Он долго бы так размышлял, или сходил бы с ума, если бы да кабы, но всему бывает конец, даже сумасшествию. Сумасшествию добровольному. И как дежа-вю предстал перед ним зазеркальный замок, кажется, из прошлых снов, погруженный в темноту ночи, сегодня без огней, совсем не праздничный, серый. Две тени, две девушки сидели на каменных ступенях, идущих ввысь. Одна – большая тень, другая – уже.
– Девушки, добрый вечер, или уже ночи, – произнес он.
Молчание.
– Простите за навязчивость, но мне не верится, что такие хрупкие и очаровательные девушки не боятся темноты, – продолжал он, все еще не видя их, не видя, насколько они хрупки и очаровательны.
Опять молчание. Явная заинтересованность в знакомстве, расшифровал. В ином расположении духа, давно послали бы.
– Я не хулиган, приставать не буду. Меня вам нечего опасаться. Я моряк, – последнее слово оказалось спасительным кругом, который вместе со шлепком при падении на воду, принес еще один звук: «спички бряк», и, вследствие этого, продолжение речи, – закурить не хотите?
Девицы зашевелились. Он терпеливо ждал. Они вышли из тени и оказались вполне кампанейскими. Та, которая габаритнее, взяла у него сигарету, с жадностью прикурила, и уже при свете оглядела оценивающе. Вторая, худощавая, с признаками болезненной слабости, не курила, но стояла рядом и смотрела, склонив на бок голову на манер мелеховской Натальи. Одетые в легкие платья, они поочередно поежились от надвигавшегося холода.
– Зябко? – спросил Сергей. Снял джинсовую куртку – безотчетный жест джентльмена, на мгновение замешкался, не зная кому предложить согреться. Его выручила пухленькая, которая буквально (как валят больно бук) вырвала из рук его ношу, но сама не надела, а протянула подруге:
– Держи, Зоя. Надень.
Зоя растерялась. Одевать, не одевать? Сергей много раз помахал ручкой, как делают, когда прощаются: пока, пока.
– Одевай, не стесняйся, – сказал он, переходя на «ты» с легкостью, неожиданной для него.
– А чего так сразу, – возмутилась было ее спутница, но осеклась, уловив одной ей ведомый знак.
– Меня зовут Сергей, – наступал Сергей, очнувшийся от опутавшего его наваждения, когда похож был на помешанного. – Как вас называть? Если не секрет, конечно.
– Почему секрет?
– Ну, в таком месте, в такой час, прячетесь в темноте. Прямо шпионы. Следим за кем-то?
– С чего взял? – обиделась разговорчивая девушка. Зоя все молчала.
– Нет. Тогда теряюсь в догадках. Заинтриговали. Дайте, угадаю. – Сергей хитро подмигнул Зое, выбрав ее в союзницы. – Я не ошибаюсь, когда дело касается задачки, связанной с тайной или загадкой. Думаю, существуют два или три объяснения. Во-первых, остались без провожающих. Все ушли, банкет окончился, свет погас, двери закрыли, про вас забыли. Или вы опоздали на автобус, на такси, просто не влезли в салон – лишние. Во-вторых, вы вовсе не были на банкете. Вы пришли к окончанию веселья. Значит, вам не до веселья, оно вам не к чему. Вам нужно было прийти первыми на финиш, сорвать ленточку, тем самым победив.
– И что дальше? – в четырех зрачках неподдельный интерес.
– Дальше, – Сергей помедлил, – дальше вот что: вы проиграли. Вы опоздали. Нет, пришли первыми? Тогда другой каверз: что-то вроде фальстарта, нарушения правил – не та дорожка, заступ, оттолкнули соперника… Угадал?
– Не угадал, что в-третьих? – вдруг заговорила Зоя.
– В-третьих, совсем прозаично, – изрек Сергей. – Вы здесь, чтобы встретить меня.
Он замер, прислушиваясь к звукам ночи, будто оттуда из черноты улиц и неба донесутся до его слуха одобряющие нотки, выводимые флейтой Амура. Он сейчас полюбил бы и юродивую.
– Бесконечно самонадеянно, – сказала Зоя, голос у нее был высокий, но хрипловатый, как у простуженной, на музыкальный не дотягивающий.
Она поправила его куртку на сутулых плечах, и, не скрывая уже симпатии, тронула его ладонь.
– Сергей, все действительно прозаично, но не так, как вам хотелось бы. Мы на банальной прогулке, хотя выглядит это подозрительно: в час ночи, без ухажеров. Но это уже – наша фишка. Мы гуляли в одиночестве, чтобы свободно поговорить, чтобы никто не помешал.
– Я помешал?
– Не волнуйся, нет. Мы обо всем поговорили. Неправда ли, Нелли, – она повела рукой в сторону. – Это моя подруга – Нелли.
Бог ты мой, это китайское «ли», неужели опять «ли», всегда это «ли». Брюс Ли, ответь: «Будет ли продолжение, будет ли?»
– Очень приятно. Жаль, конечно, что не ради меня эта встреча, но, я уверен, что она символична. Позвольте, проводить вас, раз у вас в этот вечер отсутствует кавалер.
Кажется, ответили: «С удовольствием», или это ему почудилось, ему хотелось, чтобы было именно так.
Они шли по улице, разговаривая, шутя, смеясь, мимо кинотеатра и клуба, где никого не было, мимо его гостиницы, где люди были в освещенном холле, мимо другого высотного дома, пониже, победнее. Дошли до квартала из серийного жилья, в подъезд одного из домов, внезапно попрощавшись, убежала Нелли.
– Сергей, еще увидимся, – крикнула она.
– «Разве, – подумал Сергей, – неужто рассчитывает на новую встречу».
Остались вдвоем. Продолжили движение, в обратную сторону, развернувшись на сто восемьдесят градусов.
– «Кру-у-гом», – память Сергея без остановки крутила назад счетную машинку времени, на сей раз, пролистав пяток лет, высветила в окошке сальдо: срочная военная служба – плац. В ответ, на небесах зардевшийся Набоков щелкнул своим устаревшим фотоаппаратом, запалив вместо современной вспышки бикфордов шнур.
Беседа плавно текла, будто обильно смазанная телега. Сергей провожал Зою, которая спрашивала, а он отвечал.
– Я с парохода «Зеландия», простой матрос, то есть непростой матрос… ну, в общем, нанялся матросом, на время ремонта… сам родился в Москве, там и живу, то есть временно не живу, конечно, но постоянно…, в общем, живу.
Он вытер пот со лба, Зоя стукнула зубами.
– Живу с мамой… – мямля, не оратор, – учился в институте, но не закончил… поманила романтика, то есть не только романтика, конечно, и деньги… наверное, это не главное…
– Это важно, может быть, не главное, но важно, – сказала Зоя. – Вот, мы и пришли.
Сергей огляделся, в недоумении едва не присел на корточки. Они стояли у того самого высотного дома, мимо которого проходили только что, того бедного низкорослого соседа гостинице, его гостинице (вот так гостинец, вот так подарок!).
– Ты тут живешь? – спросил он, не сразу, сперва глотнув воздуха.
– А что? – и через паузу, – я тут снимаю комнату, вместе с подругой, это общежитие.
– Понятно, – произнес банальную фразу Сергей, потому что не придумал, что сказать.
– А ты где ночуешь?
– Я? – спросил Сергей. – Действительно, как-то не подумал.
– Что?
– Не подумал, как доберусь до парохода – общественный транспорт не ходит. Частника не поймаешь.
– Что же делать?
– Ну, буду гулять, пойду пешком, к утру дойду.
– Ты с ума сошел, замерзнешь. Идем ко мне, согреешься. Не бойся, вахтера у нас нет.
– С удовольствием, – кажется, теперь сказал Сергей.
Они поднялись на третий этаж, и в широком пустом коридоре нашли дверь, не отличающуюся от других таких же дверей, та же бывшая когда-то белой и облетевшая местами краска, круглый набалдашник над дверным замком, наверное, и личинка у всех идентичная, с чёт или нечет количеством бороздок. Она похрустела со щелчком в замочной скважине своим плоским ключом, причем Сергей успел разглядеть на связке еще один, замысловатый – на кончике длинного штыря расправила свои крылья миниатюрная бабочка. Вошла первой и, пошарив по стенке, издала другой, иной октавы, щелчок – выключателя.
– Проходи, раздевайся, – сказала она и повесила его куртку на двойной крючок, приколоченный к дверной панели. Они находились в квадратной комнате, небольшой, служившей прихожей. Впереди и справа были двери, по-видимому, ведущие к жилью. Слева подглядывал слегка приотворенный и затемненный туалет.
– Я сейчас, – попросила Зоя, переступив, открыла незапертую правую дверь и, заглядывая туда наполовину, произнесла:
– Ядвига, ты дома?
Тишина. Она обернулась и, улыбаясь, сказала:
– Никого нет, мы одни. Странно, сегодня она должна была быть дома. Когда я уходила гулять с Нелей, она была тут и никуда не собиралась.
– Ядвига – это твоя подруга? – спросил Сергей, чтобы устранить неловкость, свою и её.
– Мы живем вместе, только и всего, – Зоя включила свет и тут, – наверное, уехала к родственникам – у нее кто-то из родственников живет в городе, она иногда навещает их. Ну, проходи, проходи же.
Он подчинился и оказался в ее владениях. Эта комната была гораздо просторнее с большим окном, задернутым цветастой портьерой, на вид тяжелой и непроницаемой. Казалась еще больше от того, что из мебели были всего книжная полка с движущимся стеклом, прибитая под потолок, кресло, телевизор, тумбочка, тахта и узкая старомодная железная кровать, навроде тех, что стоят в казенных домах. Тахта и кровать, как две соперницы, по разные стены.
