на востоке, недалеко от Уральского хребта, граничит с республикой Казахстан. Находится на Аддавском полуострове, огибается реками Трудная и Адда.
Существует несколько вариантов происхождения названия города:
• От древнетюркских слов «Adїr» и «Darman», что в переводе означают «разделять» и «лекарство» соответственно из-за обилия различных лечебных трав на полуострове;
• От тюркского «Ada», что в переводе означает «Остров»;
• Некоторые источники ссылаются на происхождение от венгерского слова «Apadni» — «Таять, убывать», трансформированное временем и местным диалектом;
• Шуточная версия, которая ушла в народ о том, что жара местного лета напоминает Ад.
Первое упоминание о городе имеют даты 1558 году. В том же году были возведены стены Аддавского кремля. Зачастую город использовали для ссылки политических заключённых, что обернулось восстанием в 1603 году, успешно подавленным. Но многочисленные вспышки продолжались (в 1605, 1613 и 1614 годах), но не имели успеха. Также выдержала блокаду крестьянского восстания. Во время Великой Отечественной Войны в Адду эвакуировали многочисленные предприятия.
Исторически Адду и республику Белтирстан населяли тюркские народы, но после присоединения к России заселились русские, евреи и многочисленная часть белорусов и немцев, имеющие в Адде свой отдельный район.
Адда делится на несколько районов:
• Белоносово;
• Советский;
• Майский;
• Коскинсково;
• Белорусский;
• Немецкий.
В основном экономика держится на нефтедобычи, но в последнее время, после реконструкции города, прибыль приносит туризм. В недавнем времени открылась пешеходная улица на Революционной. Приобладающие архитектурные направления — классицизм и сталинский неоклассицизм, но центр занимает и часть брутализма, обыгранная в лучшем свете, становясь визитной карточкой города.
Имеет самую большую библиотеку в своём регионе — библиотека им. Метшина, что хранит фонд в 6.3 млн изданий. В 1803 году возникает типография, получившая свой рассвет в 1905 г.
Глава четвёртая. Придорожное кафе
Руки Ксюши подрагивали, пальцы нервно отбивали по деревянному столу, а лицо, хоть и умытое, всё равно отсвечивало мокрыми линиями по щекам. Глаза были покрасневшими, полными, как дамба, что еле сдерживает очередное наводнение. Она не проявляла эмоций, все силы у неё были сосредоточены на губе, чтобы та не елозила по сторонам. Ксюша пробовала прикусить их, но сжимала их до крови, пытаясь откусить. Чайник кипел, а возле него стоял Роберт, вливая кипяток по кружкам, где лежали пакетики с зелёным чаем для успокоения нервов. Он аккуратно преподнёс кружку к Ксюше, предупреждая о том, какой он горячий, а сам сел рядом, чтобы выслушать произошедшее от девушки.
— Теперь, — убаюкивающим тоном произнёс Роберт, — всю историю, без заиканий. Что случилось?
— Мне позвонили родители. Они попали в аварию, когда выезжали из города. Хуже всего пришлось брату. Я не говорила тебе, но…
Ксюша уже не могла сдерживать слёзы и капли полились в чай. Роберт отставил кружку, пододвигаясь ближе.
— Чай с солью не очень-то вкусный, — попытался разбавить шуткой разговор Роберт, и взялся за руку девушки, — Ксюша, я здесь. Хорошо?
Ксюша закивала и попыталась договорить с третьего раза.
— У него болезнь. Поражает нервную систему, мышцы, сердце. Если не лечить, то можно умереть. А он должно не лечил, а тут удар пришёлся на него.
— Какая жесть.
— Он впал в кому. Родители сказали не переживать. Но я не могу оставаться в городе, пока он там.
Ксюша красными, опухшими глазами с мольбой посмотрела на Роберта, что уже пытался придумать план.
— Так, сейчас.
Роберт вытащил телефон и начал искать билеты до Сарай-Куарта.
— Я смотрела. Нет свободных мест.
— Самолёт бессмысленно смотреть. Чёрт.
Роберт высчитывал все варианты в голове, и лампочка над ним зажглась.
— Отца я точно не хочу напрягать. Но у меня есть кое-что, что может сработать. Пошли.
Ксюша не успела даже сделать глоток чая, как Роберт потянул её за собой к выходу, держал её за руку — только так он мог её поддержать на данный момент. Роберт терпеть не мог, когда кто-то рядом с ним плачет, а уж тем более — когда он сам это делает, считая, что зачастую это дешёвая манипуляция, ведь любое горе нужно решать, а не сдаваться, смазывая его соплями и слезами. Артур был из таких — кому легче расплакаться и не решать проблему, боясь предпринимать какие-либо меры, поэтому чаще все важные решения за него решал Роберт, злясь и закатывая глаза каждый раз, когда видит поникшего друга, но сейчас он понимал, что слёзы — от боли, переживания и отчаяния, которые дают повод двигаться. Слёзы Ксюши отличались, но чем — Роберт до конца не понимал. Возможно, они были двигателем, водяным пропеллером, что заставляет двигаться вперёд, а не улечься на землю от осознания тщетности бытия. И Роберту было не мерзко наблюдать за ними, а жалко Ксюшу, которой хотел помочь и показать, что всегда есть решение, просто не всегда оно в очевидных местах. Он благодарил судьбу, что они встретились вовремя и узнали друг друга, иначе он бы просто посоветовал что-либо, отправив на четыре стороны девушку, но сейчас она была под её ответственностью — друзья ведь именно для этого и нужны? Они спустились на первый этаж, выбрались из подъезда, и сквозь детскую площадку прошли к дому напротив — такому же кораблю, в котором жил Роберт. Дойдя до третьего подъезда, они позвонили в девяносто четвёртую квартиру. Роберт посмотрел в сторону, пока никто не брал трубку — поддержанный немец стоял на своём парковочном месте, а значит Артур должен быть дома.
— Да? — прозвучал голос Артура через динамик.
— Арт, открывай. Свои.
Без лишних вопросов он открыл им дверь, и те быстро рванули к лифту. Ксюша немного успокоилась, смотря на своего героя. Они зашли в лифт, Роберт нажал на седьмой этаж.
— Вы оба живёте на седьмом? — посмеялась ранее плачущая Ксюша.
— Знаешь, как долго мы уговаривали родителей, чтобы они купили именно на седьмом? Только он живёт в третьем, а я в первом подъезде. Но мы нашли решение: выучили азбуку Морзе, вылезали в окно и светили фонариками, мерцая. Тогда не было интернета, а родители ругались, что мы подолгу на домашнем телефоне общаемся.
