к выходу.
— Чувствую, что мы сегодня не поедим, — Паша похлопал меня по плечу.
— Ну, на этот раз тоже накажем ее? — прошептал Лазарев, когда девушка выбежала.
— Ой, Серый, на этот раз все серьезно и без шуток.
— Видимо, хорошо, что мы приехали, да?
— Да… Крови было бы…. Во… — Паха провел рукой над головой.
— Вот… — в руках Яны было 3 осколка, которые когда-то были моей кружкой. Она проехала со мной весь мир. Ни в одном аэропорту ее не разбили, а она…. Я затушил сигарету и открыл ящик кухонного гарнитура.
— Паш? Накрой на стол, а то в ближайшее время наша деточка будет занята, — я положил на стол тюбик суперклея. — Вперед, кролик!
— Почему кролик? — прошептал Лазарев.
— Не спрашивал… мало ли какие сексуальные предпо….
— Замолчи, а то не получишь свою кружку! — взвизгнула Яна и ударила меня, так и не дав договорить
Яна ходила у дверей кабинета почти час, даже несколько раз бралась за ручку, но потом отпускала и уходила. Мне стало интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы наконец, войти. 51 минута… не мало.
— Прости меня!
— За что простить?
— Когда я нервничаю, веду себя странно…
— Это мягко сказано! — я крутанулся на кресле, повернувшись лицом к приоткрытым дверям. Яна стояла, прислонившись к косяку и теребила длинные светлые волосы.
— Почему ты всегда меня перебиваешь? Я пришла, чтобы извиниться за испорченные джинсы, рубашки, разбитую кружку!
— Кружку ты склеила, а остальное — бездушные тряпки!
— Почему ты не разрешаешь позвонить мужу?
Яна села на самый край кожаного дивана, так, словно готова была сбежать в любую минуту. Полуденные лучи солнца заглядывали сквозь деревянные жалюзи на окнах, раскрашивая кабинет в причудливую полоску. Она чуть нагнулась, пряча глаза от слепящего света. Я допил остывший кофе одним глотком.
— А можно встречный вопрос?
— Да…
— А почему ты до сих пор не позвонила? Домашний телефон я не отключал. Руки не связаны, в комнате не заперта, — я закурил, выпуская тонкую змейку дыма в потолок.
— Потому что ты сказал, что нельзя!
— Это все?
— Я знаю… Я все знаю! — вдруг зашептала Яна. Она стала выкручивать свои пальцы, теребя тонкое обручальное кольцо, которое носила на среднем пальце.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты все знаешь. Такие, как ты, не могут не знать. Наверное, я еще не повзрослела, — Яна встала и, подойдя, аккуратно забрала сигарету из моей руки. — Я до сих пор верю в чудеса, любовь и верность…
Я молчал, наблюдая за мягкими движениями девушки. Она подошла к окну, и медленно поднесла сигарету к губам. Слегка коснулась фильтра, сделала быструю затяжку и выдохнула. Конечно! А я всю голову сломал, почему она срывает свое негодование на мне.
— Это единственная, по-настоящему вредная привычка.
— Курение?
— Доверчивость! Когда растёшь среди себе подобных, стараешься при любой возможности поговорить с теми, кто далек от привычного мира! Лариса. Мы познакомились в школе. Она была из неблагополучной семьи. Мы стали дружить, она почти жила у меня. Я делила с ней дом, еду, гардероб…. Но никогда не думала, что придётся делить и мужа! А она тоже замужем. И между прочим, Кирилл с ее мужем лучшие друзья. Как это возможно?
— Тогда почему ты с ним, ведь все знаешь! За, что? Чем они заслужили твоё доверие? Или дружбу? — слова вырвались, а я не хотел ничего говорить. Одно дело догадываться, а другое — когда твои мысли становятся фактом. Яна закусила нижнюю губу и сосредоточила взгляд на тлеющей сигарете. Пепел падал в пепельницу, а она крутила ее, наблюдая за тем, как сигарета тает в ее руках.
— А разве любят за что-то? — она выбросила сигарету так быстро и перевела на меня взгляд, сложив руки на груди.
— О! Я не специалист в делах душевных. Не верю я ни людям, ни словам, ни клятвам! — я подкатился к столу, чтобы ближе рассмотреть ее лицо. — Никому не верю! Это все сказка, выдуманная слабаками! Можно жить и без привязанности, и без дружбы! Все это слабость! И мне это не интересно! Иногда близкий, за которого ты готов получить пулю, становится твоим палачом. А я не хочу быть тем, кто будет всматриваться в его глаза и надеяться, что это розыгрыш! Запомни, чем ближе человек, тем больнее он предает!
— Циник, — прошептала Яна.
— Факт.
— Любят вопреки, — Она нагнулась, приблизившись настолько близко, что я почувствовал аромат яблок, из которых она готовила пирог. — Нельзя любить за внешность, за характер, за голос. Нельзя любить в благодарность, по приказу, по необходимости! Нельзя! Любишь вопреки принципам, времени, обстоятельствам! Вопреки здравому смыслу! Отдаешь себя всего! Без остатка, без жалости! Только в силу того, что чувствуешь необъяснимую тягу к человеку! Просто тянет, как магнитом! И все!
— П-ф… как просто. Спасибо, деточка, что объяснила всё. Тогда скажи мне, вот ты… вопреки…
— Не люблю, — выпалила Янка, резко выдохнув весь воздух из легких, словно было тяжело.
— Тогда в чем причина?
— Я хотела не замечать, вдруг всё это окажется шуткой! — она сильно зажмурила глаза, отчего веки покрылись множеством глубоких морщинок.
— Однозначно не любишь, — я еле сдержал улыбку, которая непонятно отчего хотела растянуться на моем лице.
— Почему?
— Потому что не вопреки! Потому что не готова принять измену, потому что больно. Потому что надеешься, что ошиблась. Тут два варианта. Либо не любишь, либо твоя теория «вопреки» — бред!
— Хм…
— Ты только что проиграла своим же картам!
— Ты опасный игрок.
— Я просто честный игрок. Ваша тяга к самоуничтожению, путем влюбленности, мне дика.
— А как же семья?
— Семья должна быть.
— А как же… — Яна опустила глаза и снова закусила губу.
— Разве нужна привязанность, чтобы создать семью?
— Уже не знаю… но любовь нужна просто… не для семьи. Просто, чтобы была!
— Нет. Семью можно выстроить на симпатии, желании.
— Как все просто у тебя.
