— Зря вы так пренебрежительно относитесь к знахаркам. Конечно, они не могут заменить официальную медицину, но на чудеса способны. Сама убеждалась не раз. Вон к моему брату привозили такую старушку. Тот, бывало, выпьет сто граммов и на всех с кулаками прыгает. Своих от чужих не отличает. С самой юности таким был. И мне доставалось от него. Вот эта старушка завела его на чердак, уложила на сено, свечкой брата обнесла с молитвой, а потом какую-то нитку ему в рукава вдела. Жене приказала, чтоб эту рубаху всегда носил. А потом сжалилась и еще в пиджак вшила кусочек веревки. С того дня брата не узнать. Если выпил, мигом спать идет. Уже пять лет прошло, ни одной мухи не обидел. Теперь и вовсе не выпивает. Оказалось, бабка брату вшила веревку, которой покойнику руки связывали. Одной такой веревки на десять мужиков хватает. И все без промаха.
— А вот мы с вами не можем справиться с Дианой. Может, Волчиха поможет ей? — не терял надежды Петухов. — Но кто повезет Диану? Да и не одобрят это новшество наверху. Да! Ситуация щекотливая! Нас не поймут. Но мне интересно было б понаблюдать, как знахари лечат. Ни разу не видел, хотя слышал многое!
Лидия откровенно рассмеялась:
— Хотите стать шаманом, заклинателем душ алкашей? Вот это прикол! Не ожидала от вас, Иван.
Тот покраснел, смутился, но ответил:
— Все новое — это хорошо забытое старое! В том числе и в медицине. Мы идем по чьим-то следам. Возможно, знахарей. Ведь они не учились, они родились врачами. Их знания по поколениям передаются. А мы что изобрели, что оставим после себя потомкам? Ведь даже клизма и та старое изобретение! Так что не вижу повода для смеха. Диана еще молода. Мне жаль человека. Хотелось бы ей помочь. Тем более что наши возможности все исчерпаны. Мы беспомощно ждем ее смерти и знаем о том. Может, стоит попробовать народное лечение?
Долго спорили врачи в тот день, но к единому мнению так и не пришли.
Главный врач не дал добро на необычный эксперимент:
— Позвольте, коллеги, но мы сами себя опозорим; доверив Диану бабке! Какие гарантии имеются, что воздействие старухи не даст ухудшений, осложнений болезни? Если б она и впрямь успешно практиковала, к ней в очередь половина России встала бы!
— А она и так примает больных даже с заграницы. От нее все довольные уходят, — не выдержала Евдокия,
Но другие врачи лишь недоверчиво пожимали плечами. И тогда Иван Петухов решил поговорить с самой Дианой, хочет ли она воспользоваться последней возможностью.
Петухову повезло. Диана не спала, была в спокойном состоянии. Врач подозвал ее, заговорил тепло, убедительно.
— Но как ее увижу? Как попаду к ней? — И вспомнила о бабке. Дала Петухову номер телефона, попросила передать мольбу — простить и приехать.
— Скажи, почему ты пить стала?
— От избытка волюшки. А потом от одиночества…
— У тебя, говорят, было много друзей.
— Чем больше их, тем сиротливее и несчастнее человек. Знаете, как написал Окуджава?
Как трудно нам под теплой крышей, среди друзей своих, услышать, как одиноко лес шумит…
Это про меня. Друзья навязывали мне свои проблемы, горести, но никогда не спросили, а каково мне. Когда бабка, мой единственный родной человек, грязно обозвала меня за короткую юбку и смелый вырез на кофте, я не выдержала. Во всем нужна мера и предел допустимого, она перегнула, а я вышла из себя, потеряла контроль и прогнала ее. Мы обе виноваты в равной мере.
— А где твои родители?
— Они разошлись. И я снова никому не нужна. Никто из них не взял меня, пятилетнюю. А потом я ни к кому из них не захотела в няньки. В общем, всю жизнь — как крапива на обочине, никому не нужна. С самого детства. Живу ли или сгину, никто не вспомнит и не заплачет по мне. Потому за жизнь не держалась и запила. От ненужности устала.
— А ведь ты очень красивая и умная! Тебе бы жить и радоваться. Я сегодня поговорю с твоей бабулей, попробую убедить, вместе мы что-то придумаем.
— Только расскажите мне о разговоре с бабкой, как она, вспомнит ли? А главное, жива ли?
Бабка Дианки и не думала о смерти. Она живо расспрашивала о внучке. Узнав, что та просит прощения и зовет приехать, вовсе растрогалась:
— Спасибо, милок! Непременно прибуду, и не сумлевайся. Кто ж Динке подмогнет? У ней из сродственников одна я осталась. Ни отцу, ни матери дела нет. А ить девке, хоть и взрослой, совет и помощь завсегда надобны. Завтра к обеду заявлюсь, прямо в больницу, там и сустренимся.
Бабка Дианы приехала как обещала. Вызвала во двор Петухова и, переговорив, встретилась с внучкой.
— Я не корю, не попрекаю. У кажного на доле свой крест стоит. Тебе единое сказываю: я старею. Уже болячки к земле гнут. А кто, окромя тебя, поддержит и позаботится? Негоже боле врозь жить. Давай спробуем ту Волчиху. Може, справится с твоей болячкой?
И, получив внучкино согласие, пошла к Бронникову. Тот особо не препятствовал:
— Ваше право лечить у того, кому доверяете. Сказать честно, мы уже испробовали все. Пока человек жив, ему надо помогать. Диана еще молода…
К вечеру Диана с бабкой и Евдокия приехали в деревню к знахарке, та никого не ждала и спокойно доила корову в сарае.
— Здравствуй, соседушка! Вот людей к тебе привезла. Может, их от беды избавишь, от лихой болезни, воротишь свет в глаза, добро в душу? Не серчай, что привела, не сказавши заранее. Так коряво получилось. Глянь нашу девку, с дурдома к тебе доставили.
— Вот управлюсь и гляну, — ответила та скупо и продолжила доить корову.
Приехавшие сели на лавку под окном, ждали хозяйку. Она неспешно процедила молоко, обвязала ведро марлей и, помыв руки, подошла к женщинам.
— Какое лихо привело? Что стряслось? — Оглядела Дианку с бабкой. Евдокия тут же встала, пошла со двора. А гости говорили с Волчихой.
Бабка вскоре увела их в дом. Зажгла свечу перед образом Спасителя, помолилась и велела Диане вымыться до пояса. Потом повернула ту лицом к заходящему солнцу, облила святой водой и, обнеся свечой, шептала молитвы, после чего выпела за дом, поставила рядом с навозной кучей и снова облила девку водой. Ту знобить стало. Волчиха обнесла ее свечой под молитву. Дианку стало тошнить.
— Отойди сюда. — Привела девку на травный пятачок, усадила, велела взять в руки крест. Дианка повторяла молитву
следом за Волчихой. Ее валил сон. Она еле сдерживала себя. А знахарка дала воду, велела выпить до дна.
Девка половины не одолела, началась рвота. С ревом, с воем выворачивало девку. Нечем было дышать. Дианка упала на землю, а рвота не прекратилась.
— Не обрывай! Чистись! Так нужно, это хорошо! — Волчиха стояла рядом и брызгала на Дианку святой водой, молилась.
Не скоро успокоилась Дианка. Под молитвы знахарки стихла, потихоньку вздрагивая, а вскоре и вовсе уснула накрепко. Бабки вдвоем перенесли ее в избу, положили на широкую лавку.
— Ее теперь не буди, лишь под утро проснется, сама полезай спать на печку, — сказала Волчиха и выглянула в окно. К дому подъехала машина и, робко сигналя, звала знахарку. Та вышла. Вернулась не скоро. Заговорила «рожу» у человека. Хватило одного раза. Люди уехали довольные.
— Скажи, Нюра, а надолго ль твое лечение помогает? Не воротится болезнь через время?
— Лександра! Не боись! Единое помни: пить она не станет никогда. Ну, с год будет вялой, нервы должны успокоиться. Где-то заревёт без причины. Но редко, не беспокойся, так должно быть. Скоро выровняется, все наладится у нее.
— Нам больше не надо приезжать к тебе?
— Запойных один раз лечу! Всем хватало. Даже мужикам. Потом, правду молвить, иные забижались, что даже пива не могут выпить, нутро с воем все наружу выбрасывает до капли, а потом еще и болит цельный день. <
— Случалось, что лечение не помогало?
— Кто с вас дура? Коль лечила, как не помогло? Конечно, было, когда лечить отказывалась…
— А почему?
— Когда свеча перед человеком гасла. Значит, Бог воспрещает лечить, наказал за что-то. Я в такое не лезу, мигом со двора спроваживаю, чтоб Господь и меня не наказал вместе с грешником.
— Как ты лечить стала? У бабки переняла?
— От деда! Ево за знахарство в саму Сибирь сажали. Он и оттуда живым воротился, по реабилитации. На деда парторг кляузу набрехал в НКВД. Все пять зим человек мучился. Но вернулся целым. А вот парторга в войну свои повесили, партизаны. Знать, было за что. Я тогда совсем малой была. За дедом хвостиком бегала. Любила шибко, помогала ему, потом переняла все его знания. Не зря в свете прожила, много люду исцелила с Божьей помощью.
— А есть такое, что лечить не берешься и не умеешь?
— Понятное дело! Все от людей, я ж сказывала! Иным отказываю под любым предлогом.
— Прости глупость мою, не стоит про такое любопытничать, — смутилась Дианкина бабка.
Утром, едва рассвело, проснулась Диана. Разбудила бабку, вытащила из сумки продукты, привезенные для Волчихи, достала деньги из своей сумки и, положив их на стол, стала собираться.
