Забавно, как человек в командовании флота, ответственный за защиту соларианской торговли может быть пресыщен наблюдением, что торговля идет прямо в выгребную яму, с горечью подумал Колокольцев. Я предполагаю, он не видит то, что происходит, как вину флота. В конце концов, никто сейчас активно не грабил наши торговые суда, не так ли? Хотя именно как еще мы должны назвать то, что произошло в Занкере, ускользает от меня.
Отчеты с Занкера и Нолана прибыли почти одновременно, после выходных, и новостные агентства еще не подхватили их. Это не продлиться долго, все-таки, и это было трудно решить, для Колокольцева, какой инцидент, в конечном счете, приведет в большее бешенство соларианскую общественность. Терминал Занкера был официально территорией союзника мантикорцев, так что закрытие его для соларианского трафика представлялся не серыми зонами. Айдахо не подписало Шингейнскую Конвенцию также, что означало, вероятно, нахождение в пределах своих прав по межзвездному закону, отказать в терминальном доступе любому по своему выбору. И они также были в пределах своих прав, чтобы обращаться за помощью к Королевскому Флоту Мантикоры для исполнения этого решения. Факт, что местный командующий манти действительно открыл огонь по соларианским крейсерам показывало, насколько хорошо Звездная Империя подготовилась к эскалации, впрочем, и «оскорбление» пробудить страстную ярость, по крайней мере, в некоторые из граждан Лиги, особенно в тех, с кем пропаганда Абруцци была наиболее успешна. К сожалению, другие представители тех же граждан поймут, что этого не было бы, если бы этот дурак Флойд не спровоцировал. К еще большему сожалению, некоторые из них выяснят, что командующий манти намеренно не распылил линейные крейсера адмирала Пьюна в космосе. Когда они распознают последствия этого…
Что касается общественного мнения заинтересовавшегося, все же, что произошло в Нолане, может стать даже хуже. В отличие от Занкера, терминал Нолана утверждался за Солнечной Лигой, а не манти или одним из их союзников. И когда персонал астроконтроля терминала — все они соларианцы — отказал в транзите мантикорским грузовикам, желающим вернуться домой (он сделал мысленную заметку, напомнить Абруцци преуменьшить любые ссылки на Шингейнскую Конвенцию, когда он раскрутит эту тему), флотский командующий манти увел их в их же личные помещения, почти буквально под дулом пульсеров и разместил своих людей на борту командной платформы. А затем он выразил готовность взорвать местный отряд Пограничного Флота, если он попытается вмешаться! Колокольцев уже мог услышать, как сообщения будут играть на том «вопиющем акте агрессии» в соларианском пространстве!
— О какой части валового продукта Лиги мы говорим здесь, Омосупе? — спросил Абруцци, и Колокольцев почувствовал вспышку удивление, когда он понял, что он никогда не задавал тот же вопрос.
— Около чертовых двадцати процентов от общего валового продукта полностью зависит от нашей межзвездной торговли, — сказала Квартермейн ровным тоном. — Еще пятнадцать процентов будут, по крайней мере, серьезно уплотняться.
— И, — добавила Водославски мрачно — то что Раджампету похоже не удалось удержать в голове, это то что семьдесят процентов всех федеральных доходов происходят прямо или косвенно от пошлин и тарифов судоходства. Другие тридцать процентов происходят в основном за счет сборов службы протектората.
Что означало, как ее слушатели прекрасно понимали, дань извлекалась из империи протектората звездных систем УПБ. Этот конкретный источник дохода был, вряд ли тем, что кто-нибудь назвал бы огромным по сравнению с общей экономикой Лиги, но он был колоссальный в абсолютном выражении, и он полностью принадлежал бюрократии Лиги. Это была одна из причин — в самом деле, действительно, причиной — что Пограничной Безопасности разрешили строить свою империю, в первую очередь. И, конечно, это было также основной причиной, что ничему не разрешалось подорвать власть Лиги на протектораты, которая была веской причиной для агрессивной политики, которая привела их к такому беспорядоку, в первую очередь.
Невероятно, подумал Колокольцев далеко не в первый раз. Невероятно, что монументальная глупость только двух человек могла привести нечто подобное в движение!
Конечно, маленький уголок его мозга напомнил ему, даже Джозеф Бинг и Сандра Крэндалл не могли привести Лигу к такому пути без помощи Колокольцева и его коллег Мандаринов.
Черт побери, теперь я начинаю использовать это слово! думал он с отвращением.
— Так ты говоришь нам, что мы будем в состоянии потерять до тридцати процентов от валового продукта всей Лиги?! — недоверчиво спросил Абруцци.
— Мы говорим вам, что мы уже теряем большой кусок в тридцать пять процентов, — ответила Квартермейн. — Именно на сколько большой кусок мы не будем знать, пока пыль не уляжется, и мы не увидим, какой ущерб на самом деле причинили нам манти. Но я не хочу, чтобы кто-то думал, что это все, что будет дальше. Будет волновой эффект по всей нашей экономике, который приведет к значительному падению активности почти в каждом секторе, если он продлится дольше, чем очень незначительное время. И, как Агата только что указала, даже в лучшем случае, это сильно ударит по федеральным доходам. Большинство системных правительств сперва не почувствуют что все так плохо, слава Богу, но если это продолжится в течение двух-трех кварталов, это измениться.
— Дерьмо, — пробормотал Абруцци.
— Есть несколько светлых пятен похороненных во всем этом, — сказала Квартермейн через мгновенье. — Как Раджампет отмечал достаточно часто, что повредит нам сильно, то повредит манти еще сильнее. Во многих отношениях это действительно случай, с отрезанием своих носов назло своим лицам, как говорила моя мама. И это только глядя на непосредственные экономические и финансовые последствия. Если они отбрасывают нас назад на собственные судоходные ресурсы, и если они закрывают туннели, так что нам нужно больше судов, чем раньше, для удовлетворения наших потребностей, это должно привести к огромному подъему в нашем судостроении. В конце концов, наш торговый флот будет расширяться, чтобы заполнить вакуум, и как только это произойдет, будет трудно для Мантикоры, когда-либо снова сманеврировать самим в аналогичной удушающей позиции.
— Предполагая, что Мантикора сделает еще какие-либо маневры, — добавила Водославски.
— Точно, — сказал Колокольцев мрачно. Он оглядывал лица своих коллег несколько мгновений, потом вздохнул.
— Предполагая стратегию Раджани с работой Филарета, все это становится спорным. Предположив, что она не работает, вещи получаться гораздо уродливее, прежде чем они станут сколько-нибудь лучше. На самом деле, моя самая большая озабоченность прямо сейчас в том, что если манти говорят по существу, то Филарета растерут в порошок — и, еще хуже, если окажется что Раджани был неправ в своей способности применить эту дубинку — мы собираемся найти эту трудно возвращаемую назад дипломатическую позицию «короткой войны».
Головы мрачно кивнули в согласии, а Колокольцев бичевал себя снова за возможность оппортунизма Раджани, что соблазнил его принять стратегию УКФ. Он должен был сознавать лучше, что слушать! Но учитывая то, что случилось с домашней системой манти, соблазн удвоить ставки был подавляющим. Конечно, их боевой дух дал трещину под одним-двумя ударами такого разрушительного нападения и осознанием того, что Лига не собирается отступать! Это должно быть так, не так ли?
И это все еще может быть. Конечно, они отозвали свои грузовики и закрыли свои терминалы, но они делают все это, не имея представления, что Филарета достаточно близко, чтобы ударить их так быстро. Когда он появится на их заднем дворе, все может измениться вскорости.
К сожалению…
— Если манти не обрушатся, и если мы смотрим на такой резкий спад в доходах, мы сможем вернуться к этому положению во всем? — вопрос Абруцци облек собственные мысли Колокольцева в слова.
— Я не знаю, — сказал откровенно постоянный старший заместитель министра страны, и Абруцци нахмурился.
Колокольцев не винил его. Он до сих пор не был уверен в своей предлагаемой стратегии — выиграть время, ведя переговоры «больше в печали, чем в гневе», пока флот приобретал оружие, способное компенсировать тактические преимущества манти — работал, когда все было сказано. Терпение не было солорианской добродетелью, особенно там, где «неоварвары» вызывали беспокойство. Это была одна из причин, почему он убеждал поддержать новую стратегию Раджампета, несмотря на ее потенциал ограничить его будущие варианты. Но до этого момента, он не до конца осознал, как плохо провал Филарета ограничивал их.
Если манти победят Филарета — и, особенно, если они также затянули экономические гайки, что описывали Водославски и Квартермейн — было бы невозможно убедить общественность, что возвращение к дипломатии вытекает из ничего, а страх еще более худшего придет. Это будет рассмотрено как признание бессилия. Безрезультатности. И это был поцелуй смерти. Если люди управляющие Лигой не смогли продемонстрировать, что они делали что-то эффективное, избиратели могут начать слушать болтающиеся буйные головы, как Хедли, и требовать перемен. Даже полностью оставляя в стороне личные последствия, потенциал для политического и конституционного бедствия, которое представлялось, были ужасающими.
