоянии безмятежности.
