В заключение этой темы отметим, что скорее бакинские большевики ограбили Бичерахова, чем наоборот. В Баку в свое время была задержана значительная сумма денег, отправленная на содержание отряда еще Временным правительством (10,5 млн кран серебром), а также 240 тыс. пудов сахара, предназначавшихся для продажи в Персии. Ничего из указанного корпус так и не получил292. Огромную денежную сумму вывезли из Баку в Петровск сами большевики уже после ухода Бичерахова – 30 млн рублей293.
Преображение Бичерахова
1 августа власть в Баку подхватила Диктатура Центрокаспия и Временного исполнительного комитета Совета – весьма аморфная политическая структура, состоявшая из эсеров, меньшевиков и дашнаков, взявшая курс на сотрудничество с англичанами. Интенсивные бои на подступах к Баку и на его окраинах (районах Биби-Эйбат и Баилов) продолжались до 5 августа, уже под руководством Диктатуры. Отчаянной контратакой в рабочем пригороде Баку Биби-Эйбат противника удалось отбросить, нанеся ему большие потери – до 500 человек убитыми и ранеными294. После этого активные боевые действия на время прекратились.
Однако бакинская эпопея Бичерахова на этом не закончилась, а продолжилась, но уже в совершенно новом для него качестве.
Диктатура Центрокаспия (члены – Леммлейк, А. Велунц, Бушев, Г. Айолло, А. Аракелян, Печенкин, Мелик-Еолчан, Ермаков и др.) по своей инициативе сразу же объявила Бичерахова командующим войсками бакинского фронта. Бичерахов объявил своему отряду о предложении со стороны Диктатуры 4 августа: «В Баку переворот, большевики от власти отстранены. Власть, по воле народа, взял Каспийский флот, установив диктатуру… Мне предложен пост Главнокомандующего войсками Кавказа, сухопутными и морскими. Баку еще обороняется»295.
Понятно, что в той ситуации Диктатура нуждалась в Бичерахове значительно больше, чем Бичерахов в Диктатуре. Уже после его назначения Диктатура «умоляла» Бичерахова взять командование в свои руки296. Переговоры с ним действительно в эти дни велись. «С Бичераховым вели переговоры и, кажется, решили благоприятно», – 31 июля телеграфировали в Энзели своим представителям руководители Центрокаспия297.
Щекотливое положение главнокомандующего, отсутствующего на линии фронта, Диктатура объяснила в бакинских газетах тем, что «главнокомандующий полковник Бичерахов» ведет боевые операции «на другом фронте». Диктатура пыталась «выжать» пользу из его отсутствия: «Занятие им Дербента, а затем и Петровска означает большой шаг вперед в смысле достижения нами намеченных целей и значительно приближает его и нас к его единомышленникам с Северного Кавказа, от которых мы теперь сможем получать реальную помощь в виде продовольствия и боевой силы.»298 «Впредь, до установления правильной постоянной связи» с Бичераховым, командующим войсками и флотом был назначен генерал-майор Г.А. Докучаев299, бывший командир бригады 5-й Кавказской стрелковой дивизии. Надежды на казачий отряд действительно возлагались большие. «В Баку много злоупотребляют именем Бичерахова», – доносили и самому Бичерахову из Баку300.
Связи с Баку у отряда порваны не были. Член Диктатуры Печенкин был отправлен вслед бичераховцам для связи и представительства. В свою очередь, в Баку остался ротмистр В.Г. Воскресенский, отвечавший за эвакуацию имущества отряда. Еще один представитель Бичерахова, начальник тыла отряда Т. Савлаев, из «старых партизан» отряда, являлся начальником штаба при генерале Докучаеве и одновременно уполномоченным Бичерахова по формированиям.
Сам Бичерахов, хотя формально и согласился на пост главнокомандующего, достаточно длительное время не решался взять на себя новую роль защитника Кавказа. Первая весточка от него была обнародована в Баку лишь 16 августа. В этот день на первой полосе официоза Диктатуры Центрокаспия «Бюллетеней Диктатуры» было опубликовано «радио от Бичерахова», как ни в чем не бывало сообщавшего горожанам о том, что он осаждает Дербент, а также считает нужным захватить и Петровск. Он утверждал, что петровские большевики захватили несколько его офицеров, после чего он решил штурмовать Дербент (о пленении и отправке в Астрахань пяти представителей штаба Бичерахова писала и противная сторона)301. Бакинцам он пообещал 10 тысяч вооруженных горцев и хлеб, выразив одновременно уверенность, что турки до этого времени Баку не возьмут302. Понимая, что с оставленными им горожанами необходимо объясниться, в следующем своем обращении, опубликованном 18 августа, он заявил, что ушел в тот момент, «когда Баку был уже в безопасности, а я отрезан»303.
Первое время он предоставил своим представителям на Кавказе действовать в инициативном порядке, сообразуясь с обстановкой. Так, 21 августа он телеграфировал Воскресенскому: «Инструкции давать не могу, не зная положения. Вы знаете мои взгляды. Вы на месте. Вам виднее. Действуйте по совести и долгу перед родиной»304. В то же время Бичерахов давал понять, что одобряет власть Диктатуры Центрокаспия, отправил груз соломы, ячменя и риса («Знаю, что бакинские войска в этом очень нуждаются»), помог изданию газеты Диктатуры. Наконец, Бичерахов одобрил формирование новых воинских частей в Баку взамен ушедшим с большевиками («Очень рад, что в Баку формируются войска») и изначально взял их на свое содержание305.
Не вмешивался Бичерахов и в трагическую судьбу бывшего руководства Бакинской коммуны – тех самых двадцати шести бакинских комиссаров, гибель которых стала одной из самых знаменитых легенд Гражданской войны. Как известно, Диктатура Центрокаспия не позволила большевикам отплыть в Астрахань после сложения ими власти. Две недели после этого многотысячные большевистские войска со всем вооружением стояли лагерем на Петровской площади в Баку и однажды даже поддержали продолжавшие оборону бакинские части артиллерийским огнем. 14 августа большевики захватили несколько пароходов и предприняли вторичную попытку отплыть в Астрахань. Однако после артиллерийского обстрела со стороны кораблей Центрокаспия им пришлось вернуться в Баку. На этот раз руководители большевиков были взяты под стражу. Вооруженные отряды большевиков были разоружены. Не обошлось без Воскресенского, который горячо настаивал на разоружении большевистской пехоты и сочувствовал большевикам экипажей военных кораблей. («Настаиваю на аресте комиссаров, решивших удрать с Петровым… После Петрова хотим разоружить [канонерскую лодку] «Карс»)306.
Но к последней, самой драматичной странице истории бакинских комиссаров уже ни Воскресенский, ни тем более Бичерахов прямого отношения не имели. В день эвакуации из Баку англичан, 14 сентября, воспользовавшись паникой, большевики освободили своих соратников, томившихся в тюрьме. Инкогнито они сели на пароход «Туркмен», на котором находилась самая разнообразная публика: армянский отряд Татевоса Амирова, женщины, дети, даже два английских офицера из отряда Денстервилля. Команда отказалась вести пароход в большевистскую Астрахань ввиду того, что на пароходе оставалось мало запасов топлива и пресной воды. Кроме того, в Астрахани, как говорили, начался голод. Молодой и горячий большевик Анастас Микоян, участвовавший в освобождении комиссаров из бакинской тюрьмы, простодушно предлагал завладеть оружием и «сбросить в море» тех, кто не согласен идти на Астрахань, но был осажен старшими товарищами307. Выбор стоял между ближайшими портами: Петровском, Энзели и Красноводском. «Было известно, что в Петровске хозяйничает Бичерахов», – вспоминал сын Степана Шаумяна Лев, также находившийся на пароходе. В Энзели – англичане. «А о положении в Красноводске не было точных сведений, и поэтому он представлялся меньшим злом»308. «Туркмен» направился в Красноводск, где продовольствия, опять же по слухам, было вдоволь.
Прямо на рейде Красноводска Степан Шаумян был выдан одним из пассажиров представителям эсеровского Закаспийского временного правительства (присутствие большевиков на борту «Туркмена» ни для кого не было секретом). Затем по списку на раздачу пищи (в котором далеко не все были комиссарами), обнаруженному у Г.Н. Корганова, были арестованы еще 34 человека. Некоторые из них, в основном женщины и молодые люди, вскоре были отпущены на свободу, а 26 человек расстреляны 20 сентября на 207-й версте Закаспийской железной дороги между станциями Перевал и Ачха-Куйма. Решение о расстреле принималось ашхабадским Закаспийским временным правительством во главе с Ф.А. Фунтиковым309.
В этот период большой интерес к Закаспийской области стали проявлять англичане. «Обладание Красноводском представлялось весьма важным, как единственным портом, свободным ото льда в течение всего года. В то же время это был конечный пункт Среднеазиатской железной дороги. Владея портом, можно было также поддержать связь между двумя группами британских войск в Персии», – сообщал генерал Дж. Мильн310. Еще в конце июня 1918 г. в Лондоне было принято решение об интервенции в Туркестан, ключом к которому служил порт Красноводск. Как и на Кавказе, для интервенции в Среднюю Азию англичане имели лишь горстку войск – два пехотных батальона, легкий кавалерийский полк и артиллерийский взвод. Поэтому они поддержали антибольшевистский мятеж правых эсеров, произошедший в Закаспии 11–12 июля. После свержения советской власти в Ашхабаде утвердилось правительство – Закаспийское временное правительство (Временный исполком Закаспийской области) под председательством Ф.А. Фунтикова. По соглашению, подписанному ашхабадским правительством с англичанами 19 августа, в Туркестан из иранского Мешхеда двинулся отряд генерал-майора У. Маллесона. Соглашение превращало Закаспий в британскую полуколонию. Англичане получали здесь право беспрепятственного пользования железными дорогами и телеграфом. В Красноводске разместились гарнизоном основные силы англичан – 700 человек.
