— А вы часто видитесь с родителями? — обратился Куско ко мне, понимая, что оранжевому Бриду подобный вопрос покажется хамством.
Я замялся, но ответил честно:
— Не то, чтобы слишком. Я их несколько ступеней уже не видел. Боюсь встречаться.
— Почему? — наивно распахнул глаза Куско. Наверно, и я был таким же ступеней пять назад.
— Как бы они не ляпнули или не сделали что-то не то, ведь моим служебным долгом будет…
— Однова дыхнуть! — неожиданно одобрил Ейча. Брид, он вроде и не слушал, пристально смотрит на меня.
— Да, Бажан, вы просто кладезь достоинств… А впрочем, мне нравится, что вы так, остервенело, верите в свою правоту. — Тут он решил преподать нам урок из азбучных истин: — Мальчики, затвердите наизусть: «Все, что непонятно, должно быть устранено». Все, что кажется вам необъяснимым, странным, — все это обязано быть уничтожено, приведено к понятому, бесхитростному — любым способом. Вооруженные этим великим принципом, вы не станете тратить время в ответственный момент на колебания и сомнения. Да, главное не сомневаться. Я, например, никогда не сомневаюсь. Сомневаться — значит, опоздать нанести удар первым. Вкусите от принципа «все непонятное — избыточно», — и жить вам станет во сто крат легче. Все непонятное чревато переменами. А зачем они нам? Непонятное — само по себе не зло, это зародыш склонности к переменам, а где возникает склонность, там будут и перемены. А главное — не сомневаться, — закончил он, явно сбившись.
— Что значит устранить? — спросил Куско.
— Отодвинуть с дороги.
— И все-таки?
— Это может означать все, что угодно. Смотря по обстоятельствам. Важен сам принцип. А главное — не сомневаться.
Ловить… Сколько уже их поймали, а толку мало. Каждый раз кажется, что вот он — звездный час!.. Увы, все начинается сначала. Первое время я трепетал, заступая в патруль, — вот сегодня поймаем! Теперь привык. Работа, как любая другая. Как там Джеб говорил мне наедине: Дурак удовлетворяет высшую потребность окружающих — их желание отыскать причину своих неудач, своего недовольства, своей неясной тоски, найти причины существующего и сущего, а также выплеснуть свою необъяснимую злобу, которая объясняется неумением объять и объяснить существующее и сущее. Мудрено Джеб говорил, а запомнилось… Вздор, конечно… Пусть он и оранжевый, а как сказанет иногда…
Мы останавливаем шиману, и Брид выходит — якобы на склад, за бутербродами.
— Какой умный наш Брид, — сказал Куско, когда Брид отошел.
Я со странным чувством посмотрел на него. Неужели и я был таким?.. Нужно быть тоньше, внимательней, что ли… судить вот так, очертя голову?.. Джеб непонятен мне — значит ли, что его следует устранить? А Фашка, а Пим — о галактика, Пим! — А Чунча, с которым я замучился, до того мне хочется сдать его на Г/А, но нет же, просиживаю с ним каждый вечер — слушаю, развесив уши, его горячечный бред… Простыми кажутся мало или вовсе незнакомые люди — их так бесхлопотно отправлять на Г/А…
— Ты прав, Куско, — сказал я. — Брид — умнейшая голова.
Чунча не должен запаздывать с первым ударом.
Мне стыдно, что Брид, мой непосредственный начальник, не вызывает у меня того трепетного чувства, которое каждый из нас должен испытывать по отношению к своему начальству. Я с тревогой замечаю, что плевелы презрения к начальству которые узаконены для невоителей, попали и в меня, по ошибке. Я о многих воителях думаю… А думать вообще не рекомендуется, с этого все учебники начинаются. Я их осуждаю — это безобразие следует прекратить. Это необъяснимо. Если общество назначило его начальником, значит, надо уважать. Начальник — представитель общества. Если я еще примусь судить, то добровольно пойду на Г/А.
Я осмеливаюсь сравнивать Брида и Джеба. Насколько первый мелочен, суетен, напыщен, развратен, настолько второй спокоен, прост до грубости, аскетичен… правда, себе на уме… Недоговаривает. А у нас мысли должны быть нараспашку. Воистину, Брид больше отвечает требованиям ЗОД к воителю… Но Джеб мне лучше нравится… тут ничего не поделаешь.
По рации сообщили о пожаре в соседнем секторе. Мы перевели шиману на произвольный режим, чтобы не тратить секунды на выдачу программы кучеру. Пожар — событие, это сбой Защиты, необычный, недопустимый.
Когда мы прибыли к месту происшествия, пожар уже был потушен, улица забита пожарными и медицинскими шиманами. Разрушений, на первый взгляд, мало. Поражало количество жертв.
К нам немедленно подошел командир пожарной команды и доложил, что погибло тридцать два агломера — шестеро сгорели, остальные — задохнулись. Имеются раненые. Словом, чудовищное происшествие. Гибель одного агломерата считается общепланетной катастрофой, а тут столько!
— ПОЧЕМУ? — перебил командира пожарников Брид. Нас касалась только причина.
— Маньяк. Облил лестничную клетку горючим — и поджег. Сам заблаговременно вышел из дома. Мы его схватили: он и не пытался бежать, любовался своим делом.
— ГДЕ? — взревел Брид. У всех заколотились сердца: через галактику! Сто процентов, что в наших руках Он!
Мимо цепочки трупов, покрытых простынями, — санитары укладывали их на носилки, — мы пробежали к пожарной шимане, где сидел связанный агломерат — взгляд безумный, неестественная ухмылка, застиранный серо-серый комбинезон, покрытый какими-то пятнами.
— Зачем ты это сделал? — схватил его за грудки Брид. Куско выхватил поджигателя из шиманы. Тот не мог стоять — голова болталась, в глазах какое-то лукавое веселье. Карманы его комбинезона топорщились. Я обыскал его — он был начинен дурманными капсулами.
— Зачем? Гы… потому, что Дурак… — залепетал поджигатель, тараща глаза. Брид многозначительно посмотрел на Ейчу. Тот весело отозвался: «Однова дыхнуть!» — и размахнулся. Поджигатель рухнул на асфальт. Куско и Ейча подняли его. Он заметно протрезвел.
— Я увидел, как в дом входил странный агломерат, похожий на Дурака, — почти членораздельно, торопливо заговорил поджигатель, застенчивым жестом стирая кровь с губ.
— Этот агломерат трусливо оглядывался, а когда увидел меня, то шарахнулся в сторону и быстро побежал наверх. Лифт работал, а он бежал по лестнице. Я не мог угадать, на какой этаж он… Тогда я решил выкурить его.
— Гвоздь в галактику… — растерянно пробормотал Брид. — Развяжите… Трупы опознаны? — обратился он к командиру пожарников. Тот ответил, что состояние трупов не дает возможности…
— Значит, среди них мог бы быть Дурак, — с усилием выдавил Брид. — Вы сделали большое дело, великое. Вы поступили героически! — Брид дружелюбно потрепал поджигателя по плечу. А этот тип внезапно сказал, обращаясь к Бриду:
— Станочка, пойдем в лес?
Брид с удивлением посмотрел на него, но мысль свою закончил:
— О вас будет доложено, и, надеюсь, ваш поступок будет высоко оценен.
— Станочка, ты меня любишь? — спросил поджигатель и полез обнимать Брида. Я отстранил его. Вежливо. Как-никак, национальный герой. Командир пожарной команды ошеломленно наблюдал за происходящим.
— Вы что, отпустите этого выродка?
— Выбирайте слова, — отчеканил Брид, поправляя свой новенький оранжевый комбинезон. — Перед нами истинный герой. На его месте так должен был поступить каждый. Разве вы не подожгли бы дом, в котором затаился Дурак?
Командир пожарников, что-то бормоча, отошел. Мне почудилось, он сказал: «Ну так сожгите всю планету!»
Подбежал к нему один из пожарников:
— Разрешите доложить…
Командир пожарников крикнул: «А пошел ты!..» Брид иронически покачал головой и направился к нашей шимане. Конечно, Бриду придется утром докладывать 999 президентам, но версия уже готова. ЗОД не придется краснеть. Сбоя не было — и быть не может. ЗОД работает без сучка и задоринки. Я зачарованно смотрел на поджигателя, который преспокойно себе улегся на покрытии и дремал. Кто-то тронул меня.
— Куско? — я оглянулся и встретил странный взгляд.
— Но ведь он пьян… вдрызг пьяный… — негромко, но почти просительно.
— Ну и что? Это нисколько не умаляет героики поступка, — ответил я. — Наоборот, даже в таком состоянии он думал, как бы принести пользу Агломерации. Это лишь подчеркивает, что размышлять о благе всех — для нас уже рефлекс.
— Мог же он сообщить в пирамиду ЗОД — в ближайшую, тут пятьдесят метров, — сказал Куско, испуганно моргая.
— Потерять драгоценные дольки времени? Упустить Дурака? Сомневаться — значит, опоздать нанести удар первым! А если бы Он ушел через крышу?
— Я не слышал ни об одном агломерате, шедшем через крышу, — с маниакальным упрямством сказал Куско. — И потом, в лифтах многие боятся ездить, случайных прохожих мы все боимся, тем более пьяных и…
— Да вы что, Куско? Разве вы не в нашей школе учились?
Куско мгновенно ссутулился, заморгал еще чаще и вдруг, браво подтянувшись, отчеканил:
