— Да-да, я тоже так думаю, спасибо, Денис, — кивнула Галя. — Идиотов действительно хватает в наше время… и идиоток тоже, — тихо добавила она, но молодой человек ее уже не услышал. Перепрыгивая через ступеньки, он заторопился на рабочее место.
— Эй, дорогуша, что ты бормочешь себе под нос? — спросила Люсьена. — С подругой поделиться не хочешь? И вообще, что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю: за каким дьяволом мы связались со всей этой потусторонней чертовщиной, две идиотки? — проворчала Галя и залпом выпила давно остывший кофе. — Фу, какая гадость, — сморщилась она и громко крикнула официантке: — Девушка, можно вас на минутку?
Та подошла к столу и приветливо улыбнулась:
— Я слушаю. Что-то желаете еще?
— Да, желаю… коньяку, — кивнула Галина головой. — Для начала — сто пятьдесят грамм, и неразбавленного.
— Но мы не торгуем спиртными напитками, — виновато ответила та. — У нас кафе, а не ресторан.
— Не торгуете? Жаль, — вздохнула Галина. — Коньячок сейчас был бы очень кстати… Тогда давайте счет, больше нам у вас делать нечего.
Глава 10
— Да, мы должны были встретиться с Анфисой тем вечером, у меня были билеты на концерт в Театр эстрады, — не стал отрицать Владимир. — Я прождал ее до третьего звонка, но она не пришла. Ее мобильный был недоступен, и мне пришлось идти на концерт одному. Потом было два дня выходных, и я уезжал с друзьями за город, мы ходили на лыжах. В понедельник Анфиса не вышла на работу, и я подумал, что она заболела. Я позвонил ей, но ее трубка по-прежнему была недоступна.
— А на домашний номер вы разве не могли позвонить? — спросила Галина.
— Вам это может показаться смешным, но я не знаю ее домашнего номера, — пожал плечами молодой человек. — Мы всегда общались только по мобильному, да и то редко, ведь почти каждый день виделись на работе. Мне кажется, в наше время это вполне нормально и привычно. Вы не согласны?
— Наверное, вы правы. Я сама уже не помню, когда разговаривала с кем-нибудь из своих друзей по домашнему телефону, — улыбнулась Галина. — Век технического прогресса.
— Владимир, а когда вы узнали, что Анфиса пропала? — вклинилась в разговор Люсьена.
— Об этом я узнал в среду, когда к нам в отдел явился следователь, — ответил тот. — Признаюсь честно, меня это известие настолько шокировало, что я долго не мог прийти в себя. Сразу же вспомнился наш разговор у кладбища…
— Что за разговор?
— В тот день, когда хоронили Кирилла Николаевича, нашего шефа, Анфиса сделала странное заявление. Настолько странное, что мы с Виктором долго не могли понять, что же произошло.
— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — напряглась Галина. — Что это было за заявление?
— Анфиса сказала о своей уверенности в том, что Кирилла Николаевича убили!
— Даже так?! — девушка округлила глаза. — И как она объяснила свою уверенность?
— Тем, что не мог такой молодой и крепкий мужчина умереть от сердечного приступа. Мол, если бы у шефа болело сердце, она бы об этом обязательно знала. Ведь тогда ему потребовалось бы лекарство. У него был гастрит, и Анфиса всегда напоминала ему, чтобы он не забыл выпить таблетку.
— Странное объяснение, — пробормотала Галя. — И не совсем убедительное, вы не находите?
— Нахожу, очень странное, мы с Виктором Анфисе так и сказали, только она и слушать нас не захотела.
— Больше она вам ничего не говорила? Она назвала только эту причину?
— Нет, больше она ничего не говорила. Я не знаю, только ли в этом причина ее уверенности в неестественности смерти Кирилла Николаевича. Я просто передаю то, что услышал от Анфисы своими ушами. Короче говоря, когда мы с Виктором попытались убедить ее в обратном, она даже рассердилась. Возможно, она знала что-то еще, уж слишком упрямо стояла на своем, но утверждать это я не берусь. А когда мой друг как бы в шутку предупредил ее, чтобы она, не дай бог, кому-нибудь еще не ляпнула о своем открытии, она вдруг резко оборвала разговор и заторопилась домой. Даже на поминки не поехала, сказала, что не может, потому что у нее мама болеет. Я предложил подвезти ее на своей машине, но она отказалась, придумав какой-то неправдоподобный аргумент, и побежала к автобусной остановке.
— Что за аргумент?
— Почему-то она соврала, что ее укачивает в машине, хотя я прекрасно знаю, что это не так. После работы я часто подвозил Анфису домой и ничего подобного не замечал, — Владимир пожал плечами.
— Галя, помнишь, Нина Ивановна говорила, что как раз в день похорон Ступина Анфиса кому-то заявила по телефону, что его сердечный приступ был спровоцирован? — напомнила Люсьена.
— Да-да, прекрасно помню, — задумчиво ответила Галина. — Как раз… об этом и думаю. Значит, все-таки интуиция меня не подвела, я права… И как же мне это все не нравится! — вздохнула она. — Узел, вместо того чтобы распутываться, похоже, затягивается все туже…
— А кому еще Анфиса сообщила о своих подозрениях? — напрягся Владимир. — Может быть, этот человек и является причиной ее исчезновения?
— К сожалению, нам об этом ничего не известно, — пожала Люсьена плечами. — Мать девушки не знает, с кем она беседовала. Анфиса придумала байку о каком-то новом детективе, его сюжет они якобы и обсуждали с подругой.
— Имени подруги мать, конечно же, не спросила. Когда я разговаривала с подружками сегодня, никто не признался, что Анфиса говорила им о неестественной смерти Ступина, — вклинилась Галина. — Да это и понятно, я бы тоже не призналась… Звонит какая-то незнакомая тетка, представляется частным детективом и начинает задавать вопросы… А откуда известно, что она действительно детектив, которого наняла мать пропавшей девушки? Я только потом поняла, что сделала большую ошибку, теперь вряд ли удастся ее исправить. Нужно было не по телефону разговаривать с подругами Анфисы, а поехать к каждой из них и пообщаться тет-а-тет. Теперь-то они вряд ли захотят со мной откровенничать, но все равно, я попробую. До одной девушки, которая, со слов Нины Ивановны, была самой близкой подругой Анфисы, мы вообще не смогли дозвониться. Ее Марина зовут. Вы ее знаете? — спросила она у молодого человека.
— Я слышал о ней от Анфисы, но вот видеть не приходилось.
— А что вам говорила о ней Анфиса?
— Один раз я подвозил ее домой. Анфисе позвонили на мобильный телефон. Она поговорила минут пять, что-то там о курсовой работе они болтали, а когда Анфиса отключила трубку, сказала мне, что звонила ее близкая подружка Марина. Вот, собственно, и все, что я знаю.
— А позже, уже после похорон, вы разговаривали с Анфисой на эту тему? — поинтересовалась Люсьена. — Я имею в виду, о ее уверенности в том, что ее шефа убили?
— Нет, — он отрицательно покачал головой. — Если честно, я боялся возобновлять беседы на эту тему, уж слишком она неприятная… я бы даже сказал, скользкая. Анфиса тоже к этому больше не возвращалась и сделала вид, словно бы ничего и не было. Потом, и времени-то у нас на такие разговоры не было, я тогда на работе задерживался допоздна, а Анфиса уезжала раньше, и наедине нам как-то не удавалось побыть. Декабрь, конец года, на работе, естественно, аврал. Все отделы стараются завершить начатую работу до праздников, чтобы отдыхать со спокойной душой. Еще и смерть шефа всех из колеи выбила, народ никак сосредоточиться не может. Целыми днями разговоры только об одном: что теперь будет с компанией? Как-то все одно к одному, а работу все равно было необходимо выполнять, поэтому на все остальное времени совершенно не оставалось. Когда мне принесли билеты на концерт, я взял их лишь потому, что они были на вечер пятницы, перед выходными. В четверг мы договорились с Анфисой, что встретимся на следующий день у Театра эстрады. По пятницам она обычно учится и уходит с работы сразу же после обеда, поэтому я хотел заехать за ней. Но она сказала, чтобы я не беспокоился на этот счет, а ждал ее возле театра. Якобы ей требовалось заскочить в институт, отдать подруге конспекты, на занятия она не пойдет, а приедет прямо к театру. Как я уже говорил, я прождал ее до третьего звонка, но она так и не появилась.
— А вы рассказали обо всем этом следователю? — поинтересовалась Галина. — Я имею в виду, о странном заявлении Анфисы?
— А как же? Конечно, рассказал, мне скрывать нечего, — с удивлением ответил Владимир. — Как бы я мог смолчать, если после этого девушка пропала? Я с ней встречался не так уж давно, всего полтора месяца, но все равно чувствую себя весьма неуютно, словно я в чем-то виноват, — откровенно признался он. — Еще следователь смотрит на меня с каким-то подозрением…
— У них работа такая — всех подозревать, на это не стоит обращать внимания.
— Как можно не обращать внимания, когда на тебя смотрят, как на преступника? — возмутился Владимир. — Никогда не чувствовал себя столь отвратительно! Этот следователь не очень приятный тип, и скажу откровенно, он мне совсем не понравился.
