— Все в порядке? — голос Джоша пугает меня.
— Да, — отвечаю я.
— Расскажешь мне об этом? — спрашивает он, указывая на мой холст.
— Мне нужно снова научиться летать, — шепчу я.
— Эмерсон, ты ведь нарисовала не разбитое сердце? — я смотрю в его изумрудные глаза и знаю, что он понимает. — Ты нарисовала крылья.
Медленно киваю, стиснув зубы.
— Я забыла, как летать.
— Что-то подсказывает мне, что это возвращается к тебе.
Воздух между нами заполняется электричеством, и у меня перехватывает дыхание, я не могу справиться с происходящим.
Звонок отрывает нас от разгоряченного момента, и мы смотрим на открывающуюся дверь. Я задыхаюсь, когда появляется та, кого я давно не видела. Чувствую холод во всем теле, когда воспоминания о том дне, когда я встретила ее, переполняют меня. Мне трудно дышать и приходится держаться за стул, когда я начинаю раскачиваться.
Джош идет к ней, и они тепло обнимаются. Я не хочу смотреть на них из страха, что меня узнают, но не могу удержаться от быстрых взглядов. Мое прошлое настигает меня.
— Все, — говорит Джош через несколько минут. — Я хотел бы познакомить вас с моей очень хорошей подругой и владелицей этой галереи, Мадлен Гибсон. Она только что вернулась из двухмесячной поездки по Европе.
Затем он идет по классу, представляя нас. Я застываю на месте, но, когда он называет меня, киваю, позволяя своим длинным волосам закрыть лицо.
— Джош, большое спасибо, — тепло говорит она. — Приятно познакомиться.
Когда она исчезает за дверью в глубине комнаты, я выдыхаю. Если повезет, она не вернется до моего ухода.
— На сегодня это все, — говорит Джош. — Пожалуйста, принесите на следующей неделе любой выбранный вами предмет. Это может быть любой трехмерный объект, лучше, если не слишком большой.
— Мы будем его рисовать? — спрашивает Теннисон.
Джош наклоняет голову.
— Тебе придется подождать и выяснить это.
Глава 17
Во время обеденного перерыва я возвращаюсь в галерею, переполненная тревогой и решимостью. Там никого нет, но я слышу звонок. Мне нужно поговорить с Мадлен, но только не при Джоше.
Через мгновение у двери появляется Мадлен. Я не знаю, узнала ли она меня, поэтому стою на месте, изучая одну из картин на стене, и жду, когда она подойдет ко мне.
— Чем могу помочь? — спрашивает она. — Ты что-то ищешь или просто смотришь?
Я заправляю волосы за уши и поворачиваюсь к ней. Она улыбается, но, когда ее глаза расширяются и она раскачивается с носка на пятку, я понимаю, что она узнала меня.
— Эмерсон?
Я киваю.
— Давно не виделись, — говорю я, чувствуя одновременно радость и сильное сожаление.
— Боже мой! Не могу поверить, что это действительно ты. Сколько времени прошло.
— Мне очень жаль. Я… — моя решимость покинула меня и, заикаясь и бормоча, пытаюсь разобраться в своих спутанных мыслях.
— Пойдем ко мне в кабинет, — она кладет руку мне на спину и ведет к двери в конец галереи.
Ее кабинет – хаотичное скопление холстов, банок с красками, незаконченных эскизов и бумаг на каждой поверхности. В центре стоит большой стеклянный стол, а стул рядом с ним больше похож на трон.
— Когда ты приехала в Мельбурн? — спрашивает она, когда мы садимся.
— О. Ну, — это так неловко. — Пять лет назад.
— Что? — ее глаза расширяются в недоверии, которого я ожидала. — Почему ты так долго искала меня?
Я жую нижнюю губу, пока она не начинает кровоточить.
— Не то, что искала, — честно отвечаю. — Я до сих пор в шоке от того, что мне вообще пришлось посещать занятия по рисованию, не говоря уже о вашей галерее.
— Ты – та девушка вчера вечером, которая не смотрела на меня, когда нас представили.
Я киваю.
— У меня был шок при виде вас, и я запаниковала. Извините. Это было грубо.
— С чего бы тебе паниковать, милая? Я не понимаю, — она подвигается вперед, упирается локтем в подлокотник и наклоняется. — Почему ты не позвонила, когда приехала в город? Я бы могла помочь тебе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— С чего вы взяли, что мне нужна была помощь? — защищаюсь я.
Она вздыхает.
— Ты живешь здесь уже пять лет и ходишь на занятия по арт-терапии. Возможно, я спешу с выводами, но что-то подсказывает, что тебе не помешала бы дружеская поддержка.
Не знаю, что сказать. Это правда, мою жизнь не назовешь успешной, но она была большой частью моих самых болезненных воспоминаний, и я никогда не планировала снова ее увидеть.
— Девушки, которую вы встретили пять лет назад, уже давно нет. Я не наивный подросток со звездами в глазах, и я была бы очень признательна, если бы вы не афишировали наше давнее знакомство. Я не хочу, чтобы Джош или кто-то еще в классе знал о глупых мечтах моей прошлой жизни.
— Почему ты занимаешься с Джошем, если отвернулась от своей страсти и своего невероятного таланта?
— Его занятия — это просто зуд, который мне хотелось почесать. Я, разумеется, не искала это.
— Думаю, Джош хотел бы знать, кто ты. Вообще-то, он…
Я перебила ее:
— Пожалуйста, Мадлен. Я знаю, вам это кажется странным, но я ни с кем не говорю о своем прошлом, и я была бы признательна, если бы вы уважали это.
Она встает и подходит к буфету из дубового дерева. Взяв кувшин с водой, она наливает два стакана.
— Если ты не преследуешь свои мечты, то что? — она поднимает бровь, и мне кажется, что она заглядывает мне прямо в душу. Это обезоруживает, и я неловко ерзаю на стуле.
— Недавно я начала работать в «Выпечка у Кэрри», это чуть дальше по улице.
— О. Как давно ты там?
— Не очень долго.
Она выглядит задумчивой.
— Значит, ты устроилась на работу недалеко от моей галереи, но никогда здесь не была. Меня не было последние два месяца, иначе встретились бы раньше.
Я качаю головой.
— Эмерсон, чувствую, может быть, ты хотела, чтобы это произошло.
— Что вы имеете в виду? Я потеряла вашу визитку и не знала, что это ваша галерея.
Она поднимает руки в защитном жесте.
— Послушай, я не шутила, когда говорила о любой посильной помощи. В то время я имела в виду контакты и, возможно, наставничество, но думаю, что теперь тебе нужен кто-то, чтобы слушать.
— Вы продали мой рисунок? — спрашиваю я. Иронично, но я надеюсь, что она не смогла найти покупателя.
— Я покупала его в подарок другу, — ее взгляд смягчился. — Я думала оставить его себе, полагая, что это хорошая инвестиция. Я верила, что однажды ты станешь знаменитой художницей, и у меня будет один из твоих оригиналов.
— Вы его отдали?
Она кивает.
— Я отдала его Джошу.
— Джош, который учитель рисования? — потрясенно спрашиваю я.
— Единственный и неповторимый, — отвечает она. — Вот для кого я его купила. Я помогала ему во время учебы, и верю, что у нас есть особая связь. Когда его отец умер, упокой Господь его душу, Джош практически жил в моей галерее и, в конце концов, я дала ему работу. Когда я вернулась из поездки, где встретила тебя, его работа заключалась в том, чтобы распаковать работы, которые я собрала в своих путешествиях.
Я делаю большой глоток воды, пытаясь переварить сказанное.
— Когда он наткнулся на твой рисунок, он остановился и долго смотрел на него. Впервые с тех пор, как умер его отец, он улыбнулся, и я знала, что это произвело впечатление, на которое я надеялась.
Делаю глубокий вдох.
— Никогда не забуду его слова, — она пристально смотрит на меня. — Он сказал, что это вселяет в него надежду.
— Не могу поверить. Честно, я просто не могу в это поверить.
— Эмерсон, что с тобой случилось? — спрашивает она шепотом и теплотой во взгляде. — Ты была полна жизни и страсти, когда мы встретились пять лет назад. Я столько раз думала о тебе все эти годы с мыслями, позвонишь ли ты когда-нибудь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я замолкаю, не в силах сказать ей, потому что не говорю никому.
— Жизнь случилась, — я останавливаюсь и натянуто улыбаюсь. — Пожалуйста, не говорите Джошу обо мне и о рисунке.
