Собрав все свои силы, Тень сел в кровати и взял мое лицо в ладони. В глазах у него было столько муки, а руки так пылали и дрожали, что я еще больше испугалась за него.
– Обещай, Анна. У воина должны быть две ноги, а если я не смогу жить, охотиться и воевать, как все, лучше мне умереть.
– Хорошо, Я обещаю, – прошептала я, и на глазах у меня закипели слезы.
Вздохнув, Тень откинулся на подушку.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила я, готовая сделать что угодно, лишь бы ему было полегче.
– Нет. Анна…
– Спи. Все будет в порядке. Вот увидишь.
– Анна, – едва слышно прошептал он. – Ложись со мной рядом.
– Не могу, – сказала я и послушно вытянулась у его бока, стараясь не задеть его и не тряхнуть кровать, чтобы не сделать ему еще больнее.
Он притянул меня к себе, и я уткнулась носом ему в плечо, чтобы скрыть выступившие слезы. Он гладил мои волосы, а я думала, что не могу жить без его ласки и вообще не могу жить, если его нет рядом.
– Тень, я так боялась, что ты передумал, – шепнула я ему на ухо.
– Вот еще! Я был бы здесь в понедельник утром, но с самого утра воины заговорили о войне. Несколько горячих голов из тех, что помладше, убили накануне белого мужчину и увезли его дочь. Они жаждали еще крови. Хромой Теленок и Змей уговаривали остальных возобновить бойню, чтобы на равнине не осталось ни одного бледнолицего. Весь день воины спорили и курили трубку. Одни требовали начать войну немедленно. Другие предлагали подождать до весны в надежде, что суровая зима сама изгонит с наших охотничьих угодий лишних людей. Однако решено все-таки начать войну. На другой день все принялись плясать. Мой отец, я и еще кое-кто из вождей постарше пытались удержать молодых воинов от решительного шага. Однако мы были не очень убедительны. Наши люди не верят ни в армию, ни в договоры, которые нарушаются, когда чернила еще не успевают просохнуть. На третий день воины очистились для битвы, но я все еще оставался, надеясь их переспорить. Однако кровь им уже ударила в голову, и они были решительно настроены драться. Когда я понял, что все мои попытки противостоять им напрасны, я сел на коня и рано утром направился сюда, желая предупредить твоего отца. Не успел я переплыть реку, как меня, окружили шесть бледнолицых мужчин и, не дав мне сказать ни слова, стащили с Красного Ветра. Сначала они по очереди волокли меня по земле, а потом, когда им это наскучило, стали меня бить. Тень помолчал, потом заговорил снова, и в голосе у него звучала обида:
– У одного не было ружья, а когда ему дали, он отшвырнул его в сторону, заявив, что искалеченный краснозадый долго не протянет. Они крепко держали меня, пока он резал мне ногу. Наверное, они бросили меня умирать или уже приняли за мертвого, потому что я потерял сознание. Когда я пришел в себя, было уже темно и рядом стоял мой верный Красный Ветер. Он опустился на колени, и я взобрался ему на спину. Мы были уже почти возле ваших ворот, когда я опять потерял сознание. Потом я помню только голос твоей матери.
– А маленькая белая девочка? Как она?
– В порядке. О ней можешь, не беспокоиться. Никто не причинит ей никакого вреда.
Он слишком много говорил и устал, поэтому мгновенно заснул в моих объятиях. Сердце у меня болело за него, и я долго лежала, не в силах представить, кто мог так поступить с человеком, которого я любила. Наверняка, эти люди живут в долине. И я, наверняка, их знаю. Никто из поселенцев не производил на меня впечатления любителя чужих страданий, и все же я вспомнила, как на прошлой неделе Джед Тейбор говорил, будто индейцы – не люди. Тогда в магазине были еще Сет Уолкер и Сол Грин, и они с ним откровенно соглашались, заявляя, что индейцы – всего-навсего дикари и им не место рядом с поселением приличных белых людей.
Неужели все так думают, кроме меня?
ГЛАВА 8
Наутро Тени стало хуже. Его трясло крупной дрожью, и в глазах у него застыла безнадежность, когда он притянул меня к себе поближе и прошептал едва слышно:
– Не забудь о своем обещании.
– Не забуду, – успокоила я его. – Лучше пей бульон.
Сдерживая слезы, я кормила его мясным бульоном, который мама сварила накануне, и про себя молилась, чтобы он влил в него силы и совершилось чудо. Боже, как же я хотела, чтобы он опять был здоровым! Я ужасно горевала, видя, как он страдает, и, понимая, что ничем не могу ему помочь.
Мама спустилась вниз, когда Тень доедал уже последнюю ложку.
– Ну, как сегодня наш больной? – весело спросила она, кладя тонкую белую руку на лоб Тени. – Не получше?
– Так же, как вчера, – хрипло ответил Тень, и мама, кивнув головой, приподняла простыню, чтобы проверить повязку на ноге. – Анна сказала мне, что маленькая дочка Сандерсов у вас.
– У сиу, – уточнил Тень. – Молодые воины Сидящего Быка были у нас, когда привезли девочку. У одного из них мать очень сокрушалась о смерти дочери, которую погубила болезнь белого человека. Он обменял своего боевого коня на девочку.
– А теперь горюет мама Кати, – тихо заметила моя мама, и в ее голосе прозвучали осуждающие нотки. – Надо будет попозже сменить повязку, – продолжала она уже мягче. – Пойдем, Анна, поможешь мне наверху.
– Подожди несколько минут.
– Нет, сейчас, Анна, – потребовала мама и вышла из комнаты.
Удивленная ее тоном, я поспешила наверх: Папа сидел в кухне и не отрывал глаз от чашки с кофе. Я почти догадалась, почему он не хочет встречаться со мной взглядом и что хочет мне сказать, но от этого мне не стало легче.
– Ногу надо отнимать, – хмуро проговорил папа. – Рана воспалилась, и яд распространяется дальше. Если мы еще будем тянуть, он умрет.
– Нет, папа. Я обещала Тени, что не позволю резать ногу.
– Тогда считай, что он уже умер! – отрезал папа. – Ты этого хочешь?
– Нет, папа, – в отчаянии пролепетала я. – Тень взял с меня обещание.
Папа выругался от безысходности, и в эту минуту я любила его, как никогда прежде. Я знала, как он относится к индейцам, и знала, что он не даст мне так просто уйти, если я скажу ему, что собираюсь замуж за Тень, однако теперь он был на моей стороне, потому что был хорошим человеком и не мог бездействовать, когда на его глазах ни за что ни про что умирал несколько дней назад еще цветущий юноша.
– Может быть, нам лучше спуститься вниз и поговорить с Тенью? – предложила мама.
Мы так и сделали.
Папа сказал Тени то, что сказал мне, и в тех же выражениях. Тень ответил «нет». Тогда мама попыталась уговорить его, и все напрасно.
– Черт бы тебя побрал, Тень! – взорвался папа. – Ногу нужно резать и немедленно, нравится тебе это или нет. Я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как в моем доме умирает человек, если могу что-то предпринять.
