— Если Нвокеди занимался аборигенами, надо свалить дело Комиссии по Контактам, — предложил слушавший их разговор смотритель «Сектора-19» Себастьян Реале. — Пусть они с ним возятся.
— Несомненно, мы постараемся, но пока ничего неясно, — сказал Герман. — Себастьян, возьми оборудование, чтобы вскрыть «Клен». Клаус, поставь барьер вокруг палатки обратно, но смени код, чтоб только мы могли его отключить — теперь это вещественное доказательство. Потом оба давайте сюда. Я пошлю уведомление о происшествии СВК. Эрик, ты меня слышишь?
— Слышу тебя, па.
— Покопайся в записях приборов и выясни, как мы могли проморгать «Клен». Радары должны были что-то зафиксировать, несмотря на отсутствие маяка.
— Я уже. Группа биологов готовилась проводить плановые исследования в нашем секторе, маршрут не определен — свободный поиск. Я связался с научным центром — они в последний момент отменили рейс, а нас в известность не поставили.
— Как всегда. Растяпы.
— Так что он даже систему маскировки не включал. Наш киб-наблюдатель видел «Клен», но принял его за корабль биологов. — Эрик помолчал. — Я думаю, маяк у озера он оставил не для нас, а для своих. Чтоб Иванов ничего не заподозрил.
— Неплохо соображаешь, супермальчик, — похвалил Левицкий. — Если не станешь ученым, быть тебе смотрителем заповедника.
Он велел Беркуту подготовить сообщение о ЧП для Комиссии по Контактам и откинулся в кресле. С помощью роботов-спасателей, которыми укомплектован каждый корабль СОЗ, Герман мог бы и сам попытаться проникнуть в «Клен», это ведь всего лишь «двушка», банка консервная, и вскрыть ее ничего не стоит, но решил на всякий случай подождать прибытия Себастьяна с полным комплектом спецтехники. Береженного Бог бережет. Девять лет назад, когда Левицкий был еще стажером Службы, работники четвертого сектора обнаружили бесхозный прогулочный катер на одном из островов архипелага Гринберга. В нем была бомба, скрытая с помощью маскировочных экранов так хорошо, что обычная «просветка» ничего не показала… Погиб один смотритель, второй чудом остался жив после того, как его корабль на подходе к острову сбило ударной волной. Случай, конечно, беспрецедентный, мало кто даже из контингента полных психов так ненавидит Службу охраны заповедников. Но тем не менее… Позже Левицкий признался себе, что в этом случае его подвела интуиция — слишком уж он был уверен в том, что с Паго Нвокеди ничего не случилось, и «культуролог на отдыхе» просто водит их за нос, преследуя какие-то свои цели. Ошибся… Это Левицкий понял сразу же после того, как попал в шлюзовую камеру «Клена». Нвокеди выглядел просто ужасно, портативный медицинский диагностер определил его состояние как тяжелейший нервный шок на грани клинического идиотизма. Герман с Клаусом без дальнейшего разбирательства запихнули пострадавшего в переносной реанимационный блок и отправили на главную базу — узловую орбитальную станцию СОЗ — на прибывшем оттуда корабле. Себастьян Реале вышел из рубки «двушки», недоуменно пожимая плечами.
— Киб катера в таком же состоянии, как и хозяин, — сказал он. — Выдает на выходе бессмысленный набор символов. Выглядит очень похоже на бред или лепет грудного младенца. Если и можно что-то из него вытащить, то только не здесь.
— Управлять катером можно? — спросил Герман.
— Ручное управление в порядке. Сейчас дам знать на Главную — пусть пришлют еще один корабль и своего пилота.
— Может, пока просто демонтировать матричный кристалл? — спросил Кнохен.
— Корабль так и так отсюда забирать, — возразил Реале. — Чем раньше, тем лучше. Герману потом одному здесь дел хватит и без эвакуации техники, а пока мы поможем, раз все равно здесь. И желательно при этом на сто процентов напрячь дармоедов с Главной.
— Надо еще найти скутер, — напомнил Левицкий. — Думаю, найдя его, мы найдем и все остальное. Нвокеди притащил на планету целую кучу оборудования, очень далекого по назначению от культурологии. Эрик связался с Ивановым, и старик как следует тряхнул своих биологов. Он уже нашел того, кто дал, а потом отменил заявку на проведение исследовательского рейда. Это некий Ноэль Кристофер, приятель Нвокеди. Он признался, что под честное слово выдал Паго спецкомплект приборов из ксенобиологического арсенала, хотя и не представляет, зачем они ему понадобились.
— Этому Иванову надо следователем работать, а не директором Центра, — усмехнулся Реале.
— С его анархистами станешь и следователем, и кем хочешь, — отозвался Клаус. — Поехали дальше? Мы с Себастьяном пройдемся на скутерах вокруг, у земли, а ты подстрахуешь отсюда. Заодно встретишь катер с Главной.
— Забудь об этом, — сказал Герман. — Что-то вывело из строя киб корабля Нвокеди, а его самого превратило в полного кретина. Мы и так глупо поступаем, что торчим здесь все втроем на открытом месте. Пойдем на своих катерах — все.
— Что на Тихой может генерировать излучение, которое способно пробить защиту «двойки»? — задумчиво проговорил Клаус.
— Это станет ясно после того, как спецы-интеллектроники проверят Клена и прочую автоматику в условиях лаборатории, — ответил Реале. — А предварительный вывод могу выдать вам уже сейчас. В защите нет никаких пробоев. Нвокеди держал связь с кораблем через SOS-передатчик, потому что киб его спецкостюма к тому времени находился в таком же состоянии, как сейчас Клен. Он, очевидно, дал приказ подобрать его. Это вытекает из характера следов на земле — корабль вначале стоял у противоположного края поляны, а Нвокеди приближался с другой стороны. После того, как передатчик вышел из строя, Клен был вынужден открыть люк — не только потому, что должен был подобрать Нвокеди, но и потому, что больше его не слышал. Он открыл люк и перевел на уровень максимальной чувствительности все сенсоры, внутренние и внешние. Для этого, естественно, ему пришлось снять защиту. После чего он и стал уязвим для энергоинформационной атаки. Таков самый вероятный сценарий.
— По машинам, — тихо сказал Левицкий. — Защиту на максимум. Для начала надо отснять каждый квадратный миллиметр поверхности этой поляны. Потом разворачиваемся веером и идем по кругу.
Аэроскутер Нвокеди они нашли в пятнадцати километрах, на полянке поменьше. Машина висела в воздухе между двумя деревьями, намертво запутавшись в лианах. Себастьян забрался наверх и подцепил к макроинформеру киб-диагностер.
— То же самое, что с Кленом, — сказал он через минуту. — Скажу ребятам с Главной — пусть забирают и его.
— Видишь что-нибудь подозрительное? — спросил Левицкий Клауса, который, сидя в своем катере, подстраховывал их сверху.
— Ничего. Несколько крупных животных, судя по биоритмам — гориллы Фостера, все время толкутся вокруг, но близко они не подходят. Похоже, они с самого начала нас «пасут».
— Вижу двух из них, — ответил Герман. — Чертовски любопытны — как и всегда. И осторожны.
Согласно правилам предварительного расследования, мало было заснять место происшествия с корабля — смотритель, исполняющий обязанности следователя, должен, по возможности, задокументировать все с земли. Сейчас такая возможность имелась, и Левицкий, подойдя к неумело устроенной охотничьей засидке, встал так, чтобы встроенная в его комбез камера наиболее подробно запечатлела саму засидку, установленную в ней аппаратуру и валяющуюся в траве автоматическую винтовку. Подождал с полминуты и перешел на другую точку, потом на третью. Сам он все это видел еще сверху, с корабля. Маскировку Нвокеди сделал так себе — просто несколько воткнутых в землю веток. Впрочем, для отстрела неосторожных полуслепых животных и такой достаточно… Подошел Себастьян и проверил с помощью киб-диагностера приборы. Поднял глаза на Германа, но ничего не сказал. И без проверки было ясно, что они в том же состоянии, что и остальная интеллектроника.
Потом они прошли вперед и остановились перед местом, где Паго Нвокеди устроил бойню — другого слова Левицкий подобрать не мог. Герман, сам заядлый охотник-любитель, не соглашался с теми, кто считал охоту бессмысленной жестокостью. Он не видел ничего плохого в том, чтобы поощрять соответствующие интересы и наклонности сына. В свои тридцать шесть он успел добыть множество животных, среди которых были и весьма завидные трофеи, однако всегда свято соблюдал и закон, и неписаную охотничью этику. А здесь… То, что Левицкий увидел здесь, его, без преувеличения, потрясло. Десять многоногих броненосцев умертвили самым зверским способом. У каждого перебит выстрелом средний отдел позвоночника и поврежден спинной мозг, играющий, помимо прочего, важную роль в координации движений многочисленных пар ног. Долго же они мучились… Один был еще жив. Нет, скорее — одна. Герман подошел ближе. Точно — беременная самка. Она чуть шевельнула головой, из глубины почти мертвого тела вырвался надрывный вздох. Герман достал пистолет.
