— Петь, — задумчиво спросила Анна, уже утром следующего дня. — А мы не переиграли вчера? Помнишь, как на меня смотрели вчера мужчины во время танца? Я едва не покраснела. Мне казалось, что они меня глазами раздевают.
— Но так ведь не раздели? — Сонно потерев глаза, уточнил Государь. — Если так смотрели, то мы все правильно сделали. Значит тот образ, который мы для тебя подобрали, удался. Музыка, танец, одежда и многое другое. Полагаю, что многие ушли сильно задумавшись. Прежде всего, бояре и купцы. Первые — о своем виде и статусе, а вторые прикидывают, как на всем этом заработать. Я прямо чувствовал, как эти зерги лязгали своими челюстями в предвкушении поживы.
— Думаешь?
— Конечно, — усмехнулся Петр. — Я ведь не только для пущей гордости купцов да моих мастеровых с заводчиками пригласил на праздник. Дела, по возможности, нужно совмещать. Так и я заранее проинструктировал, кому и о чем следует рассказывать, если купцы будут интересоваться нашими товарами. Жду сегодня ближе к вечеру первых донесений. Помнишь, мы с тобой работали над каталогом? Вот и опробуем задумку.
Глава 2
22 января 1688 года. Москва. Кремль— Василий, любимый, ты смог все разузнать? — Взволновано спросила Софья, когда Голицын вошел.
— Кое‑что, — как‑то грустно буркнул он. — Петр действительно всех удивил чудной одеждой, музыкой и прочим. По Немецкой слободе только и разговоров о нем. Все наряды обсуждают, да прочие детали. И по Москве тоже много слухов пошло. Разных. Больше всего люди пересказывают, дескать, братец твой заявил, будто отдает скопленные на черный день пятьсот рублей на нужды подготовки нового похода в Крым.
— А чего так мало? Думала, что он и тысячу, и две может пожертвовать.
— Он заявил, по слухам, что денег де у него очень мало. Все в делах. В товарах. Но он не жалеет, полагая своим настоящим богатством людей, работающих с ним и на него.
— Что, так и сказал? — Удивленно переспросила Софья.
— Сказывают, что так, — пожал плечами Голицын. — Но точно, как понимаешь, уже и не узнаешь.
— И народ, надо полагать, от таких слов растаял и весьма доволен?
— Весьма. Да и не только этим. Простой люд бесконечно пересказывает с особым удовольствием то, что Петька посадил с собой за один стол наиболее толковых мастеровых, что из простых крестьян да мещан будут. Очень он этим их порадовал. В общем, не праздник, а что‑то невообразимое. Простолюдины друг другу сказки сказывают. Бояре в задумчивости и смятении. Купцы мечутся как укушенные…
— А чего бегают?
— Так братик твой объявил торги.
— Чего? — Нахмурилась Софья. — Он что, теперь и торговать сам начал?!
— Да. Царевич–торгаш это… ладно, не суть. Пятнадцатого числа сего месяца он пригласил всех желающих торговых людей, что обитали в Москве и недалеко от нее, к себе в Малый дворец, где устроил торжище, но довольно необычное. Начнем с того, что все участники, дабы показать себя достойными, должны были оплатить участие. Сумма небольшая, но она была. Ну и записаться, получив личный номер на время торжища. После того, как все уселись, ведущий объявлял товар и называл начальную цену. Покупка отходила тому, кто давал большую цену.
— Там было что интересное?
— Конечно, — кивнул Голицын. — Много поделок из серебряной стали, фарфор, хрусталь, листовое стекло, зеркала, карандаши, бумагу с его мануфактуры и многое другое. Все маленькими партиями и за каждую купцы друг другу бороды драли[26]. Даже более того — он предложил к продаже не только уже готовые товары, но и еще только изготовляемые. Причем деньги — вперед. И каждую сделку строго фиксируют на бумаге, указывая участников, количество и качество товара, цену, сроки и ответственность сторон в случае просрочки или отказа. Купцы таким подходом удивлены, но Петька не желает ничего слышать, говорят лишь о том, что в деньгах порядок нужен.
— Вот ведь торгаш… — покачала головой Софья.
— Еще какой! Он ведь теперь удумал такие торги каждый месяц проводить и заложил строительство отдельного кирпичного дома на берегу Яузы где, по его словам, можно будет в будущем всем желающим подобным образом торговать. Купцы очень оживились. Почитай вся Москва торговая кипит, бурлит, да обсуждает. Я поспрашивал знающих людей в Немецкой слободе, так как говорят, что братец твой решил товарную биржу в Москве открыть. В сущности все эти его торги у себя дома и были маленькой биржей для торговли товаром партиями или оптом, как иначе говорят.
— И много ли у него купили?
— Все, что он выставил — девяноста семь партий разных товаров. Включая предоплату по еще неисполненные заказы на три месяца вперед. Цены редко останавливались на отметке в полторы начальной стоимости. Обычно — две–три давали. Особенно за листовое стекло и зеркала. Впрочем, столовый фарфор и хрусталь с приборами из серебряной стали, тоже пользовались популярностью.
— Что же тогда он собирается продавать на следующих торгах, коли на три месяца вперед все ушло? — Удивилась Софья.
— Пока не известно. Сказал, что тринадцатого числа предложит всем желающим ознакомиться со списком.
— Дааа… — медленно произнесла Софья. — И в кого он такой? Кстати, а пятьсот рублей он уже передал?
— Нет, но прислал письмо с просьбой принять в дар на оснащение воинства.
— То есть, он предлагает тебе поехать к нему на поклон и взять деньги?
— Именно. Поэтому я и жду удобного момента, чтобы случайно оказаться в Преображенском. Проездом. Заодно и деньги забрать.
— То верно, — кивнула Софья, — но не тяни. Сам говорил, что деньги нужны. Эти пятьсот рублей очень нам помогут в подготовке к новому походу.
— Признаться, я опасаюсь идти в новый поход, — чуть поежился Голицын. — Предчувствие у меня плохое. Братец‑то твой вон что чудит. Как бы бунт против тебя не поднял?
— Сам же говорил, что ему незачем. Тем более что его торговли я не мешаю, а более его ничто не интересует.
— Так‑то оно так, — задумчиво произнес Василий. — Но я сильно переживаю. Сама посуди. Все толковые офицеры, что служили верой и правдой твоему покойному родителю и тебе ушли в отставку по здоровью. А потом, внезапно оказывается, что их подобрал ни кто иной, как твой братец. И они у него не хворают и вида вполне довольного. Странно, не правда ли? Его три полка пехотных укомплектованы новенькими французскими фузеями. Есть своя артиллерия, к счастью, малая. Но на чудных лафетах. В деле я ее не слышал, а офицеры говорить не желают, ссылаясь на запрет Петра болтать о военном снаряжении и науке. А ведь у него еще есть три роты сопровождения, что ездят на фургонах, какие‑то разрозненные отряды конных егерей и прочее. Я уже сейчас не могу сказать, сколько и каких войск под его рукой. Причем, что примечательно, все вооружены по самому последней французской моде, отменно одеты, обуты и весьма сытно живут. Да еще корабельные команды на Плещеевом озере. Там по слухам до тысячи человек учиться. И ты знаешь, меня страх берет. Ведь в любой момент он может их двинуть на Кремль.
— Но ты сам говоришь о том, что мне хранит верность более ста тысяч солдат и рейтаров.
— Верно. Хранят. Но после поражения в кампании прошлого года, пошли шепотки и неудовольствие. Никто не любит тех, кто проигрывает. А если Петька выйдет супротив нас, то еще неизвестно, как поведут твои полки. О том, как ладно живется тем, кто служит ему — слухов хватает. Да и офицеры, опять же, все их наиболее уважаемые командиры, убежали к братцу твоему. Тем более, что с деньгами у него явно все в порядке.
— Врет?
— Конечно, врет. Плачется. Купцы как воды в рот набрали. Он ведь с ними заключает всегда письменный договор, в который каждый раз включает строки о тайне операций. Некоторые поначалу обожглись на длинном языке, так остальные сразу и притихли. Приходиться слуг подкупать да расспрашивать. Но там многого не узнаешь. Те, что повыше стоят, боятся болтать даже за деньги, ведь им голову снимут, если узнают, а простые — слишком мало знают. Однако и того, что мои люди смогли выяснить довольно для удивления. У него за один только прошлый год разных покупок было совершено на семьдесят тысяч рублей счетных.
— Ого!
— И это только то, что он в иных землях закупает. Фузеи, свинец, порох, зрительные трубы и так далее. По землям нашим вообще сложно сказать. Там какое‑то жуткое переплетение сделок. Черт ногу сломит. Одно могу сказать, что торгует он весьма неплохо. Иначе откуда у него такие деньги?
— Какие?
— Большие. Думаю, речь идет о нескольких сотнях тысяч рублей в год. Кроме того, мне стало известно, что он активно вовлекает бояр в свои торговые дела с выгодой для них.
— Хитро мой лукавый братец борется за власть… — задумчиво произнесла Софья.
— Вот и я о том, — кивнул Василий. — Вроде как не государственными делами занимается, а обложил так, что уже и бежать некуда. А тут еще мой неудачный поход да потеря половины армии на переходе, да неудачной попытке штурма Перекопа. В общем — популярность Петьки в простом народе высока. Купцы на него молятся. Бояре колеблются. А он сам — улыбается да пожелания добрые посылает! Вот ведь гад лицемерный!
