— Попробуй, я пока разделаю парочку рыб, запечем на углях.
Нате икра не понравилась:
— Склизкая и невкусная, если ты не будешь, я бы ее выкинула.
Есть икру без соли мне и самому не хотелось. Пока я разделывал рыб, Ната оперативно набрала хвороста. На разделку девушка смотрела с удивлением, признавшись, что видит такое впервые. Пока прогорал хворост, и угли подходили, я срезал несколько прутиков и нанизал на них рыбу. Парочка вытащенных из воды камней выполнили функцию доморощенного мангала. Вначале хотел почистить лосося от чешуи, но дело это хлопотное, махнул рукой. После приготовления чешую можно снять вместе с кожей. Какое-то количество жира пропадет, но в двух метрах река, кишащая рыбой. Аромат запеченной рыбы стоял такой, что Ната дважды интересовалась степенью готовности.
— Теперь готово, — передал ей распятую на прутиках тушку. Обжигаясь, девушка принялась за еду, закатывая глаза от восторга.
— Это божественно, Макс, никогда в жизни, не пробовала ничего вкуснее!
— Будь у нас все необходимое, такую уху бы сварил, — мечтательно произнес я, принимаясь за свою рыбу. Каждая рыбина минимум по два килограмма, к моему удивлению, Ната осилила свою порцию до последнего кусочка и растянулась на шкуре, блаженно улыбаясь.
— Я не встану, пока не переварю все это. Макс, ты супер! Все знаешь, все умеешь. Я тебя обожаю, можно мне немного поспать?
— Во время нереста рыбы медведи любят лакомиться на реке. Ладно, спи, я посторожу, — смилостивился, увидев реакцию при упоминании медведей. — Я говорил про Камчатку, не думаю, что здесь такая же картина.
Пока Ната спала, прошелся немного по руслу ручья: поток тек на юго-восток, в принципе, совпадая с нашим маршрутом. С каждым часом количество рыб, идущих против течения, возрастало, что говорило о начале нереста. Если пойти по течению, река выведет к морю, до которого осталось пару дней пути. А там на месте придется сориентироваться, идти на восток или запад, чтобы попасть на Зеландию. Главное — идти не сдаваясь, ведь давно уже известно, что дорогу осилит идущий.
Глава 10. Дом все ближе
Двигаясь вниз по течению реки, на третий день вышли к морю, лениво катившему свинцовые волны на берег. Противоположного берега не видно: перед нами либо Северное, либо Балтийское море. Я склонялся к варианту с Северным — это значило, что нужно идти на восток. Балтийское находилось слишком далеко, чтобы мы могли так легко пересечь материковую Швецию. В любом случае, вариант с Северным морем казался куда реалистичнее. Именно по этой причине изначально хотел передвигаться по побережью, не углубляясь в континент. Все свои предыдущие сухопутные передвижения я осуществлял вдоль побережья, непременно доходя до цели. А сейчас стояла дилемма, идти на запад или на восток. Логика говорила идти на восток, но червь сомнений все же точил изнутри.
— Куда нам теперь идти? — растерянно спросила Ната, окидывая взглядом безбрежные морские воды.
— На восток, наша Родина на востоке, — пошутил я, имея в виду страну, воспитавшую меня. Побережье относительно ровное, пляж усыпан округлой галькой, для пешего маршрута это практически лучший вариант. Пройдя около двух километров, наткнулись на пирующих чаек: пляж был усыпан сельдью.
— А вот и еда нам на пару дней, подбирай только ту, что шевелится.
Показывая пример, начал подбирать еще живую сельдь, застрявшую во время прилива. Чайки практически не обращали на нас внимания, продолжая свое пиршество.
— Макс, а может птичку съедим? — предложила Ната, набрав с десяток крупных рыбин.
— Это чайки, не скажу, что они несъедобны, но, поверь, мясо у них ужасно жесткое, да и с ощипыванием придется повозиться. Сельдь вкусная рыба, недостаток соли в ней не чувствуется, и есть можно сырой, — увидев, как Ната состроила гримасу, добавил, — тебе понравится.
— Я не буду есть сырую рыбу, — категорически отрезала Ната, шагая рядом.
— Помню, кто-то грозился не есть мясо животных, говоря, что это негуманно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это другое, — неуверенно возразила Ната, — а сырая рыба, это же противно!
— Ната, поверь, люди даже себе подобных едят, чтобы выжить, и сырая рыба — далеко не худший вариант. Но мы ее испечем на углях, чтобы ты себя не чувствовала диким зверем. Мы два с половиной месяца в пути, нам бы углеводов найти, витаминов. Как попадем в Западную Европу, возможно, с этим станет попроще. Ты не устала? — спросил у девушки, потому что она дважды споткнулась за последние пять минут.
— Немного, но идти могу, — честно призналась Ната, помолчав секунду, добавила, — Макс, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Говори.
— Ты помнишь, в спасательном модуле я тебе делала диагностику в реабилитационной капсуле?
— Помню, и что?
— У тебя предрасположенность к онкологическим заболеваниям. Это заключение вышло на экран по окончанию тестирования. Извини, что скрыла это от тебя.
— Не скажу, что я рад твоим словам. Перед самым вашим прилетом у меня развилась слабость, я постоянно уставал, силы оставляли меня. У меня зародились смутные подозрения, но в моих условиях о диагностике не было и речи. Так что ты меня не сильно удивила.
— Это не все, — Ната остановилась.
— Что еще? Я носитель ВИЧ-инфекции или у меня параллельно развивается Альцгеймер? От какого заболевания я умру, что показал твой тест? — я не смог удержать голос ровно, фраза получилась грубоватой и вызывающей.
— Программа запросила разрешение на изменение генома с целью устранения риска возникновения онкологии, и я, — Ната сглотнула, — без твоего разрешения запустила программу коррекции. Макс, пожалуйста, прости меня, я знаю, что поступила неправильно, — Ната сделал два шага назад, глядя мне в глаза.
— Ты устранила возможную причину возникновения онкологического заболевания? — мое потрясение Ната истолковала неверно:
— Да, я нарушила третий пункт Галактического Устава «Здоровье», внеся несанкционированные изменения в геном. Я хотела как лучше, прости меня, Макс, — не сдержавшись, девушка заплакала, некрасиво всхлипывая.
Справившись с бурей эмоций в душе, в первую очередь, с всеобъемлющим ликованием, я мягко сказал:
— Вот ты дура, Ната.
— Я знаю, — сквозь плач, — проговорила девушка, — это ужасно.
— Нет, ты дура не потому, ты дура, потому что плачешь, оказав мне неоценимую услугу, вероятно, продлив мою жизнь на десятки лет. Красивая и глупая девочка, которую за этот поступок нужно расцеловать, иди сюда, милая.
Притянув к себе девушку, прижал к груди. Всхлипывания прекратились, и Ната робким голосом спросила:
— Значит, ты не сердишься на меня?
— Как можно сердиться за такое, чему вас вообще учат в вашем будущем? Быть роботами? Я рад, что ты внесла изменения, не спросив меня. Это лучше, чем когда узнаешь, что худшее ждет впереди. Но почему я ничего не почувствовал? Ведь вся процедура длилась пару минут?
— Почти час, — поправила меня Ната, освободившись от объятий, — тебя капсула сразу усыпила, едва ты лег в нее, и разбудила по окончанию процедуры и теста.
— И ты хочешь сказать, что изменения генома предотвратят развитие онкологии?
— Я не медик, но тестирование после внесения изменений в геном дает такую гарантию, — Ната уже полностью пришла в себя и даже улыбалась, видя мою радость.
— Ты меня удивила, что вы так легко справились с такими грозным заболеванием. Ладно, не стану уточнять, что вы еще можете лечить, вдруг начну сожалеть, что мы не попали в ваше время. Пора идти и нужно найти нормальный ночлег, прежде чем стемнеет.
Место для ночлега нашлось еще засветло: несколько крупных камней на берегу, среди которых застряли два выброшенных приливом дерева. Сразу решился вопрос места для ночлега и топлива для костра. Вместо сухой хвои для розжига использовал щепу коры наиболее сухого дерева. Пришлось повозиться, прежде чем удалось разжечь огонь. Солнце еще не село, побродив по галечному пляжу, нашел, что искал: плоский плитняк размером с кирпич. Помыв его в воде, аккуратно поместил прямо в огонь — сегодня он послужит сковородой для рыбы.
