пятерка, но была еще и третья. Мне выдали двадцать пять фунтов – тремя пятерками и одной десятифунтовой купюрой. Куда же ушла третья пятерка? А, ну конечно, как я могла забыть! Я поставила ее на лошадь.
– Вы делали ставку через букмекерскую контору?
– Нет. Просто тогда от нечего делать я отправилась в Ньюмаркет и поставила пять фунтов на какую-то лошадь по имени не то Горящий Глаз, не то Молодчина, не то как-то еще, ставка была пятьдесят к одному. Разумеется, эта кляча проиграла, со мной всегда так. Какой-то мужчина в поезде «дал мне наводку» и даже записал кличку лошади. Я вручила записочку вместе с деньгами первому попавшемуся мне букмекеру – смешной такой седоволосый человек с хриплым голосом – и больше я этой банкноты никогда не видела.
– Можете вспомнить, в какой день это было?
– Думаю, в субботу. Да, точно, в субботу.
– Большое спасибо, миссис Форрест. Это станет большим подспорьем в расследовании, если мы сможем отследить весь путь этих банкнот. Одна из них всплыла при… определенных обстоятельствах.
– Могу я поинтересоваться, при каких, или это служебная тайна?
Паркер колебался. Он почти жалел теперь, что сразу в лоб не спросил у миссис Форрест, как ее пятифунтовая купюра оказалась в сумочке мертвой официантки, найденной в Эппинге. Застань он ее врасплох, может, она и раскололась бы от неожиданности. А теперь он дал ей время сплести эту небылицу про скачки. Конечно, невозможно проследить путь купюры, переданной неизвестному букмекеру из рук в руки. Но не успел он и слова сказать, как Уимзи первый раз вступил в разговор, причем таким несвойственным ему высоким раздраженным голосом, что его друг был немало озадачен.
– Все это пустая трата времени, – выпалил он. – «Желанье Эгламуру отомстить во мне сильней, чем к Сильвии любовь»[29].
– Кто такая Сильвия? – с большим изумлением спросила миссис Форрест.
– Кто такая Сильвия? – затараторил Уимзи. – У Шекспира найдется нужное высказывание на любой случай. Но, разрази меня гром, мне не до смеха. Это очень серьезно, и вы не имеете права смеяться над этим. Сильвия жутко расстроена, и врач боится, что это может сказаться на ее сердце. Возможно, вы не знаете, миссис Форрест, но Сильвия Линдхорст – моя кузина. И она желает знать, мы все желаем знать – не перебивайте меня, инспектор, всеми этими ухищрениями мы ничего не добьемся, – я желаю знать, миссис Форрест, кто здесь у вас ужинал вечером двадцать шестого апреля. Кто это был? Кто?! Можете мне сказать?
На сей раз миссис Форрест явно была ошеломлена. Даже под толстым слоем пудры было видно, как вспыхнули и тут же побледнели ее щеки; а в глазах появилось нечто гораздо большее, нежели просто смятение, – какая-то злобная ярость, как у загнанной в угол кошки.
– Двадцать шестого? – запнувшись, переспросила она. – Я не могу…
– Я так и знал! – вскричал Уимзи. – И та девушка, Ивлин, тоже не сомневалась в этом. Кто это был, миссис Форрест? Отвечайте!
– Никто… Тут никого не было, – сказала та, задыхаясь.
– Не надо, миссис Форрест, подумайте лучше, – произнес Паркер, быстро подхватывая игру. – Вы же не будете нас убеждать, что в одиночку выпили три бутылки шампанского «Вдова Клико» и съели ужин на двоих.
– Не забудьте про ветчину, – вставил Уимзи с самодовольным видом, – браденхэмскую ветчину, специально приготовленную и доставленную из «Фортнум и Мейсон». Ну, миссис Форрест?
– Погодите. Одну минуту. Я все вам скажу.
Ладони женщины стиснули розовую шелковую диванную подушку.
– Я… Можно мне что-нибудь выпить? Там, в столовой, на буфете.
Уимзи быстро встал и исчез в соседней комнате. Отсутствовал он довольно долго, как показалось Паркеру. Миссис Форрест сидела, откинувшись на спинку дивана, словно в полной прострации, однако дыхание у нее было ровным, Паркер видел, что она собирается с мыслями. «Придумывает новую байку», – сердито пробормотал он себе под нос. Тем не менее он не мог давить на нее в такой момент, не показавшись жестоким.
За раздвижными дверями лорд Питер производил немало шума, звеня бокалами и что-то переставляя с места на место. Наконец он вернулся.
– Прошу простить за задержку, – извинился он, протягивая миссис Форрест бокал бренди с содовой. – Не мог найти сифон. Всегда был немного рассеян, знаете ли. Так говорят все мои друзья. Прямо в глаза. И потом я пролил немного содовой на буфет. Руки трясутся. Нервы, знаете ли, ни к черту. Ну что, вам лучше? Вот и хорошо. Поставьте бокал. Эта штука должна вам помочь собраться. Может, еще один? Бросьте, вам это не повредит. Не возражаете, если я и себе налью? А то я что-то сильно разнервничался. Крайне неприятное и щепетильное дело. Так что, еще один? Вот и правильно.
С бокалом в руке он снова потопал в столовую, оставив Паркера ерзать в ожидании его возвращения. Присутствие детектива-любителя порой создает затруднения. Уимзи вернулся; на сей раз он проявил больше благоразумия, прихватив поднос, на котором стояли графин, сифон и три бокала.
– Ну вот, – сказал он, – теперь все мы чувствуем себя лучше. Вы готовы ответить на наш вопрос, миссис Форрест?
– А могу я для начала поинтересоваться, какое право вы имеете мне его задавать?
Паркер бросил на друга раздраженный взгляд. Вот что значит дать подозреваемому время подумать.
– Право? – взорвался Уимзи. – Право?! Разумеется, у нас есть такое право. Полиция может задавать какие угодно вопросы, когда что-то случается. А тут убийство! Право ей…
– Убийство?
В глазах женщины появилось напряженно-любопытное выражение. Паркер не понял его смысла, но Уимзи распознал сразу же. Последний раз он видел такое выражение в глазах крупного финансиста, когда тот взялся за перо, чтобы подписать контракт. Уимзи приглашали быть свидетелем при подписании, но он отказался. То был контракт, сломавший тысячи жизней. Финансиста вскоре после этого убили, а Уимзи не согласился расследовать это дело, сформулировав отказ цитатой из Дюма: «Да свершится правосудие Божие!»[30]
– Боюсь, – сказала миссис Форрест, – что в таком случае я не смогу вам помочь. Двадцать шестого у меня в гостях действительно был друг, но его, насколько мне известно, не убили и он никого не убил.
– Значит, это был мужчина? – спросил Паркер.
Миссис Форрест с насмешливо-притворным раскаянием кивнула.
– Мы с мужем живем раздельно, – пробормотала она.
– Прошу прощения, – сказал Паркер, – но вынужден просить вас назвать имя и адрес этого джентльмена.
– Не слишком ли много вы просите? Возможно, если бы вы сообщили мне больше подробностей…
– Видите ли, – снова вступил Уимзи, – нам необходимо знать наверняка, был это Линдхерст или нет. Моя кузина страшно расстроена, как я уже говорил, и эта девушка, Ивлин, тоже доставляет неприятности. Признаться
