56. У КОСТРА
С тех пор как ведется столетиям счетБыла ли крепче погода,Чем в зиму тысяча девятьсотТридцать второго года.
Ночами, бывало, в сырых дровахОгонь добывали с бою.Костер окрылялся.О двух крылахОн нас уносил с собою.
Нам чудилось, как самолет летитИз цеха, который строим,Как нашу машину в тучи стремитЛетчик, ставший героем,
Как над тайгой, где нет ничего,Встал город, красив и весел,Как солнце сияет,Будто егоДворник, как флаг, повесил.
1936
57. БЕССМЕРТИЕ
Мы ели хлеб и пили воду.Не до веселья было нам.Мы покоряли непогоду,Считая годы по зубам.
Я сохраню былую ярость,Войдя к потомкам поутру.У них, как памятник, состарюсь,Как память сдам, но не умру.
1936
58. НАШЕ ВРЕМЯ
Мы жаркою беседой согревались,Мы папиросным дымом одевалисьИ у «буржуйки» сиживали так.В такие дни покой невероятен,А дым отечества и сладок и приятен,Окутавший наш проливной барак.
Он сбит в осенней непогоде вязкойС обычной романтической завязкой —В лесу, в дождях, в надежде и в дыму.Я потому об этом вспоминаю,Что лучшего я времени не знаю,По силе чувства равного ему.
Какое это было время, дети!Мы жили в тьме и вместе с тем на свете,На холоде у яростных костров.Мы спали под открытым небом, в доме,В кабинах экскаваторов и громеНеугомонных наших тракторов.
А по утрам хлебали суп из сечки,Приветливо дымящийся на печке,И были этим сыты до зари.Мы думали о вредности излишеств,Роскошнее не ведали из пиршеств,Чем с чаем подслащенным сухари.
Когда фундамент первый заложили,От счастья замерли, а впрочем, жилиНевероятно гордые собой.Мы день кончали песней, как молитвой,Работу нашу называли битвой.И вправду, разве это был не бой?!
Я не могу вам передать эпохи.Нет слов других, а эти, может, плохи.Я лучше случай расскажу один.Пришел сентябрь — в округе первый медник.Одел он свой протравленный передник,В его руках паяльник заходил.
Уже леса покрылись медным цветом,Последняя гроза прощалась с летом,Стремительнее двигалась вода.А тут еще нагрянул дождь-подстёга.Рекою стала главная дорога.Так с непогодой к нам пришла беда.
Вода в плотину бешено вгрызалась.Всю вражескую ненависть, казалось,Она в себя вобрала в эту ночь.Как мы тогда стремительно бежали,Как выросли в ту ночь; и возмужали,Готовые погибнуть, но помочь!
К утру, измотанные трудным боем,Мы поняли, что мы чего-то стоим.Мы вышли победителем ее.Белье сухое показалось негой,А дом из досок — сладостным ночлегом,Геройской славой — наше бытие.
1937
59. «Я говорю себе: глазами…»
Я говорю себе: глазамиНе охватить дорог,Которые прошел с друзьямиПо-честному, как мог.
Но самой трудной и весеннейБыла дорога та,Что привела на новосельеВ уральские места.
Здесь, над горою, свод окрашенОгнем литья в дыму.И знаю я, что флаг над башнейКремлевской — брат ему.
Попробуй пристальней вглядетьсяИ отличить сумейСвою работу от наследстваОтцов и матерей.
Сумей, всмотревшись хорошенько,В созданьях молодыхУвидеть здесь — свою ступеньку,А там — друзей своих.
Ну что ж! Под этим небосклономЯ различаю гулТурбины ТЭЦ. К ее колоннамЯ арматуру гнул.
Своим трудам большим и малымВеду я твердый счет,Я знаю, что под флагом алымИ мой пример живет.
Но даже с гор единым взглядомНе охватить дорог,Которые прошел солдатомПо-честному, как мог.
1937
60. ТАГИЛ
Меня влечет опять туда — в Тагил,Где мерзли мы, где грелись у «буржуйки»,Где падал я и, набираясь сил,Сквозь вьюгу шел в своей худой тужурке.
Он в час тревоги твердый, как металл,А в дни весельяПеснями встревожен.Я в этом трудном городе мечталХарактером стать на него похожим.
1937 Москва
61. ОРДЖОНИКИДЗЕ В ТАГИЛЕ
Над городом Тагилом, почернелымОт копоти, заботы и огня,Возник Серго,Своим дыханьем смелымСтроителям ближайшая родня.
Он шел в забои на горе Высокой —И горы расступались перед ним;Он поднимался на Шихан, где соколКичился одиночеством своим.
Мы шли вослед торжественно и гордоИ вместе с ним, взглянув на рудники,Увидели живой набросок городаИз-под его приподнятой руки.
Но то не старый был, не деревянный,Приземистый, оглохший и слепой,Не город-миф, а мир обетованный,Живой, как песня: подтяни и пой!
И мы тянули! В бури и метелиСмерзались губы, слушаясь едва.Но мы работали и песни пели,Мы выпевали радости слова!
Мы их лепили, строили, строгалиИ город-песню создали из них.На площади — в граните и металле —Орджоникидзе памятник возник.
1938 Москва
62. В ГОРАХ
И горных кряжей вертикали,И красок полная река,И шум дубравы привлекалиМеня еще издалека.
Природа мне открылась сразу,В сияньи солнца, в цепи гор.Как будто бы знаком КавказуМой жадный к миру кругозор.
И возле этакой громадыНе оставляла мысль одна:Как тяжко поработать надо,Чтоб сделать лучше, чем она.
1940 Тбилиси
63. ГОСТЕПРИИМСТВО
Когда по тропинкам узкимЯ подъезжал к Батуми,Видел: обычай русскийЗдесь не остался втуне.
В золоте зорь красы полны,Точно хлеба поджаренные,Солью снегов посыпаныГоры твои, Аджария.
Природа гостеприимноСразу меня приметила,Ветра веселым гимном,Хлебом и солью встретила.
И поднесла глубокуюЧашу, полную морем,Будто дорогой далекоюБыл я вконец изморен.
Природа нас дарит щедро,Всё из земли повытряся:От красноярского кедраДо черноморского цитруса.
1940 Батум
64. «По тебе давно тоскую…»
По тебе давно тоскую,О судьбе твоей пекусь,Потерять; тебя рискую,Полюбить тебя учусь.
Дочь владимирской слободки,Внучка выплаканных лет,Громкий первенец молодки,Вся в мамашу — спору нет.
Никому я так не верю,Как тебе. В любой глушиБыстрым взором я измерюГлубину твоей души.
Никого я так не знаю,Как тебя. И в грозный часВражья пуля нарезнаяРазлучить не сможет нас.
Скован я с тобой на годыДетством, верностью, судьбой.В год военной непогодыПовстречались мы с тобой.
1940 Владимир
65. «Мы победим. Мои — слова…»
Мы победим. Мои — слова,Моя над миром синева,Мои — деревья и кусты,Мои — сомненья и мечты.
Пусть на дыбы встает земля,Вопит, и злобствует, и гонитМеня к своим ногам не склонит,Как в бурю мачты корабля.
Я буду жить, как я хочу:Свободной птицею взлечу,Глазам открою высоту,В ногах травою прорасту,
В пустынях разольюсь водой,В морях затрепещу звездой,В горах дорогой пробегу.Я — человек, я — всё могу!
1941
АЛЕКСАНДР ГАВРИЛЮК
