видел на примере нашего друга Карра, что получается, когда один какой-нибудь врач оказывается чуть более смелым, чем остальные.
– Ну, так он ничего и не смог доказать.
– Знаю. Но это не значит, что доказывать было нечего. Вспомни десятки и сотни убийц, которых никто не преследовал и даже не подозревал до тех пор, пока они не заходили слишком далеко и не совершали глупость, которая срывала им все представление. Например, Палмер. Он избавился от жены, брата, тещи и незаконнорожденных детей, и все ему сходило с рук до тех пор, пока он не совершил ошибку, расправившись с Куком слишком уж эффектным способом. Или посмотри на Джорджа Джозефа Смита. Никому и в голову не приходило подозревать его, после того как утонули две его первые жены. Только когда он утопил третью, появились сомнения. Армстронг тоже мог бы выйти сухим из воды, совершив намного больше преступлений, чем было ему в конце концов предъявлено, если бы не споткнулся на Мартине и отравленных шоколадных конфетах – вот это и разворошило гнездо шершней. Берка и Хейра осудили за убийство старухи, а потом они беспечально признались, что за два месяца прикончили шестнадцать человек, и никто об этом ни сном ни духом не ведал.
– Но они ведь были пойманы.
– Только потому, что оказались дураками. Если ты убиваешь кого-то жестоким кровавым способом, или травишь человека с богатырским здоровьем, или избавляешься от наследодателя на следующий день после того, как он подписал завещание в твою пользу, или приканчиваешь всех встречных, пока люди не начинают думать, что ты – одушевленное воплощение анчара[37], то естественно, что в конце концов тебя найдут. Но выбери кого-нибудь старого и больного, такого, чья смерть на первый взгляд не принесет тебе никакой выгоды, используй разумный метод убийства, который позволит выдать его за естественную смерть или несчастный случай, не повторяй своих опытов слишком часто – и ты в безопасности. Готов поклясться, что далеко не все смерти с подтвержденным диагнозом сердечных болезней, гастроэнтеритов и гриппа являются делом рук только природы. Убить так легко, Чарлз, так чертовски легко – даже не имея опыта.
Паркер выглядел озадаченным.
– В том, что ты говоришь, есть разумное зерно, – признал он. – Я сам слышал несколько занятных историй на эту тему. Думаю, и все мы слышали. Но мисс Доусон…
– Случай с мисс Доусон влечет меня неудержимо, Чарлз. Такой чудесный сюжет! Такая старая и больная. Так близка к смерти. Вот-вот должна скончаться. Никаких родственников, которые стали бы задавать неудобные вопросы. Никаких привязанностей или старых друзей. И такая богатая. Признáюсь, Чарлз, иногда, лежа в постели, я прямо-таки облизываюсь, придумывая способы и средства, которыми можно было бы умертвить мисс Доусон.
– Тем не менее, пока ты не придумал такого, который опровергает результаты анализов и не имеет очевидного мотива, можешь считать, что старания твои напрасны, – трезво возразил Паркер, которого немного коробил этот весьма неприятный разговор.
– С этим нельзя не согласиться, – ответил лорд Питер, – но это лишь доказывает, что пока я – третьеразрядный убийца. Подожди, вот усовершенствую свой метод – и уж тогда я тебе покажу… может быть. Какой-то старый мудрец сказал: каждый из нас держит в своих руках жизнь другого человека – но только одного, Чарлз, только одного.
Глава 9
Завещание
Как нашу волю применить, чтобы с твоей она слилась?
А. Теннисон. In Memoriam[38]
– Алло! Алло… алло! Оператор, «о, кто ты? – птица иль пустой лишь голос с вышины?»[39]… Отнюдь нет, у меня и в мыслях не было издеваться, дитя мое, это цитата из стихотворения мистера Вордсворта… ну, так попробуйте соединить еще раз… благодарю… Это доктор Карр? Лорд Питер Уимзи вас беспокоит… о, да… да-да… ага!.. Ничуть… Мы готовы реабилитировать вас и вернуть домой увенчанным триумфальным венком из листьев сенны и крушины[40]… Нет, кроме шуток… Мы пришли к выводу, что это действительно серьезно… Да… Мне нужен адрес сестры Форбс… Да, записываю… Еще раз, как? Лутон?.. А, Тутинг[41], понял… Ни секунды не сомневаюсь, что она мегера, но и я ведь Великий Панджандрум[42] с маленькой круглой кнопочкой на макушке… Огромное спасибо… горячо приветствую! Да, еще кое-что… алло-алло!.. Она не занимается акушерством? А-ку-шерст-вом… Анна-Кэтрин-Шекс… А-ку-шерст-вом. Нет? Вы уверены?.. Было бы просто ужасно, если бы занималась: мне при всем желании не удалось бы организовать потребность в родовспоможении. Но поскольку вы уверены… Конечно, конечно… да… Ни за что на свете… Никакого отношения к вам. До свиданья, старина, до свиданья.
Лорд Питер повесил трубку, весело насвистел какой-то мотивчик и вызвал Бантера.
– Милорд?
– Бантер, какой костюм приличествует мужчине, ожидающему прибавления в семействе?
– Сожалею, милорд, но я не в курсе последней моды для будущих отцов. Однако думаю, что подойдет любой костюм, который будет способствовать спокойному и бодрому расположению духа вашей дамы.
– К сожалению, я не знаю этой дамы. Она – лишь игра моего чрезмерно буйного воображения. Но, полагаю, внешний вид должен свидетельствовать о радужных ожиданиях, гордости собой и легком волнении.
– Как у новобрачного, милорд, если я правильно понял. Тогда я бы предложил светло-серый пиджачный костюм – из ткани с легким начесом, к нему блекло-аметистовые галстук и носки и мягкую шляпу. Я бы не рекомендовал котелок, милорд. Мужчина в котелке, выказывающий признаки волнения, ассоциируется с финансистом.
– Вы, безусловно, правы, Бантер. И еще я надену те перчатки, которые так прискорбно испачкал вчера на Чаринг-Кросс. Будто я так взволнован, что мне не до перчаток.
– Очень хорошо, милорд.
– И, наверное, без трости.
– Вашей светлости виднее, конечно, но я бы сказал, что манипуляции с тростью порой помогают выразить эмоции.
– И опять ваша правда, Бантер. Вызовите мне такси, скажите, что я еду в Тутинг.
Сестра Форбс выразила глубочайшее сожаление. Она была бы счастлива оказать помощь мистеру Симмсу-Гейторпу, но никогда не занималась акушерством. Интересно, кто ввел мистера Симмса-Гейторпа в заблуждение, назвав ему ее имя?
– Знаете, я бы не сказал, что был введен в заблуждение, – ответил мистер Симмс-Гейторп, роняя трость и поднимая ее с простодушным смехом. – Мисс Мергатройд – вы ведь знаете мисс Мергатройд из Лихэмптона, ну да, она самая – так вот, о вас я услышал от нее (что являлось чистой правдой), и она сказала мне, что вы на редкость приятный человек – уж простите, что «перехожу на личности», – и что было бы замечательно, если бы мне удалось уговорить вас приехать. Только вот она не была
