Грузовик, к бортам которого прикреплены японский и американский„флаги и лозунги: «Долой мирную статью конституции!», «Да здравствует Америка!», остановился в самом людном месте Токио — у Центрального вокзала. Из динамиков, установленных на грузовике, сначала гремели марши времен второй мировой войны, а затем у микрофона появился Акао Бин — главарь «Патриотической партии великой Японии». На руках членов этой партии кровь лидера японских социалистов Инэдзиро Аса-нумы. «Патриоты великой Японии» зарезали руководителя профсоюза докеров в порту Нагоя. Они стреляли и в девушку-активистку, призывавшую голосовать на выборах за коммунистов.
«Мы должны пересмотреть конституцию, которая лишила нас силы и не позволяет нам вместе с Америкой уничтожить коммунизм! — динамики далеко разносили голос Акао Бина. — Ликвидировав девятую статью конституции, мы спасем Японию!»
Когда Бин кончил говорить, я подошел к нему и спросил, какой путь к миру, по его мнению, наиболее прямой и легкий. Акао Бин, не задумываясь, ответил: «Всеобщее и полное вооружение. В этом вооруженном мире самыми сильными должны быть Америка и Япония. И тогда побольше Вьетнамов! Вьетнам — в Азии, Вьетнам — в Европе, Вьетнам — в Африке, Вьетнам — в Латинской Америке! Моя мечта увидеть в таком Вьетнаме японских солдат...»
К грузовику подошли двое полицейских. Извинившись, что прервали наш разговор, они попросили передвинуть грузовик чуть дальше. Оказывается, флаги и плакаты заслоняли от проезжей части улицы светофор...
— Мы негодуем, что Япония так долго спит после войны! — неистово кричит с балкона Юкио Мисима. — Мы надеемся, что, когда проснутся войска самообороны, проснется и Япония. Проснитесь! Если существующая парламентская система не позволяет пересмотреть конституцию, то вот отличная возможность для вас вмешаться и силой добиться этого. Мы готовы стать вашим авангардом!..
Девять месяцев готовился к этому дню Юкио Мисима. И пока все шло по его плану. Вместе с сообщниками он проник в штаб восточного военного округа. Захвачен заложником начальник штаба. Теперь нужно вывести на улицу солдат. Во главе с Мисимой они должны двинуться к парламенту и осадить его. Под дулами автоматов депутаты не посмеют отказаться проголосовать за пересмотр конституции.
Юкио Мисима неплохо знал историю. В 1936 году группа офицеров, недовольных медленной, как они считали, милитаризацией Японии и нерешительностью японского правительства в отношении захвата Китая, поступила точно так же. Правда, они пошли дальше, чем теперь планировал Мисима: прикончили нескольких министров. Но в случае необходимости Мисима готов и на крайние меры.
Мисима делает паузу. Он выжидающе оглядывает солдат. На их лицах — любопытство, удивление, даже иронические улыбки, но ни на одном нет того выражения, какое он привык видеть на лицах членов «Общества щита», когда выступал перед ними. И вдруг выкрики: «Брось валять дурака!», «Слезай с балкона, идиот!» Мисима видит, как офицеры двинулись было к кричавшим, но потом остановились.
Подняв правую руку вверх и упершись левой в бок, Юкио Мисима бросается в последнюю атаку:
— Я вижу, вас превратили в защитников конституции!.. Мы долго ждали, раздастся ли в войсках самообороны голос протеста против унизительной конституции, и, я вижу, не дождались. Куда девался ваш самурайский дух? В каком военном складе вы его похоронили? Мы ждем еще тридцать минут, последние тридцать минут! Неужели среди вас нет настоящих мужчин, кто пошел бы на смерть, чтоб уничтожить конституцию, которая лишила Японию того, что делало ее Японией? Если есть, то подымите выше головы и умрите вместе с нами как подлинные самураи!..
Еще в 1966 году Юкио Мисима поставил по собственному сценарию фильм «Скорбь о родине». В нем рассказывалось о событиях 1936 года. Путч не удался. Офицеру Синдзи Такэяме, его играл Мисима, поручается казнить участников путча. Но Такэяма сочувствует им и, чтобы не участвовать в казни, вспарывает себе живот. Харакири длится в фильме почти десять минут. Жена Такэямы, хладнокровно отрубив голову мужа, тоже кончает с собой. Трупы постепенно превращаются в мраморные изваяния. Символика прозрачна: героическая пара будет жить в веках.
Мисима замолкает. Он ждет еще немного. Толпа под балконом переговаривается, топчется, но желающих выступить с оружием или умереть вместе с Мисимой нет. Резко повернувшись, Мисима покидает балкон. Он возвращается в кабинет начальника штаба. Медленно расстегивает мундир. Так же медленно принимает ритуальную позу. Поднимает короткий меч и с силой всаживает его себе в живот. Морита, самый рьяный почитатель писателя, отсекает Юкио Мисиме голову и делает харакири себе. Его голова катится под ударом меча третьего участника неудавшегося путча...
«Поступок психически ненормального человека», «Спектакль, разыгранный сумасшедшим» — так оценили японские буржуазные газеты то, что произошло в штабе восточного военного округа войск самообороны. «Юкио Мисима совершил великий акт, который заставит прозреть японское общество!» — через громкоговоритель кричал на улицах Токио вождь «Патриотической партии великой Японии» Акао Бин уже через час после случившегося.
Юкио Мисима — психически ненормальный человек? Мисима — сумасшедший?
Вспарывая себе живот мечом, Мисима рассчитывал, и, как показывает дальнейшее развитие событий, не без оснований, что средневековый фанатизм самурайства еще сослужит кое-кому службу, еще расцветет пышным цветом. Обращаясь к войскам самообороны с призывом силой оружия ликвидировать мирную конституцию, он не- ошибся адресом. Минет всего неделя, и начальник академии войск самообороны публично скажет: «Только из-за ненормальной обстановки в послевоенные дни японская конституция не смогла ясно определить, что Япония может обладать армией». Пройдет месяц и премьер-министр Японии Сато публично выразит фанатику свои симпатии. Выступая в парламенте, он скажет: «Мы должны уважать мотивы, которыми покойный руководствовался». Начальник Управления войск самообороны Накасонэ выскажется еще решительней: «Трагическая гибель Мисимы станет вехой в эволюции духовной жизни Японии». Харакири, совершенным почти на глазах у солдат, Юкио Мисима преследовал определенную цель. В истории Японии уже бывали случаи, когда сигналом к попытке государственного переворота служило самоубийство кого-либо из его инициаторов.
Не ошибся Мисима и выбором места для совершения самурайского ритуала: штабы войск самообороны давно уже стали гнездами милитаризма и реваншизма. Ведь именно в них, в штабах, разрабатывалась обнародованная осенью прошлого года «Белая книга по вопросам обороны». Оправдывая небывалые в послевоенной Японии военные расходы на предстоящее пятилетие — 1972—1976 годы, авторы «Белой книги» ссылаются на необходимость «защищать отечество и следовать духу предков». Да, Юкио Мисима хорошо знал, чем живет и дышит верхушка возрождающейся японской армии...
В центре Токио, в десяти минутах ходьбы от императорского дворца, на перекрестке оживленных улиц, носящем звучное название «Тора-но мон» — «Ворота Тигра», есть магазин, в котором торгуют мечами. После 25 ноября 1970 года, когда Юкио Мисима сделал себе харакири в штабе восточного военного округа, в магазине заметно прибавилось покупателей. Продан был даже уникальный по отделке меч, стоивший двадцать миллионов иен...
И все же мечи — это не главное. Куда серьезнее то, что между Управлением национальной обороны и представителями деловых кругов достигнута договоренность о краткосрочном «военном обучении» молодых рабочих и служащих в рядах японской армии. Ежегодно десятки тысяч юношей, принятых на предприятия, прежде чем приступить к работе, больше месяца будут проводить в казармах. В тех самых, которые обожал Юкио Мисима.
Владимир Цветов
Золото
«5 октября 1944 года части чехословацкого корпуса вышли вместе с советскими войсками к Дукельскому перевалу, к самой чехословацкой, границе...»
(«Ческословенска властиведа», том III)
«5 октября 1944 года фашисты прорвали нашу оборону в районе Склене — Долни Тур-чек — Кремница. Ситуация стала критической. Наши отходят в горы...»
(Из дневника Иозефа Модровиха, участника Словацкого национального восстания)
Дождливой и мглистой ночью 5 октября 1944 года из местечка Кремница, затерявшегося в горах центральной Словакии, выехали два легковых автомобиля. Их путь лежал в Банска-Бистрицу, до которой по прямой километров двадцать. Но шоссе идет сначала к югу, потом, подковой окаймляя лесистое Кремницкое нагорье, обратно к северу. Хотя путь получается втрое длиннее, долгим его все же не назовешь. Однако в ту осеннюю ночь эти несколько десятков километров были сопряжены с несравненно большим риском, нежели тысячемильное авторалли нынешних «адских водителей».
