"Обзор" пропагандирует и другой официальный тезис, согласно которому война в Испании являлась якобы конфликтом между двумя идеологиями - фашизмом и коммунизмом, а отнюдь не борьбой демократических сил против реакции и фашизма [39].
Примечательна и постановка вопроса о происхождении пресловутой политики "невмешательства" Ее инициатором авторы считают французского премьер-министра, правого социалиста Л. Блюма. Что касается Англии, то она, как осторожно говорится в тексте, возможно, сама собиралась провозгласить "невмешательство", но, к своему удивлению, нашла его готовым на Кэ д'Орсэ. В "Обзоре" выдвинут еще один фальшивый тезис, сразу же подхваченный многими публицистами и историками: о мотивах и целях, которыми руководствовалось английское правительство, принимая "невмешательство". Эти мотивы, конечно, представлялись как благородные: не допустить превращения испанского конфликта в "открытую войну" между великими державами [40].
Таким образом, в полуофициозной работе выдвигается сразу несколько лживых версий: о подготовке "коммунистического заговора" в Испании, о борьбе "коммунизма с фашизмом" как сути конфликта, о французском происхождении политики "невмешательства" и ее позитивных целях. Все эти версии стали широко использоваться буржуазными историками, публицистами и государственными деятелями, причем не только в Англии.
Характер и содержание версий, приводимых А. Тойнби и Ф. Боултером, определялись установками, исходившими из правительственных кругов. Это косвенно подтверждает Иден, когда пишет, что в августе 1936 года он дважды встречался с делегацией лейбористской партии, чтобы опровергнуть мнение, будто инициатором политики "невмешательства" выступила Англия. Иден вспоминает, что в ту осень он неоднократно выступал публично, доказывая, что идея "невмешательства" родилась в Париже [41]. Если такое свидетельство что-либо и доказывает, то только то, что эта версия, как, впрочем, и многие другие, которых неукоснительно придерживается официитное направление, родилась в кругах Уайтхолла и Форин оффиса.
"Обзор" за 1938 год стал вехой для всего издания. С этого времени, как уже говорилось, оно теряет информационный характер и становится пропагандистом официального внешнеполитического курса со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это объясняется прежде всего тем, что испанские события, вызвав бурные отклики в Англии, заставили руководителей "Чатам хауз" отбросить остатки буржуазного объективизма. Сразу же стали видны симпатии, с которыми правящие группировки Англии относились к мятежникам. Недаром А. Тойнби и Ф. Боултер замечали, что, если война будет выиграна франкистами, "британские интересы не окажутся в опасности", хотя бы по той простой причине, что фашистско-клерикальный блок "не сможет провести реконструкцию опустошенной Испании без использования лондонского денежного рынка" [42].
Большинство буржуазных исследователей Англии освещают гражданскую войну в Испании и связанные с ней события с крайне реакционных позиций. С антисоветскими выпадами выступают даже такие авторы, как Х. Томас или А. Тейлор. Первый из них, например, вполне серьезно заявляет, что Советский Союз якобы хотел, чтобы в 1936 году Англия и Франция оказали поддержку испанским республиканцам, а Германия и Италия - мятежникам, что привело бы к мировой войне, в которой Москва играла бы роль арбитра. Со сходных позиций оценивает помощь Советского Союза республиканцам и Тейлор. "Конфликт в Испании,- замечает он,- был более приемлем для русских, чем конфликт вблизи их собственных границ. Они также считали, что он приведет к охлаждению в отношениях между двумя западными демократиями и фашистскими державами... Их интересы заключались не в том, чтобы республика одержала по беду, а в том, чтобы гражданская война в Испании затянулась..." [43]. В связи с этим возникает вопрос: почему высказывания, грубо извращающие саму суть советской внешней политики, продолжают появляться на страницах "солидных", респектабельных изданий? Очевидно, дело тут не только в антисоветских настроениях, которые привели к искажению ряда острых проблем предвоенных лет, или в некритическом восприятии той или иной официальной версии, но и в противоречиях, свойственных мировоззрению буржуазных авторов.
Прогрессивные публицисты и историки Англии уже в предвоенные годы выступили против клеветы, которая усердно нагромождалась реакцией вокруг испанских событий. Супруги У. и 3. Коутс в книге "Мировые события и СССР", опубликованной в начале 1939 года, справедливо подчеркивали, что политика "невмешательства" "на деле продолжает оставаться вмешательством фашистских держав на стороне мятежников" [44].
Анализируя проблемы "невмешательства", известный публицист К. Зиллиакус убедительно доказал лживость ряда аргументов, использовавшихся официальными кругами. Работая с 1920 года по 1939 год в секретариате Лиги наций, он хорошо знал закулисную сторону деятельности английской дипломатии. В 1939 году одним из первых К. Зиллиакус показал фальшь трех доводов, особенно часто выдвигавшихся для обоснования политики "невмешательства": что она 1) имеет якобы французское, притом социалистическое, происхождение, 2) позволила сохранить "европейский мир" и 3) означает "неучастие в идеологическом конфликте". Отметив, что правящие круги Англии и Франции отнюдь не содействовали локализации конфликта, Зиллиакус подчеркивал, что с испанскими мятежниками можно было покончить в несколько недель, "если бы Лондон и Париж, на основе международного права и устава Лиги наций, разрешили испанскому правительству закупить оружие, а помощь мятежникам считали агрессией против Испании". Несколько лет спустя, в 1945 году, он уточнил свой вывод. "Не приходится сомневаться в том, что если бы фашистская агрессия в Испании была остановлена совместными англо-франко-советскими действиями, это привело бы к созданию союза трех держав... и пресекло гитлеровскую агрессию" [45].
В 1940 году Дж. Макинтош, а за ним и Дж. Армстронг разоблачали еще одну лживую версию, распространявшуюся реакционными кругами, а именно: будто бы фашистские мятежники и республиканцы получали "равную помощь". На основе цифровых данных Дж. Армстронг показал, что военная помощь Италии и Германии генералу Франко во много раз превышала помощь, оказанную республиканцам. "Теперь все знают,- заключал он,- что помощь, присланную из России, после того как итальянская интервенция уже началась, и добровольцев-идеалистов из демократических стран, прибывших также после начала фашистской интервенции... никак нельзя сравнивать с "поддержкой", оказанной диктаторами" [46].
Несмотря на критику, некоторые из лживых версий прочно закрепились в английской буржуазной историографии. Одна из наиболее распространенных сводится к тому, что гражданская война в Испании была чисто "идеологическим конфликтом" между коммунистами и фашистами. Ее сторонники утверждают, будто компартия Испании готовила "вооруженный заговор" для захвата власти. Ярым пропагандистом этой версии выступил реакционный английский журналист А. Ловедей, опубликовавший в 1939 году "документы", полученные из рук франкистской пропаганды. В 1940 году Дж. Макинтош высказал сомнение в их подлинности. Однако только в 1963 году К. Уоткинс убедительно доказал, что "документы" о так называемом коммунистическом заговоре являются стопроцентными фальшивками. Анализируя их содержание в книге "Разделенная Британия", Уоткинс пришел к выводу, что испанские рабочие не имели и не могли иметь того количества оружия, которое якобы было подготовлено для "заговора". "...Если коммунисты имели оружие, которое им приписывают документы,- спрашивает Уоткинс,- то почему же в июле, когда начался мятеж, рабочие были почти совершенно безоружны, до тех пор пока правительство не решило раздать его им?". Далее он разоблачает тех, кто версию о "коммунистическом заговоре" пытался "подкрепить" ссылками на решения Коминтерна и программу испанской компартии. "Анализ показывает,- писал в заключение Уоткинс,- что она не могла планировать вооруженное выступление в Испании хотя бы по той простой причине, что необходимые условия, считавшиеся ею крайне важными для успеха, еще не существовали" [47]. Так прогрессивный историк нанес сильный удар по лживой версии, взятой на вооружение буржуазной историографией.
Пожалуй, самые прочные позиции в работах буржуазных английских историков и публицистов вплоть до последнего времени занимала версия о французском происхождении политики "невмешательства". У большинства авторов 40-50-х годов нет и следа какой-либо критики в ее адрес. И только в начале 60-х годов А. Тейлор, X. Томас и К. Уоткинс выступили против нее. Они доказали, что политика "невмешательства" родилась в недрах консервативного кабинета и была сформулирована при активном участии министра иностранных дел А. Идена. Когда в конце июля 1936 года французские министры приехали в Лондон, "национальное правительство первым предложило невмешательство Блюму, тот предложил его лейбористским лидерам, а они, в свою очередь, своим сторонникам - все во имя европейского мира",- пишет А. Тейлор. "Английское правительство,- делает вывод X. Томас, подробно рассмотрев политику Англии в 1936 году,- во всех отношениях являлось действительным инициатором невмешательства, хотя идея пакта (о невмешательстве. - Г. Р. ) была впервые предложена Блюмом...". То, что "невмешательство" родилось на английской почве, выросло и окрепло, питаясь плодами политики "умиротворения" и антикоммунизма, убедительно показал К. Уоткинс. По ряду соображений, из которых немаловажную роль играло стремление парализовать возможные действия лейбористов, замечает он, Уайтхолл передал инициативу провозглашения этой политики "социалистическому правительству" Франции [48].
