Володя взялся за ручки и прильнул к окуляру. Он сразу обратил внимание на вид и качество оптики. Повернув перископ немного левее, он увидел конвой. Это был их конвой – он сразу узнал силуэты некоторых транспортов.
– Ты узнаешь свой конвой?
Владимир кивнул – у него неожиданно перехватило горло и пересохли губы.
– Зер гут! Вег!
Владимир отошел от перископа.
Сверху, из открытого рубочного люка, тянуло свежим, холодным воздухом. Эх, оказаться бы сейчас снова на конвое!
– Порт назначения? – спросил капитан.
– Мурманск! – не колеблясь, ответил Владимир.
На самом деле Мурманск в значительной степени был разрушен ударами немецкой авиации, и, чтобы уберечь грузы, прибывающие с конвоями, транспорты большей частью разгружались в Архангельске. Идти туда было дальше, чем в Мурманск, но безопаснее – только редкие бомбардировщики могли прорваться туда.
Капитан удовлетворенно кивнул.
– Ты уже бывал у русских с конвоями?
– Йес.
– Тогда знаешь подходы к порту?
– Йес.
Володя уже после первых вопросов понял, куда клонит капитан подлодки. По карте немец может вывести лодку к Мурманску, но всегда есть нюансы вроде минных полей или боновых заграждений, которые могут значительно осложнить жизнь экипажу подлодки или сорвать предполагаемую атаку – даже привести к гибели лодки.
Капитан махнул рукой, и моряк увел Володю в их временное с Юджином узилище. Володя понял, что капитан хочет попробовать войти в гавань Мурманска. Шумы винтов транспортов будут заглушать шум подводной лодки, и она сможет проникнуть в бухту необнаруженной.
Но транспорты в гавань заводит лоцман, он знает узости, отмели и схемы минных полей.
Понятно, что немец задумал лихую операцию, и, если ему удастся войти в гавань, он торпедами может спокойно пустить на дно несколько судов. Неподвижные, крупные транспорты – очень удобная и легкая цель. Только накося выкуси! Транспорты пойдут в Архангельск, а там совсем другие условия!
Володя ухмыльнулся.
– Ты чего? – удивился Юджин.
– В перископ видел наш конвой. Целехонек, идет под эскортом военных судов к Медвежьему.
– Да, уже недалеко осталось, меньше суток. Там их сменят русские.
Оба замолчали. Похоже, когда конвой изменит курс на Архангельск, командир подлодки пойдет за ними и попробует атаковать там. А может быть, и после Медвежьего совершит атаку, надеясь, что русские не смогут охранять так же, как англичане.
Да, на Северном флоте в тот период не было таких крупных кораблей, как английские крейсера, но наши с охраной конвоев справлялись не хуже. Они знали, что грузы на кораблях помогают сражаться с немцами, знали цену каждому снаряду, каждому доставленному танку или самолету.
Рядом с ними, за переборкой, был жилой отсек, гальюн и камбуз. Немцы называли отсек «Потсдамской площадью», потому что через него кто-то постоянно проходил: или подводники из носовых отсеков на обед, или из дизельного или кормового отсека в гальюн или центральный пост.
Лодка была небольшой: длиной 67 метров, шириной по корпусу 6,2 метра, и надводное водоизмещение – 769 тонн, а потому тесноватой для 46 членов экипажа.
Эта лодка была самой массовой серией подлодок в германском флоте. Немецкие подводники любили ее за простоту, надежность, хорошие боевые качества. При скорости надводного хода на дизелях она развивала 17,7 узла, имела глубину погружения рабочую 250 метров и предельную – 295 метров. За счет толстой – до 22 мм – стали прочного корпуса не боялась попадания снарядов малокалиберной – до 37 мм калибром – артиллерии. И обладала четырьмя носовыми и одним торпедным аппаратом.
Обоих пленных кормили и три раза в день выводили в гальюн. Когда они проходили по жилому отсеку, с двухъярусных кроватей на них с любопытством смотрели подводники.
Большую часть времени лодка шла надводным ходом, держась от конвоя в отдалении. При подходе к острову Медвежий, когда акустики доложили командиру о приближении нескольких кораблей русских, тот изменил курс, уйдя вправо. Теперь он шел впереди конвоя, полагая успеть подойти к Мурманску первым.
Ночью пленники забылись тяжелым сном на деревянном настиле и были разбужены криком за переборкой. Потом подводники стали распевать песни.
– Что случилось-то? У кого-то из экипажа день рождения?
– Алехандро, ты спятил? Или потерял счет времени после купания в ледяной воде Норвежского моря? Сегодня новогодняя ночь, заканчивается тысяча девятьсот сорок второй год, через, – Юджин посмотрел на часы, – двадцать минут наступит первое января нового, тысяча девятьсот сорок третьего года. Мы в Британии дарим подарки на Рождество, но в Новый год тоже зажигаем свечи, поздравляем друг друга.
– Не береди душу.
Володя тоже вспомнил, как он встречал новогодние праздники с родителями и друзьями.
Слегка поколебавшись, Юджин спросил:
– Ты женат?
– Не успел еще.
– А у меня семья есть, мальчуган. Смотри! – он выудил из кармана фото. Но после купания в морской воде черно-белая фотография пошла разводами и пятнами. Юджин огорчился и убрал фото.
Лодка почти непрерывно шла надводным ходом двое суток. Потом она начала маневрировать и погрузилась на перископную глубину. Ход застопорили, и лодка теперь «висела» в воде. Володя понял, что командир поджидает конвой.
Лодка периодически всплывала, заряжала аккумуляторы и снова уходила на глубину. У перископа постоянно находился вахтенный офицер.
Шли часы, миновали сутки, другие. Во время сеанса радиосвязи командир, капитан-лейтенант Генрих Брод, получил радиограмму, в которой сообщалось, что, по данным авиаразведки, конвой вошел в Кольский залив.
Капитан был зол – находясь на позиции, он упустил конвой. Но и уходить с пустыми руками ему не хотелось. Рано или поздно из порта в порт пойдет транспорт, надо только набраться терпения. А этого качества подводникам не занимать.
Через сутки на лодке прозвенел сигнал «Боевая тревога». По деревянному настилу затопали ботинки подводников, спешащих к своим боевым постам.
Лодка описала циркуляцию и всплыла в позиционное положение. Ее стало слегка покачивать с борта на борт. Запустились дизеля, и субмарина пошла малым ходом. Лодка явно готовилась к торпедной атаке.
– Хоть бы промахнулись, сволочи! – сказал Володя.
– Ты о чем? – спросил Юджин.
– Лодка идет в торпедную атаку – вот только на кого?
– Неужели на конвой?
Судовому механику все эволюции лодки ни о чем не говорили. А для Владимира поворот, шумы, звонок боевой тревоги были понятны. Вот корпус слегка вздрогнул, немного задрался нос – это вышла торпеда. Впрочем, лодка тут же удифферентовалась, приняв воду в торпедозаместительные цистерны на носу.
Володя посмотрел на часы с секундной стрелкой. Прошла минута. Секундная стрелка прошла половину второго круга, когда по корпусу лодки раздался гидравлический удар. «Вот гады! Попали в кого-то!» – подумал Володя. Мысленно он посчитал дистанцию до цели – выходило немного меньше морской мили.
Неожиданно громыхнуло орудие субмарины, потом – еще раз. Понятно, добивают транспорт, определил Володя.
Юджин не уловил момента, не понял, когда лодка выпустила торпеду, но, услышав грохот орудия, встревожился:
– Алехандро, что это может быть? По лодке стреляют?
– Нет, – мрачно ответил Володя, – это с лодки стреляют из пушки по подбитому ее же торпедой судну.
Дизели заглохли, застучали каблуки по трапу. Люк задраили, зашумела вода в цистернах, палуба стала проваливаться из-под ног. Лодка погружалась.
Мимо них по коридору прошли подводники. Они были возбуждены, громко разговаривали и смеялись. Еще бы, одержали победу, и, скорее всего, над беззащитным транспортом – чего же не радоваться?
Лодка имела довольно мощную пушку калибра 88 миллиметров с запасом в 220 снарядов – как осколочных, так и бронебойных, и могла из орудия, не используя торпеды, потопить небольшое судно или добить уже поврежденное. В 1941–1942 годах в северных морях многие суда Советского Союза ходили без воинского прикрытия из-за нехватки военных кораблей.
На гражданские суда устанавливали зенитные пулеметы, иногда морские пушки небольших калибров. Для сопровождения переделывали траулеры в тральщики, устанавливая оборудование для сброса глубинных бомб и резки минрепов, ставили орудия. Выручало то, что судовые команды, плавая в этих акваториях долгое время, хорошо знали побережье, отмели и острова бухты. Иногда, в случае нападения немецких кораблей или подводных лодок, они успевали укрыться в мелких бухтах, куда не могли пройти подлодки или крупнотоннажные суда.
Посылали немцы в Баренцево или Карское море тяжелые крейсеры, вроде «Адмирала Шпеера», в сопровождении эсминцев – уж очень им хотелось перерезать сообщения по Северному морскому пути. К тому же не зря Арктику называли «кухней погоды». Для авиации всех воюющих стран, так же как и для судоходства, жизненно необходимо было знать прогноз погоды. Как наши, так и немцы на многочисленных островах, вроде Новой Земли, Колгуева или побережья Северного Ледовитого океана, ставили полярные метеорадиостанции, снабжали служащих запасами топлива, воды и продуктов, строили домики для персонала. Немцы ухитрялись располагать такие станции даже на островах в устье Лены, недалеко от Неелова залива. А на острове Колгуева и Новой Земле они ставили базы снабжения и ремонта своих подводных лодок.
