Вёльва крепко сжала в руке большой нож с абсолютно белой, вырезанной из кости рукоятью. На ней были изображены два ворона Одина, которые летают над Мидгардом и приносят Всеотцу новости этого мира. Хугин и Мунин. Улла закатала рукав и медленно разрезала свою кожу на тыльной стороне руки недалеко от локтя. Кровь сразу закапала в металлическую чашу, простую, с неровными гнутыми краями, будто на неё сел кто-то большой.
Когда крови было достаточно, Улла окунула в неё свой палец и, взяв подготовленный заранее плоский срез ствола дерева, начала на нём чертить руническую вязь.
Турисаз – во главу. Руна Тора, похожая на топор с длинной рукоятью и выступающим над лезвием хвостиком.
Улла мысленно обратилась к богу, моля её услышать.
Одна за другой руны стали ложиться в состав, вычерчиваемый кровавым следом. С каждым новым витком Улла трепетала всё больше.
Руна перт. Она похожа на чашу, но опрокинутую на правый бок. Если бы Улла делала рунический расклад на любовь, то выпавшая перт означала бы мощную страсть. Настоящее безумие. Но сейчас она означает раскрытие внутренней силы и связь с могущественным союзником.
Руна геббо. Две скрещенные линии. Забавно, ведь при других обстоятельствах эта руна тоже говорила бы о любви. О страстном желании. Но сейчас она занимает своё место рядом с соседкой перт и означает обмен энергией. Заключение выгодного союза с Тором.
Руна манназ. Маленький крестик заключен в две параллельные линии. Конечно, у этой руны тоже есть трактовки о любви и страсти, о прочной связи. Но сейчас она означает человечество. В ней все люди Мидгарда.
На долю секунды Улла зудмалась и лёгким, почти невесомым движением, добавила в вязь руну лагуз. Руну усиления всех своих сил, похожую на обломанный слева наконечник стрелы. От богов и от всего человечества она возьмёт столько сил, сколько ей нужно, чтобы добиться своей цели. В конце концов она получит своё величие. Люди, некогда лишившие её самого дорогого, будут трепетать перед ней. Если Улле дали силу всех вёльв, когда-либо живших в Мидгарде, то она овладеет [НГ1] ею полностью.
Внутри всё заклокотало.
Воздух наполнился запахом приближающейся грозы. Поднялся мощный ветер, своими порывами сдирающий капюшоны с голов. А вдалеке на тёмном небосводе уже виднелись первые вспышки молний. Это Тор набирался сил, чтобы нанести змею свои сокрушительные удары.
Ночь была так темна, что за пределами маленьких факелов, кажется, была только первоначальная бездна Гиннунгагап. Ярче всего горел костёр, к которому люди подходили погреться в ожидании ритуала. Около него было тепло и уютно, они сжались в один большой комок, наконец успокоившись. Костёр светил гораздо ярче, чем тот, который себе развела Улла. Она смотрела на людей из-под своих прикрытых век. Вёльва была уверена, что люди пришли сюда с непоколебимой верой в конунга Скалля, а уйдут, боготворя её саму.
Так было предначертано.
- Рагнарёк - это конец всего! - голос конунга Скалля как гром разнёсся над берегом. Улла слышала его из глубин своего полусна. Люди замолкли, барабаны стали тише и даже, кажется, надвигающаяся буря перестала шуметь ветвями деревьев. - Боги сражаются за наше будущее. И сражаясь, они вынуждены оставить всех нас, - Скалль следил за всеми лицами, что были видны в свете костра. - Они многие годы делали нас сильнее, давали пищу и крепко сжимали оружие в наших руках. Именно ради того момента, когда мы без страха вступим в битву с чудовищами, помогая им спасти Мидгард! - Скалль выдержал долгую паузу. Ветер трепал его чёрную меховую накидку, а волосы сверкали от мелких льдинок. Улла видела только его затылок, стоя позади. Скалль был величественным и уверенным в себе. Мурашки побежали по коже девушки. – Давайте объединим нашу кровь, чтобы боги увидели: мы единый народ! Тогда они ответят на наши молитвы.
С этими словами Скалль повернулся и смело двинулся к Улле, которая стояла в десятке шагов от них. Она остановилась в чтении своих молитв и подняла глаза. Вместе с конунгом к ней двигались трое воинов, в том числе и Торгни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Улла очень удивилась, что бессмертному конунгу нужна такая защита.
Когда они приблизились, Улла оказалась в кольце. Торгни повернулся лицом к людям и прислонился плотно к спине своего друга, а двое других буквально зажали Уллу между своими плечами. Она не понимала, что происходит, а полусон ритуала не давал ей прерваться, чтобы задать вопрос.
Скалль закатал рукав своей рубахи, оголяя руку по локоть, и поднял свои пронзительные голубые глаза.
Лезвие мимолетно отразило яркий большой костёр, когда Улла дрожащей рукой подняла нож. Она потянулась к его коже, к месту у локтя. Улла затряслась. Он ведь неуязвим. Бессмертен. Как он собрался отдать свою кровь в общую чашу, если никто не способен нанести ему увечья? Что за странная магия, разгадка которой ускользает от её затуманенного разума?
Лезвие вдавилось в кожу. И та вдруг медленно лопнула, а кровь потекла совсем как у обычного человека. Улла на мгновение вскинула удивлённые глаза на Скалля, но тот лишь заинтересованно смотрел на собственную кровь, будто и сам не мог поверить.
Кровь потекла по руке и закапала в чашу. Улла чувствовала, как та смешивается с её собственной. Неожиданный прилив чувств заставил всё её тело вздрогнуть.
Когда Улла снова подняла глаза на конунга, тот уже смотрел прямо на неё.
- Если ты не лжёшь мне, то мы обязательно возвысимся, - шепнул он.
Торгни услышал слова Скалль, и его спина заметно вздрогнула. Наверняка конунгу предстояло выслушать новые предостережения от друга. Но сейчас Скалль молча дал сигнал своим людям и направился обратно к огромному костру. Вскоре он затерялся в толпе.
Потом люди шли бесконечной вереницей. Ноги Уллы ныли, но она без перерыва продолжала свои движения, свои молитвы, а её рука уже не дрожала, когда оставляла раны на коже [НГ2] людей, словно клеймя их. Теперь она не чувствовала в них ни страха, ни ненависти, только решимость. Ритуалы и близость богов всегда действовали на людей благоговейно, им хотелось снова ощутить внимание Тора на себе. Стать видимыми и значимыми.
Улла вспомнила слова матери, произнесённые тысячами голосов: когда богов не станет, у людей останутся только люди.
И вот они... Оставшиеся у них люди. Настоящие, важные каждый по отдельности. И старая Дорта с её детьми. И одноглазая Хульда. И высокомерный туповатый Ненне. Братья Ингве и Гунне, похожие на кузнецов Брока и Синдри, что практически так же чудотворно, как и знаменитые цверги-кузнецы, управлялись со своей кузницей. Молчаливый любитель послушать старые легенды о богах Бо, его добродушная жена Отталиа. Все они теперь часть большого призыва, который Улла посылала богам.
Их бесконечная и такая живая вереница будто привязала Уллу к каждому из них. И сейчас, подумала вёльва, самый подходящий момент, чтобы наконец перестать их ненавидеть и стать с ними единым целым, чтобы отныне и впредь защищать Мидгард перед чудовищами.
Но вот только Улла была не в силах перестать ненавидеть их всех. И старую Дорту, и её детей, и Хульду, и Ненне... Всех, кто смотрел, как ярл Лейв вырезает глаза её матери. Сегодня Тор и боги, конечно, увидят в них единое войско, объединённое самым могущественным человеком в Мидгарде. Сегодня она совершит чудо.
Но в итоге всех их настигнет то, что они заслуживают. И многих ещё до наступления конца света.
Когда дань была собрана, Улла окунула пальцы в чашу, и кровь полилась через края. Вёльва провела пальцами по рунической вязи, ещё раз повторяя символы и усиливая их значение кровью всех людей.
Последняя руна расплылась ярким кровавым пятном. Символ её грядущего могущества.
***
Барабаны звучали уже медленнее - барабанщики с трудом двигали руками. Но упрямо продолжали. Ритуал шёл не так уж и долго, но мороз ночью был очень крепким. Вдоволь насладившись этой пьянящей атмосферой, люди наконец не выдерживали холода и уходили.
Толпа на берегу сильно поредела. Надвигающаяся гроза подняла такой сильный ветер, что пробирало до самых костей. Ритуальные наряды Уллы были слишком легки, а её босые ноги, кажется, берегло только чудо. Ветер бил подол платья по ногам, волосы путались и рвались на ветру то в одну сторону, то в другую.
