и концертных залов. Несколько раз в истерике кидалась к нему с воплями: «Вернись!», «Ты мой!», «Я люблю тебя!» — и охрана оттаскивала ее и уводила прочь.
Фотография Бомбы висела в числе нескольких других фото на вахте в клубном доме (где проживал Максим). Фотоколлаж с лицами самых разных личностей был озаглавлен двумя буквами — ЧС, что означало «черный список». Людям из этого списка проход на территорию жилого комплекса был закрыт, и о присутствии некоторых у входных ворот консьерж предупреждал домовладельцев звонком.
Долго ждать звонка в домофон не пришлось — консьерж сообщил Максиму, что непривлекательная поклонница снова караулит у дверей.
— Ну еще часа полтора я никуда не собираюсь, может, уйдет сама, не дождется, — отреагировал Король. — Спросите ее, чего хочет.
— Да спрашивал уже, плакат у нее в руках с надписью «Мой Король, я тебе верю!». Говорит, хочет поддержать вас.
— Скажи ей, что меня дома нет. И что ты мне обязательно передашь ее слова поддержки, можно даже фотографии. И еще скажи, не знаешь, когда я вернусь, но, похоже, нескоро. Уехал с большими чемоданами на такси. Вероятно, в аэропорт.
— Хорошо.
Корольков из окна наблюдал, как консьерж общается с Бомбой. План сработал, и обескураженная фанатка ушла. Одной проблемой меньше. Хотя Макс признавался сам себе, что эта Мария — действительно очень преданная поклонница, и, несмотря на ее странности, хорошо, что она есть. Такая поддержка очень важна любому артисту.
Король начал было собираться, но его снова отвлек телефонный звонок. Следователь Собакин сообщил, что нужно срочно встретиться. Есть новости, но разговор не телефонный.
— Может быть, вечером? — предложил Максим.
— У меня весь день расписан, и вот сейчас есть одно окошко, — ответил Александр. — Вы даже не представляете, какая у нас нагрузка! Жду вас в течение получаса в отделе.
Спорить Макс не стал, тем более что ему самому было важно узнать, какие новости расскажет следователь. Поэтому он набрал Дашу и сообщил, что встреча переносится.
— Во сколько встретимся? — уточнила Иволгина.
— Да как от следователя освобожусь, так сразу наберу тебя.
— Ты со следователем встречаешься? Есть что-то новое?
— Видимо, да. Мне нужно собираться и ехать, давай потом наберу тебя.
Корольков положил трубку, быстро оделся, вызвал такси и перед выходом выглянул в окно. Чисто. По старой привычке натянул кепку козырьком пониже, надел большие черные очки и черную многоразовую маску. Сейчас ему меньше всего хотелось быть замеченным кем-то из его или Ликиных поклонников.
Следователь Собакин говорил по сотовому, когда спустился встретить Королькова на проходной.
— Да я вам сколько раз го… Да все уже сделали! Вы мне это уже говори… Да дайте же хоть слово сказать!
Ответы Александра были столь эмоциональны, что его разговор можно было охарактеризовать не иначе, как «отгавкивался от кого-то».
Они зашли в кабинет, следователь положил трубку и растерянно сел за свой стол.
— Сейчас, подождите, Максим… Присаживайтесь… Я это… Перенастроюсь на ваше дело. Сейчас…
Он начал разгребать многочисленные бумаги на столе. Видимо, пока наводил порядок, успокоил эмоции и действительно настроился на дело по гибели Лики.
— Так, Максим. С нами связалась мать погибшей девушки, Мария Ивановна Курносова. Она нашла у себя дневники дочери. За пару месяцев до гибели Анжела у нее гостила, в какую-то тетрадь записывала свои мысли. Сейчас сам дневник на почерковедческой экспертизе, но у меня есть копии записей. Вот, смотрите.
Собакин протянул Королькову файл с бумагами. На самой первой был красиво выведенный заголовок «Утренние страницы».
Первые строчки были похожи на поток сознания, но, видимо, в этом и заключалось упражнение, которое тренировала Лика.
«Я — Анжела Курносова, мне 22 года. Решила начать писать утренние страницы. Пишу все, что приходит в голову.
Я успешный блогер. Хотя какой там… посредственный. Нет. Все-таки успешный.
Иногда мне кажется, что занимаюсь чем-то не таким уж важным. Эти мысли я гоню от себя.
Короче. Я молодая, но скоро у меня будет своя собственная семья, потому что этим летом я выхожу замуж за своего Максика, моего льва, моего самого красивого мужчину…»
Корольков почувствовал, как ком встает у него в горле. Руки предательски затряслись, на страницу капнула слеза.
Собакин, внимательно наблюдавший за читающим дневники Лики Максимом, подскочил и поставил перед ним стакан воды. Корольков его осушил.
— Я могу вам показать самые важные для нас моменты, чтобы не тратить время, — глухо проговорил следователь.
— Хорошо… — едва слышно ответил Максим. — А можно мне будет тоже сделать копии и взять их с собой?
Собакин вздохнул, и его взгляд забегал по кабинету словно в поисках решения.
— Ну… Да, но только это между нами, хорошо?
Следователь взял стопку листов, пролистал их и вытащил несколько, на которых красной ручкой были выделены некоторые фрагменты.
«Мне начинает казаться, что кто-то за мной следит, — делилась Лика на своих утренних страницах. — Я сказала Максиму: твои фанатки мне угрожают! Но он не считает это поводом для опасений. Говорит, что дальше разговоров дела не пойдут».
«Вчера опять звонили с антиопределителя. Блин. Я взяла трубку, а там кто-то странным голосом сказал: «Если ты станешь его женой, ты умрешь! Откажись от него!» Звонили не по телефону, а по какому-то приложению, которое, я даже не знаю откуда, появилось у меня в мобильном. Я его удалила, телефон перегрузила. Рассказала Насте, а она говорит, что зря поудаляла все, теперь мне не доказать, что вообще были какие-то звонки. Советует все звонки записывать».
— Она действительно жаловалась вам на угрозы в ее адрес? — уточнил следователь.
— Да, может, однажды рассказала об этом, но я всерьез не воспринял. — Королькову уже удалось взять себя в руки, хотя глаза оставались красными. — В комментариях люди друг другу такое пишут иной раз, что кровь из глаз. Я уже выработал иммунитет к этим нападкам со стороны пользователей соцсетей. Они же, знаете, смелые такие все, когда за пустыми аватарками прячутся… Аватарка — это фотография такая на страничке в соцсети. Обычно там лицо человека. И эту фотографию, а еще никнейм видят пользователи. Никнейм — это то, как себя называешь на этой странице. У меня никнейм Макс Король, а аватарка — моя фотография. Я за все действия в соцсетях отвечаю своим лицом и своей репутацией. А все эти угрожающие «смельчаки» ставят на аватарки чужие фото или не ставят фото совсем. Либо какие-нибудь цветочки, котиков, собачек, персонажей мультфильмов. Называют себя «Вася Иванов» или что-нибудь типа «Вершитель судеб», или просто набор цифр и букв ставят. Так они могут писать гадости, самоутверждаться и не отвечать за свои
