– Тогда мне придется покинуть ваш дом, – заявил Тень и, прежде чем кто-то успел его остановить, встал с кровати и направился к двери.
Не представляю, откуда у него нашлись силы, но он сделал несколько шагов и только потом упал на пол. Он побелел как мел и стонал от боли.
Я бросилась к нему.
– Пожалуйста, разреши папе сделать то, что нужно, – просила я. – Пожалуйста, Тень! Ради меня!
– Нет.
– Если бы только у нас тут был врач, – с отчаянием проговорила мама. – Если бы я хоть немножко разбиралась в этих вещах…
Тень перестал ползти и замер на месте. Он даже сел, прислонившись спиной к стене, слишком слабый, чтобы лечь, и слишком гордый, чтобы попросить о помощи.
– Лось Мечтатель, – прохрипел он. – Отвезите меня к нему.
– Кто это? – спросила я, и в душе у меня зародилась надежда.
– Шаман.
– Тебя нельзя никуда везти, – заявила мама. – Кроме того, ему приехать сюда гораздо быстрее. Он поедет?
– Не знаю.
– Поедет, – сказал папа и, схватив ружье, зашагал к двери.
– Нет, Кинкайд, – остановил его Тень. – Воины, едва завидя, убьют вас.
– Тогда пойду я.
Мой голос звучал твердо.
– Нет, Анна, – воскликнула мама. – Я не разрешаю. Тень, скажи ей, что это очень опасно.
– Я не боюсь, – возразила я. – К тому же только я говорю на языке шайенов.
– Кудряшка, скажи ей, чтобы она никуда не ходила!
– Наши люди не причинят ей вреда, – вмешался Тень. – Воины не нападают на одиноких женщин.
– Значит, все в порядке, – объявила я, – Идти так идти.
Родители были не в восторге от моего решения, но изменить они ничего не могли, потому что, в самом деле, лучше меня никто не мог бы справиться с делом. Тень не сумел бы взобраться на коня. Его вообще нельзя было перевозить с места на место, тем более – так далеко. Мне нужно было день-два. Не больше. Но я боялась, что у нас нет этих дней.
– Как мне найти деревню?
– Возьми моего коня. Красный Ветер сам найдет дорогу.
Когда все было обговорено, папа хотел помочь Тени лечь на кровать, но Тень не принял помощи ни от него, ни от меня. Откуда только у него брались силы! Он встал на ноги, сцепив зубы от боли, и сам подошел к кровати, весь мокрый от пота.
Через десять минут я была уже одета и готова к выходу. Натягивая пальто, я слышала, как Тень уговаривал папу уехать из долины, пока не поздно.
У папы на лице появилось упрямое выражение, мол, это и моя земля тоже, но он не успел ничего ответить, как распахнулась дверь и на пороге появился Джошуа Бердин. Рубашка на нем была порвана, а в шляпе светилось отверстие от пули.
Не сразу поняв, в чем дело, я не удержалась от вопросов:
– Что случилось, Джош? Ты не ранен?
– Индейцы, – прошептал он. – Они сожгли наш дом и убили папу с мамой. Орина тоже.
Орин! Я вспомнила, как мы вместе играли и смеялись в детстве, как он шептал стихи мне на ухо и как уверял меня, что я самая красивая девушка на свете. А теперь он убит. Навсегда замолк его веселый смех.
Мы не сразу пришли в себя. Сначала мы молча стояли, не сводя глаз с Джоша, а потом папа посмотрел на маму и на меня. Ненависть к индейцам зажглась в его глазах. Еще ни о чем не думая, он уже потянулся за ружьем и крепко сжал его, так что у него даже побелели костяшки пальцев.
Тяжело вздохнув, папа спросил Джоша, не направлялись ли индейцы в нашу сторону.
Джошуа покачал головой:
– Нет. Я убил их главаря, и они побежали домой.
– Анна, поставь чайник, – приказала мне мама. – Сядь, Джошуа. Ты ранен.
– Неважно, – пробормотал он, еще почти ничего не соображая. – Так, царапина.
Однако маме было не до споров.
– Все равно надо посмотреть, – стояла она на своем. – Анна, принеси ножницы.
Я чувствовала на себе взгляд Джошуа, когда шла через комнату, и вдруг он обогнал меня, не выпуская из рук ружья и полыхая безумным взглядом.
– Джошуа!
От папиного окрика он остановился как вкопанный, но дуло его ружья все еще было направлено в грудь Тени, а голубые глаза горели неистовым огнем ненависти.
– Я его убью! – крикнул он. – Пожалуйста, не мешайте мне убить этого сукина сына!
– Джошуа, немедленно положи ружье.
– Не могу. – Он не помнил ничего, кроме своего горя и ненависти к убийцам. – Вы там не были… Вы не видели… Вы не видели, как умирал Орин, потому что стрела попала ему в живот. Вы не видели папу, валявшегося на земле… Вы не видели маму… – У него из горла вырвались рыдания, и потом он уже говорил шепотом. – Моя мамочка… Они перерезали ей горло…
Джош затих, и в комнате воцарилась гнетущая тишина. У него было перекошенное от страданий лицо, и он не выпускал из рук ружье.
Тень ничем не выдал своих чувств, и я не могла понять, о чем он думает и почему не боится, казалось бы, неминуемой смерти. Побледневшая мама шептала молитвы. Клер Бердин была ее лучшей подругой, и им обеим очень хотелось, чтобы мы с Джошем поженились.
– У меня нет любви к индейцам, – холодно произнес папа. – Ты знаешь, Джош. Но Тень не убивал твоих родителей.
– Индеец есть индеец, – с горечью отозвался Джош.
– Положи сейчас же ружье, – не повышая голоса, приказал ему папа, и Джош выругался себе под нос, но послушался.
Напряжение немного спало, когда он уселся в кресло возле печки и спрятал лицо в ладонях.
– Мне очень жаль, Джош, – ласково проговорила мама. – Мы все тебе очень сочувствуем. Ты знаешь, нам было бы очень приятно, если бы ты остался у нас.
Джош поднял голову и смерил Тень ненавидящим взглядом.
– Нет, спасибо, миссис Кинкайд. Вот если бы вы дали мне лошадь, я был бы вам очень благодарен.
– Ты куда, Джош? – спросила я.
– Не могу же я один сражаться со всеми индейцами. Запишусь в кавалерию.
– Джошуа…
– Не отговаривайте меня, миссис Кинкайд. Скоро тут будет война, и я хочу в ней участвовать. Индейцам от меня не поздоровится!
Только в час дня мне удалось уйти из дома. К этому времени мама перевязала Джошу рану, а я собрала ему немного еды с собой. Папа дал ему лошадь, новую рубашку, смену белья и несколько долларов на дорогу, чтобы добраться до форта Линкольн. Джош коснулся губами моей щеки, а потом ускакал, ни разу даже не оглянувшись. Мне стало очень грустно при мысли, что, вполне вероятно, мы с ним больше никогда не увидимся. Хотя я отказала ему в своей руке, мы оставались друзьями. Более того, он был частью моего детства.
Вздыхая, я вскарабкалась на коня Тени. Он был в два раза больше моей Недли, и мне пришлось подставить под ноги ящик, чтобы залезть на него. Мне очень хотелось, чтобы он был таким же ласковым и покладистым, как моя любимица. Погладив его по сильной шее, я тронула поводья, и Красный Ветер рванул с места, словно знал, как важно нам не опоздать.
