Все свои эмоции он прогонял через танцы: если страдать, то с пользой для творчества.
Удивительно, но Чан не стал менять движения, согласившись с двумя предложенными вариантами: первым — для видео эпичного возвращения Хёнджина, и вторым — их дуэтной песней из нового альбома.
Хёнджин не закрывался, не замыкался в себе, но и быть открытым как раньше не получалось.
Последние танцы полностью отражали внутреннее состояние души. Чан помог разобраться с переводом с английского.
Доработав движения под чужую музыку, Хёнджин показал финальный вариант, который собирался исполнять на камеру. Он так хорошо слышал мелодию, интуитивно полагаясь на слова и мотив, что попал в смысл — судя по реакции Чана.
Тот замер, приоткрыв рот, а когда Хёнджин сделал звук тише и повернулся уточнить, нормально ли получилось, Чан потрясено выдохнул и спрятал лицо в ладонях.
— Хёнджини, прости…
Реакция удивила.
— За что?
Чан рванул вперёд, обнял, прижав к себе. Хёнджин больно стукнулся носом о мощное плечо и поморщился.
— Я должен был догадаться раньше. Должен был сделать что-то, чтобы помочь тебе… я…
— Хён, — мягко окликнул Хёнджин.
Он не искал виноватых, события уже случились, и прошлого не поменять. Проще было принять его и идти дальше, выкинув из головы Намджуна, и то, как он прикасался к Хёнджину, и как они валялись в кровати, чередуя жаркие поцелуи с более откровенными ласками…
Хёнджин тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Он так привык к контакту, которого никогда раньше не испытывал, что лишившись его, скучал в два раза сильнее.
— Это просто танец, — попытался пошутить Хёнджин. — Я хочу сделать его крутым, чтобы все запомнили.
И чтобы один конкретный человек увидел и осознал, чего лишился.
Чан промолчал, отступив назад. К сожалению, Хёнджин не мог забраться в его голову и дать установку: не грузись. Он вернулся к аппаратуре, снова поставил песню на плей и, повернувшись к зеркалам, продолжил оттачивать движения.
Не только Сэму Тиннезу всегда нравилось играть с огнём.
Хёнджин больше не стеснялся быть собой: откровенно позировал, выгибался, соблазнял каждым шагом, прикосновением пальцев к коже, мазком по губам, приоткрытым ртом, томным взглядом из-под ресниц.
Он представлял, что Намджун рядом — смотрит, видит — каким он стал, каким может быть.
— Завтра не опаздывай, — напомнил Чан, возвратив в реальность.
Команда уже подготовила локацию, оставалось сделать финальный прогон и отснять материал.
— Хорошо.
— Я забыл, — окликнул Чан, застыв в дверном проеме.
Обернувшись, Хёнджин пропустил вступление.
— Ты выронил в студии, — Чан вытащил из кармана телефон, и Хёнджин затаил дыхание, рассматривая белую панель с надкусанным яблоком и потухший экран.
— Разрядился, — Чан неловко пожал плечами. — Я даже не заметил, пока уборщица не обнаружила.
Взяв телефон, Хёнджин сжал его в ладони, и улыбнулся:
— Спасибо.
Больших усилий стоило удержаться на месте, не сорвавшись в ту же секунду в комнату, чтобы поставить подаренный Намджуном телефон на зарядку.
Сначала нужно было закончить тренировку, потом Хёнджин решит, что делать.
Он придумал отмазку и придерживался ее, пока за окнами не стемнело. Чан ушел писать музыку, а Хёнджин строил планы, вытачивая движения своего самого яркого танца.
Позвонить ли Намджуну? Написать?
Хёнджин специально отсрочивал момент, ведь у неизвестности могло быть несколько исходов.
После тренировки он очень долго принимал душ, переодевался и укладывался в постель, проглядывая на телефон, стоявший на зарядке.
Хёнджин вроде бы и не боялся, и в то же время переживал, как быть. Намджун ведь не попытался с ним связаться. Что, если он не поднимет трубку? А вдруг попросит больше не звонить?
Гудки длились целую вечность.
Хёнджин надеялся до последнего, но крохотный огонёк все же затух. Никто не ответил.
На что он надеялся? Идиот!
Это же Ким Намджун!
Ким Намджун ничего не должен Хёнджину, ведь они не вместе, они даже не спали, хотя…
Хёнджин вымотался за вечернюю тренировку. Когда Чан отдал телефон, силы приумножились, а теперь разом покинули тело. Посреди ночи Хёнджин проснулся, потому что телефон на прикроватной тумбочке разрывался от входящего вызова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не до конца проснувшись, он мазнул пальцем по экрану, принимая вызов.
Этот контакт Хёнджин когда-то переименовал, закрепив за ним один смайл.
Сердце.
— Привет, — пробормотал Хёнджин.
— Привет, — ответил Намджун. — Я был занят, только увидел пропущенный. Спишь?
— Сплю.
Не до конца пробудившись, Хёнджин оторвал телефон от уха, уставился на экран и подскочил в постели.
— Не сплю! Привет!
— Мы уже здоровались, — отозвался Намджун. — Привет.
Тепло в его голосе померещилось, или все же нет?
Хёнджин замолчал, прижав свободную ладонь к груди, чтобы утихомирить сердце.
— Я… потерял телефон, — честно выпалил он.
— Да? Обычно телефоны теряю я.
— Может это заразно?
— Может. Но мне приходится покупать новые, а ты все же нашёл.
Хёнджин не стал вдаваться в подробности и рассказывать, что нашёл не он, а Чан, да и какая разница?
Намджун не торопил, предоставив возможность задать направление разговора.
— Бан… закончился.
— Знаю.
Неужели Намджун пытался выйти с ним на связь через руководство? Иначе откуда он мог знать?
— Уже поздно, — выдохнул Намджун. — Я всего лишь хотел убедиться, что ты в порядке…
— Не в порядке! — перебил Хёнджин.
Его привычный мир давно перестал быть прежним, и всё пошло наперекосяк.
— Что-то случилось?
— Нет. Да!
— Хёнджин…
— Я соскучился! — не дав себе возможности передумать, быстро выговорил Хёнджин.
Намджун так долго молчал — это были самые длинные двадцать девять секунд в жизни Хёнджина.
— Ты помнишь мой адрес?
Зачем Намджун спрашивал?
— Да.
— Приезжай. Если хочешь.
Хёнджин замер, свесив ноги на пол.
— Сейчас два ночи!
Утром он должен появиться на репетиции, потом у группы запланированы съёмки, какое-то собрание, и везде надо успеть — Чан же напоминал.
Вскочив с кровати, Хёнджин влез в первые попавшиеся джинсы с толстовкой и спрятал волосы под кепкой.
— Скоро буду, — бросил он, находу собираясь.
Намджун бы не позвал просто так.
И вообще.
У них остались неразрешенные вопросы, на которые Хёнджин намеревался получить ответы.
Он не избавился от сумки, которую выдали в первые дни бана, и вообще забыл про неё. Вытащив ее из-под кровати, Хёнджин с гримасой перебрал содержимое, брезгуя прикасаться к игрушкам, пультам и проводам.
Обнаружив упаковку презервативов и тюбик смазки, он, недолго думая, переложил их в чёрную поясную сумку.
На всякий случай!
Защёлкнув застежку, Хёнджин мельком глянул на себя в зеркало, оправил одежду и выскочил за дверь. В такси он смотрел в окно, но ничего перед собой не видел.
Намджун ответил и позвал к себе!
Конечно, после того, как Хёнджин признался, что соскучился.
Быстро и безошибочно отыскав подъезд в огромном компаунде, Хёнджин поймал себя на мысли, что совершенно спокоен. Страх не мучал, волнение улеглось.
Из лифта он направился прямиком к нужной квартире, и как только дверь распахнулась, Хёнджин дернул вниз маску, шагая в неизвестность.
Мони радостно скулил, вилял хвостом и прыгал вокруг, мешая разуться.
— Привет, — Хёнджин присел, потрепал между ушей, почесал подставленную макушку.
Приятно, что хоть кто-то радовался его возвращению.
Намджун стоял напротив. Выпрямившись, Хёнджин поравнялся с ним, и поднял взгляд.
Наверное, нужно было что-то сказать, начать хотя бы с приветствия, но вместо слов Хёнджин рванул вперёд, обнял за плечи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Намджун был в майке и шортах. За то время, что они не виделись, он будто бы стал ещё больше, набрав массу и закрепив результаты рельефом.
