— Нет, по дороге что-нибудь добудем, пусть это будет наш неприкосновенный запас. Сходи до кустиков, я посторожу.
— Макс, — возмутилась девушка, залившись краской.
— Хорошо, но далеко не уходи, я серьезно!
Ната вернулась быстро, вручив ей одно копье, двинулись в путь. Время, пока сторожил, провел с пользой, дополнительно намотав полоски шкуры на древки копий. Вчерашняя битва показала, что чем ухватистее древко, тем эффективнее удар. На небольшой родничок с кристально чистой водой набрели через час ходьбы. Напившись от пуза, наполнил фляжку и протянул Нате. Снова наполнив фляжку, спрятал ее в вещмешке, после дезинтегратора, это самая полезная вещь в нашем арсенале.
Во время очередного короткого привала из кустов выскочил крупный заяц. Остановившись в паре метров от меня, заяц настороженно всматривался и, решив, что двуногие сидящие неподвижно не представляют угрозы, начал щипать травку. Ошибка стоила ему жизни, а нам желудков, полных желудочного сока. Быстро разведя костер, прожарили зайца и спешно перекусили, давясь жестким невкусным мясом. Но голод не тетка, даже плохо прожаренное жесткое мясо способно утолить голод. Упаковав оставшуюся зайчатину в вещмешок, продолжили путь. Человеческих следов или следов от костров не попадалось, и я перестал опасаться встречи с дикарями за каждым деревом.
Поужинав оставшейся зайчатиной. Устроились на ночлег у большой скалы, с которой тоненькой струйкой падала вода. Сама скала высилась посреди леса в гордом одиночестве, значительно возвышаясь над деревьями. Еще два дня продолжался путь на юг, во время которого наткнулись на свинью с выводком из шести поросят. Свинья и пятеро поросят успели скрыться в кустах, но шестого ранила Ната. Поросенок оглашал лес своим визгом, пришлось экстренно добивать, опасаясь появления разъяренной матери. Поросенка разделали и прожарили почти до полной готовности: нежнейшим мясом мы теперь обеспечены на несколько дней.
Третьего июня, мы вышли к морю: береговая линия, извиваясь, уходила в юго-западном направлении. Опасаясь преследования косматых дикарей, я слишком круто взял на восток, едва не промахнувшись мимо цели. По карте в спасательном модуле, здесь значились проливы, но их просто нет: Дания оказалась частью Западной Европы, отделенная от Швеции мелким узким проливом.
— Ната, мы практически на территории Западной Европы. Где-то в этих местах изначально жили наши предки, если верить некоторым ученым. Помнишь, ты просила про недельный отдых? Мы три месяца в пути, думаю, его заслужили. Просто давай еще пару дней на юг для уверенности, что мы на территории Германии. Найдем укромное местечко, отдохнем, выспимся нормально.
— Мы прошли половину пути до твоего государства?
— Почти половину, но самую трудную половину. Дальше должно быть легче, правда, здесь дикари могут встречаться чаще.
— Разберемся, — махнула рукой Ната.
Еще два дня мы шли на юг, прежде чем я решил, что нужно найти укромное место для нормального отдыха.
— Ната, собери хворост, отдохнем, пообедаем и поищем искать ручей с водой, где рядом сможем сделать шалаш и задержаться. Набрав сухого мха и раскрошив трухлявое дерево, высек искры, разжег огонь. Подбросил парочку веточек, что лежали под рукой. Затрещали кусты, появилась Ната с большой охапкой хвороста. Но кусты продолжили трещать: черной молнией оттуда выскочил медведь, ринувшись на девушку.
— Ната! — выхватывая дезинтегратор, я рванул вперед. Ната закрывала собой медведя: услышав мой крик, она обернулась, и медведь мощным ударом лапы отбросил ее в сторону. В эту же секунду дезинтегратор прожег дыру в медведе, рухнувшем на землю без звука.
Подбежав к Нате, я не смог удержаться от рева:
— Твою мать!
Удар когтистой лапы разорвал комбинезон чуть ниже левой груди: тонкая струйка крови окрашивала зеленую траву красноватыми разводами. Рванув разорванные края комбинезона, увидел три параллельные раны длиной около десяти сантиметров, нижняя оказалась проникающей.
— Ната! — схватив вещмешок, вытряхнул содержимое: небольшой кусок сала привлек внимание. Торопливо разжевывая, довел до кашеобразного состояния, накладывая на кровоточащую рану. Отрезав от подола своей шкуры кусок, наложил его на рану, прижимая рукой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Появлению дикарей я не удивился: пребывая в шоке, смотрел, как дикари подходили к медведю с огромной дырой в груди, цокали языками, падали передо мной ниц, воздевая руки. Сейчас меня интересовало только одно: как сохранить жизнь своей женщины.
Глава 12. Айя
Не знаю сколько времени я просидел, зажимая рукой рану Наты. Кровь просачивалась через разжеванное сало, которым я пытался закрыть рану. Ничего путного в голову не шло, если не остановить кровотечение, Ната просто умрет от кровопотери.
— Айя, Айя, — незнакомый голос дважды повторил это слово. Дикари держались на почтительном расстоянии, большинство так и не встали с колен. Только сейчас обратил внимание, что цвет кожи местного племени, скорее, белый, чем шоколадный. Пожилой дикарь, привстав, мелкими шагами передвигался в мою сторону, повторяя:
— Айя, Айя, — он протягивал в мою сторону руку с веществом похожим на пластилин.
— Что это? — на мой вопрос старик оживленно затараторил:
— Айя, айя, — отломив кусочек от вещества, старик положил его в рот, усиленно работая челюстями. Буквально секунд десять спустя, выплюнул себе в руку кашеобразную массу с преобладанием зеленого и желтоватого цвета.
— Ыл, ыл, — дважды повторил дикарь, показывая на Нату, он закинул второй кусочек в рот, протягивая мне уже разжеванный.
— Ты хочешь, чтобы я это дерьмо наложил вместо повязки? — свой вопрос я сопроводил жестами. Дикарь усиленно закивал, щеря сточенные зубы. Второй разжеванный кусок оказался в его руке и снова перекочевал в мою руку. Я осмотрел кашицу в своих руках: пластичная, с сильным запахом. Не понимая, как ее правильно наложить, стал формировать из нее пластинку, чтобы закрыть рану.
— Айя, ыл, — взвыл дикарь и довольно бесцеремонно выхватил у меня из рук почти готовую пластинку. Сунув ее в рот, делал пару жевательных движений и полную слюны положил ее на место кровотечения. Плавными движениями дикарь начал втирать кашицу в место кровотечения. За первой последовала вторая, а потом и третья порция. Изумленный, я смотрел, как кровотечение прекратилось: наложенная кашица не давала выйти крови из раны.
Столько микробов прямо в рану, — ужаснулся я действиям дикаря, но альтернативы не было.
— Айя, — боязливо дотронулся до моей руки старик, — але, — махнув при этом рукой в сторону юга. Остальные дикари, встав с колен, сгрудились у поверженного медведя, издавая восторженные восклицания. Будь у них желание напасть, дикари могли это сделать, когда я возился с раной Наты. В их глазах читался страх, но сами глаза вполне симпатичные, я бы сказал, что взгляд очень даже осмысленный. Придется рискнуть: я протянул свои копья старику, принявшему их как драгоценную реликвию. Ната не успела снять с себя рюкзачок, это помогло мне просунуть руку под нее и осторожно поднять.
Весила девушка очень мало, кожа бледная, губы приобрели синюшный оттенок. Все мои небольшие познания в медицине говорили, что вероятность благополучного исхода невелика. Старик отдал несколько приказаний, четверо дикарей подбежали ко мне, непрерывно кланяясь. Около медведя возился еще с десяток, показав на поверженного зверя, старик спросил:
— Сина?
— Берите, — подтверждая слова, улыбнулся и кивнул. Вопль восторга вырвался из десятка глоток, и практически сразу в воздухе замелькали ножи. Железные ножи!!! Только сейчас обратил внимание, что большинство дикарей вооружены луками, а наконечники копий тоже из железа.
— Але,— сказал старик, начиная путь впереди меня. Двое дикарей шли по бокам, еще двое трусили сзади. Пока нес Нату, внимательно присмотрелся к сопровождающим: среднего роста, широкоплечие, у всех небольшие бородки. Из одежды — кусок шкуры, надетый через голову и перехваченный тесьмой из полосок шкуры на уровне пояса. На ногах обуви нет. У обоих дикарей, что шли по бокам, были луки, закинутые на плечо и пачки стрел за поясом. В руке по копью, копья короткие, примерно метра полтора. И десятисантиметровый наконечник, который не знал, что такое нормальная заточка.
