— Твои действия отлаженно показывают врёшь или нет. Говоришь, что у меня кровь, но сама на дверь то и дело поглядываешь, - разваливает парень своими словами моё предположение, как карточный домик.
— Ты не прав, - невинно хлопаю глазами.
— Я смотрю на дверь, так как тебе хочу помочь. Зинаида Васильевна недалеко ушла. Успеем позвать её, - обнадёживаю враками своими.
Но знаю, что дикому вряд ли можно помочь. Разве, что отвести к психиатру.
— Отпусти. Я схожу за медсестрой, - рвусь на свободу.
И снова отвратительно получается - силы не равны.
Сдуваю прядь, выбившуюся из хвоста.
Артём видя, что я прекратила попытки сбежать, издевательски проводит по затылку. Демонстрирует мне чистую ладонь.
— Впиталась кровь?
— Получше поищи. С моей стороны она видна, - даю бесплатный совет.
Нехристь.
Хорошо. Хорошо.
Если хочет - кто я такая, чтобы отказывать?
Будем играть по его правилам.
Издеватель сразу помечает, что во мне что-то переменилось и ему это не нравится.
Загадочно обнимаю его за шею.
Мне тоже многое не нравится, но тем не менее терплю.
Заранее прошу прощение у себя за предстоящие бессонные ночи.
Я бы не стала осуществлять эту безумную идею, но другого выхода не вижу.
— Знаешь, Тём, - убавляю громкость голоса. — Можно и попробовать.
— Что? - зачарованно следит за моими действиями.
Наглаживаю крепкие плечи, перехожу ниже. Медленно умираю от стыда, но не сдаюсь.
— Наказание можно попробовать. Ты хотел меня наказать? - обольстительно улыбаюсь.
Настолько разошлась, что у самой душа раз двадцать вылетела. Но я добилась того, что хотела - полной потери бдительности.
Маленькая девочка внутри меня запищала от того, что я придумала.
Вдохнув поглубже, запускаю пальцы в короткие волосы, притягиваю парня к себе ближе.
Прижимаюсь к тёплым губам своими и мысль пролетает - пришёл мой конец. Поступок понятен, как божий день.
Но Артём меня не раскусил?
Святые бублики.
Первый раз в жизни целую парня. И ни простого же...боже. Что творю?
САМА! ПОЦЕЛОВАЛА! ДИКОГО!
И ни в щёчку, ни в щёчку.
Но…
Почему он не отталкивает меня?
Хочу сама отстраниться, смирившись с тем, что ответа не дождусь и не успеваю.
Артём не даёт впасть в истерику и до конца обдумать, что я наделала.
Нежно захватив мой подбородок, углубляет поцелуй. Крадёт удивлённый судорожный вдох.
И лёгкие без спроса заполняет гроза, которая не хочет уходить, как бы я её не прогоняла.
Остаётся для того, чтобы безжалостно выжечь в памяти имя дикого.
Не знаю сколько длилось наше безумство.
Не знаю, так как время перестало для меня существовать.
Но важно одно - я могла таки собраться и прекратить плавиться в его руках.
Сто раз повторив про себя, что он этого заслуживает, выбрасываю колено вперёд.
Прямо, как дедушка учил.
Грабли разжались сиюминутно.
Болезненно застонав, лихо, всея универа, склоняется в «коленолоктевой».
Вытерла губы тыльной стороной ладони, демонстративно проплевалась.
— Ещё раз станешь угрожать, я тебе сильнее врежу. До конца омлет сделаю. Наказывать он собрался. Себя накажи.
Артём выпрямляется, по выражению его лица, догадываюсь - то что было до -цветочки.
Ягодки пошли прямо сейчас.
Я не кричала и не звала на помощь.
Сорвалась и побежала к двери.
И толи я действительно офигенную глазунью умею делать, и Артём побоялся повторить сей опыт. Толи переоценил свои силы и не пришёл до конца в себя.
Не знаю.
Самое важное - я успешно смогла вылететь из зала.
Не нужно мне форма, не нужна еда.
Добежать бы живой до своей комнаты.
Забаррикадируюсь и буду молиться.
Авось «отче наш» спасёт от появления разозлённого демона на моём пороге.
Врезаюсь в кого-то, извинившись, пытаюсь обойти препятствие.
— Варя. Ты как? Варь. На тебе лица нет. Что с тобой? - не даёт отойти Колесникова.
— Он не отпускал к тебе, - оправдывается.
— Придурок Свиридов. Тот, что сказал, что у меня…ну, сама помнишь.
— Не извиняйся. Знаю ты бы помогла. Догадывалась, что тебе не давали. Не знала лишь кто, - замолкаю, увидев, что мы не одни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Позади Алёны сидит на скамейке кудрявый парень. Синяя майка, чёрные шорты.
Свиридов высокий. Невольно сравниваю его с диким.
Худощавее, но жилистый.
И по наглости вижу, что Алёне, к сожалению, тоже попался тот ещё...перчик.
Отравляет Колесникову зелёными глазищами и не уходит.
Почему?
— Он тебя ждёт?
— Пусть заждётся...Дикой что-то сделал тебе? Варь, насчёт наказания.
Вздрагиваю.
— Обычно за мелкие провинности, заставляют убираться. Поняла? Если Дикой нажалуется, тебя максимум заставят подметать двор, мыть полы, стирать.
— Я примерно и знала, что здесь не отдают одного ученика на растерзание другого.
— Да! Не отдают. Он...? Обманул тебя? Заставил что-то...
— Я его поцеловала.
Алёна, как в стену врезается.
— Не слышу, - трясёт головой. — Прости. Мне показалось или ты...
— Я его поцеловала.
— Он тебя...
— Нет. Я его сама... Того-этого. Алё-на, - застонав, завизжала, запрыгала, но не помогло.
— Что я наделала? Мой первый поцелуй и с диким. Убей меня. Или ударь. Лучше ударь сильнее по затылку, чтобы я забыла, - страдаю.
Колесникова похлопывает успокаивающе по спине.
— Скажи спасибо, что это был дикий. И ты его сама поцеловала. Меня урод этот... - цедит сквозь зубы, убегая глазами к Свиридову.
—...насильно засосал, - передёргивается одноклассница от отвращения.
Неистово трёт губы.
Свиридов опаляет яростью затанцевавшую Алёну.
Он не мог слышать о чём мы говорим - находился достаточно далеко. Но видел, что мы делаем, поэтому танец племён народа «умба-юмба» не упустил из виду.
Алёна не удовлетворившись своими действиями, спрашивает: — У тебя жвачки не завалялась случаем?
— По жвачке Ледов специалист, - припоминаю ошарашено.
23
— Держи ватрушку, - Алёна протаскивает её по столу в мою сторону.
Пододвигает чашку с чаем.
С безразличием посмотрела на пластиковую тарелочку. Вроде бы вкусная сдоба. Пахнет сладко, но аппетита нет.
— Варь, прекрати ты себя изводить. Поцеловала. С кем не бывает?! Дикого кто только не лобызал.
— Спасибо за утешение, - срываюсь.
Но не Алёна же толкнула на его губы. Плохо сформулировалась мысль... Не она как бы виновата.
И я на задворках сознания прекрасно понимаю, но остановить себя не могу.
— Приятно осознавать, что я с общественным унитазом поцеловалась. Нет. Отмотав время назад, я согласна была в тот момент и на унитаз. Всяко лучше чем с ним... - поставив локоть на стол, устало закрываю глаза, облокачиваюсь головой на руку.
— Хорошо, что Артём тебя не слышит, - причмокивает Колесникова. — Представляю, чтобы было...
Мне и представлять не нужно.
Своими глазами видела его гнев, до сих пор коленки дрожат.
— Но что теперь? Голодовку объявить? Ешь. Сладкое классно поднимает настроение.
Поднимаю голову, а Алёна, не теряя больше ни минуты, зверски разрезав отбивную, отправила кусочек в рот.
Ситуация со Свиридовым её, видимо, особо не парила.
Стало завидно.
— Надо помотреть на произошедшее с разных сторон, - говорит Колесникова, когда утоляет первый голод.
Воистину у кого какие тараканы в голове.
По моему мнению, лучше есть меньше, но часто, чем один раз, да так озверело.
Недалеко и до гастрита дойти, придерживаясь режима - один приём пищи за день.
Но кто я, чтобы нравоучать Алёну, решившую получить вместо медленных, но невредящих здоровью результов, быстрые.
— Ты хотела его поцеловать? - ставит в тупик, работая челюстями как щелкунчик из одноименной сказки.
— Эй, Варя? А-у?
— Нет. Разумеется...не хотела, - уверенно заявляю, закашлявшись.
