Волчиха отогнала корову в стадо и вернулась в дом, когда гости собрались уходить. Она поговорила с Дианкой, с Александрой. Попыталась усадить за стол и накормить обеих, но женщины спешили. Вскоре они уехали в город и уже никогда не возвращались к Волчихе.
Диана с бабкой быстро привели в порядок городскую квартиру, все в ней отчистили, отмыли и до самой зимы уехали в деревню.
Девка перед отъездом решила показаться в психушке и проститься. Первым, кого увидела, был Петухов. Они поздоровались как добрые знакомые. Диана рассказала Ивану о лечении:
Где ж теперь пить? Половина желудка вместе с кишками из меня выскочила, думала, вконец задохнусь рвотой. Все, что с начала жизни ела, вывернуло наружу. Ой, Ваня, как стыдно было. Со всех дыр лило и брызгало. Изо рта аж до пены. Морда опухла, отекла. И ничем не остановить — ни водой, ни матом. Визжала, как свинья в огороде, будто меня живую на огне жарят. Даже пятки горели, в висках ломота, боль, в ушах прострелы, живот судорогами свело. Желудок — будто ежей наглоталась. Ни лечь, ни сесть, ни стоять не могу. А спать охота так, что с ног валило. Думала, что не переживу все это. Столько всего натерпелась, и не высказать.
— Скажи честно, вот сейчас тебе хочется выпить?
Диана отскочила в ужасе, побледнев:
— Только не это!
— Ты теперь домой?
— В деревню поедем к бабке. Переведу дух у нее. А там будет видно. Может, вернусь в город или в деревне останусь, на месте с бабулей решим. Ты хоть иногда позвони, ладно? Телефон имеешь, поболтаем.
Петухов и впрямь через год позвонил Диане. Но трубку взяла Александра:
— Это ты, Ваня? Спасибо, что помнишь!
— Как Диана? — спросил Петухов.
— Свое дело у нее. Цех открыли. Хлеб пекут на пять деревень. К ним нынче из города за тем хлебом приезжают. Отменный хлеб, какой в старину пекли, по тем рецептам. Дианку нынче не узнать. Похудела. Спит мало, поесть некогда.
— Пить не стала?
— Что ты, Ваня? Нынче ей до ветру сбегать некогда.
Петухов положил трубку, задумался.
— Ну что, коллега, пещерная медицина опять обставила нас на вираже? — ехидно поинтересовался Бронников.
— Не они, мы пещерные! Топчем ногами целебные травы, перерабатываем их в таблетки, вместо того чтоб пить живые настои и отвары. Мы не знаем природы многих болезней, потому не можем с ними справиться. Мы по многу лет учимся и ни на один шаг не продвинулись. А простая деревенская знахарка оказалась сильнее нас. Мы занимаемся по прежним учебникам, а болезни прогрессируют, появляются новые, мы о них и не слышали, а Волчихи лечат. К ним из-за рубежа приезжают. А мы со своими больными беспомощны. Знахарка за вечер вылечила человека. А мы все вместе за год помочь не смогли! — кипятился Петухов.
— И что предлагаешь?
— Ничего! У нас связаны руки! И к сожалению, слишком мало возможностей.
— Успокойся, Иван! Все не так мрачно, как говоришь. И от нас выходят довольными люди. Из отделения неврозов скольких выписали домой. Да из психов тоже не меньше десятка.
— А скольких потеряли! — добавил Петухов.
— Без того не бывает! Спроси любого врача. Каждый боится летального исхода, но никто не избежал этого в работе.
Знаешь, такое случается зачастую не по нашей вине! — Бронников умолк на минуту, а потом продолжил: — Был у меня один пациент, вот кого до сих пор жаль до боли, так это Гошу Корнилова. Он на войну подростком попал. Был контужен и остался импотентом в семнадцать лет. Другой, получив такую травму, пустил бы себе пулю в лоб. Этот, вернувшись домой, закончил университет и стал журналистом. Конечно, взрослея, вздыхал по женщинам, но был беспомощен. А тут его направили в газету, где он и влюбился в корректоршу. Та его даже не замечала, а Гоша страдал. Выпивать начал. И вот так спиваться стал незаметно. В то время с квартирами, да и вообще с жильем, тяжко было. Гоша, как одинокий человек, не имел своего угла и жил в редакции, спал на шкафах, прямо на газетных подшивках. Вот так и в тот раз — получил зарплату, бухнул и завалился на шкафы в корректорской. Пришли утром женщины на работу. Сели по местам, взялись вычитывать газету. Тут спящего Гошу по малой нужде приспичило. А вот из сна выскочить не смог. И прорвало его прямо на подшивку, с нее вниз на баб, те, понятное дело, визг подняли — и к редактору. Тот Гошу за шкирняк и в кабинет, стал грозить увольнением. А Корнилов в ответ: «Больше никогда не увидите пьяным. Завязал!» Так и договорились. С тех пор Корнилов как обрубил. Не только не пил, а и не нюхал никогда! За силу воли его мужики уважали. Этому ни знахарки, ни ведьмы, ни врачи не понадобились. Сам себя сумел в руки взять.
— Молодец мужик! — похвалил Иван.
— На тот момент — да! Но умер он в дурдоме!
— Все ж не удержался? — вздохнул Петухов.
— Нет! С выпивкой он закончил навсегда. Именно потому пригласили его работать ответственным секретарем в районную газету. Вот тут он увлекся старинными и редкими книгами. Скупал их всюду. Зарплату до копейки на них тратил, дрожал над каждой, из-за них из дома боялся выйти, чтобы не украли. Уходя на работу, закрывал свою хижину на три замка. Плохо одевался, очень скудно ел. Никогда не мыл полы, чтобы не отсырели книги. Он даже печку не топил, дабы книги не пересушить, готовил на плитке. Книги были его кумиром. Их стало много. Они уже грозили раздавить человека, вытеснить из дома. А он все покупал. Ему было мало!
— Ну да у каждого человека есть свои увлечения и слабости! Гоша в том не оригинал, — сморщился Петухов.
— Не спеши, Ваня, с выводами! Не для того рассказываю! — пробежала тучка по лицу Бронникова. — У Гоши можно было почитать Бориса Пастернака и Мишеля Монтеня, Крашенинникова и первое издание стихов Есенина. Но самой большой ценностью его библиотеки была старинная Библия. И это в семидесятые годы! Тогда о Библии говорили только шепотом. Конечно, Гоша далеко не всех пускал в свой дом. А уж книги никому не давал вынести за порог. Он дышал ими. Они стали его счастьем. Единственное, чем дорожил. Гоша берег их от всех. Но однажды заболел. Включил плитку, чтоб согреть свою хижину, и пошел в аптеку. Она далековато от дома. Ну, пока лекарств купил, свернул в столовую, поел пельменей, напился чаю, в доме начался пожар, замкнуло проводку. Избуха Корнилова была очень маленькой и старой. Пока приехали пожарные, гасить было нечего. Все сгорело дотла. Когда вернулся хозяин, пепелище уже остыло. Гоша едва увидел случившееся, крыша и поехала. Свихнулся человек, не справился с потрясением. Ведь он в книги вложил всего себя. Не только в одежде, в еде себе отказывал. А ничего не стало. Сбережений не имел, пожар отнял последнюю радость. Два дня подержали его в дурдоме, на третий Гоша умер. Вот и вывод… Он мог спиться и сойти с ума, но остановился, выжил. Но не минул дурдома. Другая беда достала, и от своей судьбы Корнилов не ушел. Финалом, едино, стала психушка. А уж как старался человек избежать ее. Умные книги окружали, полный аскетизм в жизни, ведь не пил, не курил, по бабам не ходил. Умер одиноким, никому не нужным. Мораль сей басни: живи просто, не пытайся сотворить себе кумира. Пользуйся тем, что Бог дает, по мере возможности, помня, что жизнь на земле — только миг. И от своей судьбы никто не уйдет и не спрячется.
— Думаете, что Диану тоже ждет такой финал? — усмехнулся Петухов криво.
— Я ничего не утверждаю в отношении этой женщины. Поживем — увидим. Я привел пример из жизни, когда человек, пересилив себя однажды, во второй раз не выдержал.
— Сколько лет он прожил трезвенником?
— Прилично. Примерно пятнадцать или восемнадцать лет!
— Ради этого стоило жить! Конечно, я против такого, когда человек ради книг урезает себя в еде. Я, к примеру, люблю рыбалку, но никогда не стану ее фанатом. Не буду делать фетиш из увлечения. Но ваш Корнилов сгорел не от потери дома и книг. Он умер потому, что был одинок. У него не было никого, кто обнял бы его за плечо и привел в свой угол, поделился бы хлебом и теплом. Гоша знал, что ему никто не поможет, оттого что в свое время выше всего поставил книги, не давая их вынести из своего дома. Потому и самому везде дороги перекрыли. А Диана имеет бабку, у нее будут друзья. Бросив пить, не зациклилась, хлеб стала печь для людей, для своих деревенских, знающих в этом деле толк, для самых взыскательных и благодарных — сельчан. Нам с вами редко приходится слышать слово «спасибо», а ее будут благодарить всегда. Так кто из нас счастливее и нужнее? Она быстро поправится среди людей и, главное, не останется одинокой. Все мы знаем причину многих нервных и психических заболеваний — это либо одиночество, либо нездоровое окружение…
— Вань! Не повторяй заученных банальностей. Такому на первом курсе учат. Мы уже работаем, а ты все в студентах обретаешься. Помимо всего, главной причиной заболеваний людей является наследственность. И дело тут не в окружении! — не согласилась Лидия Михайловна, покраснев до корней волос.
