— Можешь осмотреть квартиру, если вдруг тебя заинтересует мое скромное пристанище, — донесся до нее звук его голоса. — Чувствуй себя как дома.
Мира с удовольствием воспользовалась приглашением, поскольку была у него в гостях впервые и давно уже хотела посмотреть, как живет ее друг.
Ничего особенного. Две просторные светлые комнаты, все довольно опрятно и со вкусом. Ничего лишнего: никаких безделушек, милых сувениров. Из последнего Мира сделала довольно отрадный для себя вывод, что нога женщины здесь еще не ступала.
Единственным, что привлекло ее внимание, была стоящая на кофейном столике медная чаша, увитая плющом. Широкая у основания, но мелкая, она едва ли могла служить чем‑то, кроме украшения. Мира не могла не отметить тонкость работы: каждый листик растения, рельефно выступающий на поверхности металла, отличался от другого и, казалось, вот — вот зашевелится на ветру.
Почувствовав на себе взгляд, девушка обернулась. Александр стоял за ее спиной.
— Интересный сувенир, — заметила Мира, продолжая вертеть чашу в руках.
— Это не сувенир; это — память. И будь добра, поставь на место.
Голос его был таким непроницаемо холодным, что девушка вздрогнула от неожиданности и поспешила выполнить указание, причем с такой осторожностью, словно чаша была сделана не из меди, а из хрусталя. Что‑то похожее на эту интонацию ей удалось уловить в его речи лишь однажды. Это было в день их первой встречи на кладбище, когда он услышал ее имя. Что за страшные тайны прошлого заставляют его так меняться, стирая светлый образ — Мира не знала, а порой даже сомневалась, что хочет знать.
— Прости, — пробормотала девушка, поражаясь тому, что лишь интонация его голоса и укор во взгляде заставляют ее чувствовать себя провинившейся школьницей, притом, что реальной вины на ней нет. Иногда она чувствовала, что может доверять ему, как лучшему другу, а порой не могла отделаться от чувства, что он стоит на ступеньку выше ее. И всегда будет стоять.
Мира и Александр вместе вышли из комнаты, и вдруг она неожиданно спросила:
— Саша, а у тебя есть братья… или сестры, кроме Мирры?
Александр внимательно посмотрел ей в глаза. Мира готова была поклясться, что он больше не сердится, но привычная улыбка больше не появлялась на его лице.
— Ты хочешь знать, не моего ли брата — близнеца ты видела вчера вечером? — его откровенность, потрясающая привычка говорить напрямую безумно нравилась Мире — она терпеть не могла лжи — но вместе с тем слегка пугала.
— Такие мысли приходили мне в голову, — призналась девушка.
— Нет, у меня нет и никогда не было ни братьев, ни сестер… кроме Мирры.
— Александр, — Мира остановилась и взяла его за руку, — я хочу, чтобы ты знал… — она остановилась и нервно сглотнула. Александр физически ощущал напряженность, повисшую в воздухе. — Я должна сказать это сейчас, чтобы больше не возвращаться… Мне очень стыдно, что я вчера убежала, бросив тебя… то есть его — этого человека, — поправилась она, когда Александр покачал головой. — Я очень испугалась, но впредь буду мужественнее, — пообещала Мира.
— Не надо, Мира. Ты не должна страдать или даже рисковать ради других. Те, кто ищут неприятности, находят их, и если не могут справиться… что ж, поделом.
— Ты говоришь о… о том человеке?
— И о нем тоже. Думаю, он получил то, что заслужил. Все в мире происходит по справедливости, просто нам не всегда известны обстоятельства и мы не можем в полной мере оценить происходящее.
— Всегда?
— Почти всегда.
Александр был спокоен, но в его карих глазах, словно застывших на месте, Мира разглядело нечто такое, чего прежде не видела — беспощадность.
— Я не согласна, — возразила девушка. — И что бы ты ни говорил, я очень раскаиваюсь в своем поступке и в следующий раз сделаю другой выбор.
— Следующего раза не будет, — возразил молодой человек, но в голосе его Мире послышалось одобрение.
— Раз уж я у тебя в гостях, может быть, покажешь мне семейный фотоальбом. Интересно было бы посмотреть, каким ты был в детстве.
— В детстве у меня были веснушки по всему лицу. Но тебе придется поверить в это на слово: фотографий не осталось.
— Как же так вышло?
— Они все сгорели на пожаре. На том самом, где погибли мои родители. Пойдем, Мира. Уже поздно.
В первый раз он упомянул о своих родителях, причем явно желая, чтобы он же стал и последним. Мира хотела сказать что‑то, надеясь утешить его и ободрить, но все‑таки промолчала. Она слишком многого не знала — чересчур много белых пятен на карте его жизни; чересчур много печали за жизнерадостной улыбкой. Впрочем, кое‑что она могла сказать наверняка: чего он уж точно никогда не пожелал бы услышать от нее — так это жалости.
Уже в дверях Мира заметила:
— Ты забыл выключить музыку. Играет на полную мощность.
— Я специально оставил ее включенной — для моего соседа снизу. Наши предпочтения в музыке не совпадают: я люблю рок, он предпочитает попсу. Так что время от времени приобщаем друг друга, причем исключительно в вечернее и ночное время.
— А как на это смотрят другие соседи?
— Так вышло, что соседние квартиры пустуют, так что в нашу дуэль никто не вмешивается. О, сегодня он будет особенно рад. Мой сосед — студент и сейчас как раз сдает сессию. Заряд бодрости — это именно то, что ему нужно!
— Но это же жестоко! — возмутилась Мира, мгновенно представив себя в положении парня.
— Поделом! Он тоже доставил мне немало неприятных минут.
Они вышли из дома, как всегда держась за руки, но против обыкновения, в полном молчании. До квартиры девушки было двадцать минут хода: по иронии судьбы, Мира и Александр жили неподалеку друг от друга.
Сумерки незаметно опустились на землю. Оживленные проспекты Воронежа еще кипели жизнью, но они шли дворами, и вокруг было поразительно тихо. Мира напряженно вглядывалась в темные кусты, неясные очертания которых вырисовывались в сгущающемся сумраке — в душе всколыхнулись неприятные воспоминания.
Вдруг внимание девушки привлекла фигура человека, неподвижно лежащего в палисаднике у одного из домов.
— Смотри! — Мира обратила внимание Александра на фигуру мужчины. — Что это с ним?
Девушка сделала шаг по направлению к распростертому на земле человеку, но ее спутник удержал ее за руку:
— Всего лишь пьяница.
— А если ему стало плохо?
— От него за километр разит алкоголем, — Александр не отпускал ее руки.
Словно в подтверждение его слов мужчина на земле заворочался и что‑то невнятно пробормотал.
