— Эй, веселого вам Рождества, — сказал Ник Альберт.
Стиви Ник пел «Тихую ночь». Звук плыл.
Глава 10
Больше всего Каллен любил, как Энн рассказывала ему о тех днях, когда она получила свою первую работу в Нью-Йорке. Она работала тогда в «Дейли ньюс», снимала квартиру с двумя подружками, у них был кот, несколько игрушечных зверей и один велосипед на троих. Они жили в квартире с одной спальной комнатой в доме на Семьдесят второй улице, и когда к дверной ручке был привязан платок, это значило: ушла в кино. Тогда она еще не знала Каллена, детектива второго класса, все еще женатого на Конни Каррера.
В «Дейли ньюс» в те дни существовал обычай отпускать сотрудников на полчаса раньше положенного, если только не было никакого срочного дела. Это называлось «слинять с работы». «Линяйте, ребята», — говорил ответственный за выпуск номера в ночной смене, журналистам, чей рабочий день подходил к концу, и они просто бездельничали — сидели и болтали между собой, закинув ноги на столы. При этом фотографы обычно флиртовали с машинистками и секретаршами. После напряженной ночной смены ответственный за выпуск говорил сотрудникам: «Линяйте отсюда, ребята».
Когда Каллен вышел из бара «О’Бойл» на улицу, был уже вечер. Унылые декабрьские сумерки. Он хотел было направиться на Манхэттен, в управление, и поработать там с кое-какими документами, в основном, чтобы доставить удовольствие Маслоски, который постоянно жаловался, что Каллена трудно застать на месте. На Маслоски произвело бы хорошее впечатление появление Каллена в управлении в такое позднее время. Зная при этом, что он добирался аж из самого Квинса, и понимая, чего стоило ему преодолеть все эти заторы и пробки на дороге, Маслоски, может быть, представит его к награде.
Или, может быть, лучше «слинять»?
В недавнем прошлом детектив Каллен воспользовался бы такой возможностью и позвонил бы Энн Джонс, тогда еще сотруднице журнала «Город». Он предложил бы ей «слинять» с работы и пригласил бы ее к себе или напросился бы в гости к ней.
Но Энн больше не работала в журнале «Город». Теперь этот журнал назывался «Метро», а Энн, которая не могла сотрудничать в журнале с таким названием, ушла на телевидение, где она была сорокаваттной лампочкой, как она называла себя, по сравнению с сияющей звездой Самантой Кокс. Однако для него лично света Энн было больше чем достаточно.
Но теперь она была страшно занята. Рано утром он звонил ей по телефону (если только мог застать ее рано утром, ведь она могла быть в командировке, на совещании, в студии или в эфире), и она постоянно жаловалась ему, что света божьего не видит из-за этой работы. Она приходила домой за полночь, вставала ни свет ни заря, и все начиналось по новой.
Иногда у нее все же находилось свободное время. Она говорила, что могла бы выкроить уикэнд, свободный от урочной работы. Каллен всегда считал, что другие «сорокаваттные лампочки» — слишком экстравагантно одеты и причесаны, что они слишком серьезны и отнимают у людей слишком много времени, вторгаясь в их личную жизнь.
* * *
«Они постоянно эксплуатируют тебя. Они считают, что ты должна вести репортаж с улиц в семь часов утра. Они хотят, чтобы ты делала репортаж в шесть часов вечера и в одиннадцать часов ночью. А потом они желают, чтобы на следующее утро ты провела опрос на тему, что думают люди об этих репортажах». Так жаловалась ему Энн на свою работу. Она говорила это умным голосом, закатывая глаза и покачивая головой. Время от времени она показывала пальцем в том направлении, где, по ее предположению, должен был стоять дьявол, который под дулом пистолета заставлял ее делать то, что она делала. Но после признавалась ему, что не дьявол заставляет ее оставаться на телевидении, а большая зарплата.
Энн никогда не гордилась тем, что зарабатывает большие деньги, но и не скрывала удовольствия, которое получала, имея такой заработок, и Каллен не мог удержаться от того, чтобы не заглянуть во вскрытый конверт с ее зарплатой, который она не прятала куда-нибудь подальше, а клала на видное место, прямо на стол. Ей за неделю платили больше, чем ему за месяц. А ведь работа у него была просто адская, и его даже ранили, черт знает когда.
Он хотел ее. Ну и что? Он хотел, чтобы она была в его кровати в семь утра, работая на него сидя, стоя и лежа. Он хотел, чтобы вечером того же дня она опять была в его постели и опять работала бы на него. Снова, снова и снова.
Но в это Рождество чудес вроде не намечалось, поэтому не стоило и звонить Энн. Он просто «слинял» к себе домой. Он стоял, прислонясь к стойке кухонного бара, пил пиво «Корона», слушал радиостанцию «ВБЛ, пинающие С».
«Вечернюю ванну» в силу каких-то обстоятельств передавали позднее, чем обычно, и Фрэнки Крокер («нет на свете никого кроме друга моего») поставил хип-хоп в исполнении группы «Тяжелая Д и мальчики». Вещь называлась «Девочки меня любят».
Каллен выпил еще одну «Корону». Фрэнки пригласил «Эм Си Лайт» и «Ди Джей Кей Рок». Вещь называлась «Остановись, посмотри, послушай». Каллен выпил еще одну «Корону». Фрэнки проиграл вещь группы «Мистер Ли» «За дело», а потом поставил «Дигитал Андеграунд», которая исполняла вещь под названием «Танцующий толстяк». Каллен выпил еще одну «Корону». Фрэнки начал рассказывать про «ванну». В качестве сопровождения звучала музыка Коулмена Хокинса. Каллен выпил уже шесть бутылок пива, но ему казалось, что в кухонном шкафу должно быть еще несколько.
Он заглянул туда.
Да, пиво там было.
Каллен поставил пять бутылок в холодильник и открыл шестую. Пиво было теплое. Фрэнки проигрывал вещь Смоки Робинсон «Все, к чему он прикасается». В кухонном шкафу Каллен обнаружил телефонную книжку, которой уже давно не пользовался. Он достал ее и стал искать номер телефона студии звукозаписи «Магия». Если ответит Мисти, он скажет ей, что соврал в прошлый раз и что на самом деле он убил несколько человек и пару собак.
Ответил мужчина.
— Позовите, пожалуйста Джо Данте.
— Кого?
— Джо Данте.
— Он работает здесь?
— Да. Это она.
— Парень, все уже ушли. Я охранник. А кто говорит?
— Неважно. Спасибо.
— Эй, приятель.
Каллен уже почти положил трубку, но вновь прижал ее к уху. Его сердце забилось чаще.
— Она подойдет к телефону?
— Ты слушаешь «Пинающие С». Я слышу твое радио. Я тоже слушаю эту станцию. Сейчас поет Смоки Робинсон. Нет на свете никого кроме Фрэнки Крокера.
— Да, — сказал Каллен. — Нет никого лучше, чем он.
Каллен стал искать номер домашнего телефона Джо Данте. Его в телефонной книге не было. Он стал искать номер телефона Дженни Свейл. Тоже нет. Он вышел в прихожую и достал из кармана пальто записную книжку. В ней была копия выписки из личного дела Дженни Свейл и ее телефон. Вернувшись на кухню, он набрал номер. Он насчитал девять гудков, после чего положил трубку.
Фрэнки Крокер проигрывал вещь Майкла Джексона и Пола Маккартни «Моя девушка». Каллен выпил еще одну «Корону».
* * *
Энн обычно пользовалась такси для того чтобы добраться до дома, но в то утро она заказала машину, принадлежащую телестанции. Ей нужно было сделать срочный репортаж об олимпийской чемпионке по фигурному катанию, и она не хотела выглядеть при этом, как мать фигуристки. Билл Эллис сказал на днях, что в ее последнем репортаже об одной семье он не мог отличить Энн от матери семейства. Конечно, он сказал это потому, что Энн никак не соглашалась переспать с ним и не хотела говорить ему, кто бросил бутылку водки на голову Квинтины Давидофф, но тем не менее… Он был ее боссом, и она уважала его мнение относительно того, что хотят видеть зрители и чего они видеть не хотят.
Имя водителя было Бобби, и он был похож на молодого Мартина Шина, играющего в кинофильме «Плохие страны», который, как говорили люди (она так не считала), был похож на Джеймса Дина. На самом деле он не был похож на него, как и на Джона Кеннеди. Бобби не был похож на Джона Кеннеди или Джеймса Дина. Он не был похож на Чарли Шина или Эмилио Эстевеса. Он выглядел как молодой Мартин Шин. Он хорошо выглядел и знал об этом.
Бобби остановил машину возле двери 14-й студии. В кабине у него играла музыка. Энн не знала эту группу. Он сделал звук потише, когда она села в машину. Возле первого же светофора Энн сказала, что ей нравится музыка, и попросила его сделать погромче.
— Группа называется «Животная логика». Они бывшие полицейские.
— Нет, — сказала она так резко, что они оба вздрогнули.
— Я шучу, — сказал Бобби. — Поет Стюарт Коплэнд. Он был связан с полицией.
* * *
Энн тоже была связана с полицией. Что же происходит, черт возьми? Или уже произошло? Неужели все кончено? И так внезапно? Или все шло к этому уже давно? Возможно, все это началось уже в тот момент, когда она познакомилась с Джо 21 мая 1988 года (три года, пять месяцев, три недели и пять дней назад — но кто считал эти дни?), Джо Каллен раскрыл тогда одно сложное дело, и знакомый коп, которого Энн знала по Ховард-Бич и который ухаживал за ней, сказал, что она могла бы написать статью об одном полицейском, недавно представленном к награде. В свободное время он играл в группе, выступающей в одном заведении, которое расположено в Челси, а также в плейбойском клубе возле аэропорта «Ньюарк», а живет с женой, похожей на Валери Бартенелли, и двумя детьми.
