Видимо, в моём взгляде после такого ответа доверия не прибавилось, потому что перед ужином Ланта лично потащила меня к сестре и, отведя её в укромный уголок, угрюмо сказала:
— Джайнис узнала о записках. Скажи ей, пусть отстанет!
Я вопросительно посмотрела на Нильду, не зная как реагировать. Она ответила строгим, усталым и немного нервным взглядом.
— Джайнс, всё нормально. Это наше личное дело и никого больше не касается, — заявила она холодно и категорично. — Пожалуйста, просто забудь обо всём и никому никогда не рассказывай.
— А… это не связано с нападением на тебя? — Я просто не могла об этом не спросить.
— И ты туда же?! Хватит! — не на шутку рассердилась вдруг Нильда. — Девушку, которая на меня напала, арестовали и точка! Не хочу больше ничего слышать!
— А что, кто-то ещё кроме меня думает иначе? — заинтересовалась я её оговоркой.
— Я же сказала, хватит! Надоело это всё. Забудь о записках и своих бредовых теориях! Оставь меня в покое! — Я ещё никогда не видела обычно мягкую и понимающую Нильду такой сердитой и взвинченной.
Что ж, она была в своём праве. А я… возможно, и в самом деле заблуждалась. От Нильды с Лантой пришлось отстать, но с Майлиной я всё же поговорила. Точнее попыталась. Ничего вразумительного выяснить не удалось. Она не помнила, кто именно вернул ей книгу после того, как произошло покушение на Нильду, зато требовала, чтобы я её немедленно отдала. И я всерьёз задумалась над тем стоит ли продолжать моё сомнительное расследование. Вдруг я, действительно, придаю слишком большое внимание ничего не значащим фактам?
Сама не заметила, как оказалась возле двери кабинета профессора Бредвигса. Разумеется, потому что мне нужен был совет, а вовсе не потому, что очень хотелось его увидеть. Хотя, кого я пыталась обмануть? Да, причина для встречи имелась, но прежде всего мной руководило всё то же надоевшее чувство, перевешивающее любые доводы разума, и это удручало.
Бредвигс сидел за массивным рабочим столом и что-то писал. Моё появление он встретил настороженным взглядом, очевидно, гадая, чего ещё стоит от меня ожидать.
— Вы сказали, я могу посоветоваться, если будет нужно, — без обиняков объяснила свой поздний визит.
— Именно сейчас? — Бредвигс выразительно посмотрел на большие часы на стене. Ну да, пятнадцать минут до ужина — время не для приёма посетителей, тем более адепток. Да ещё наедине.
Я, как обычно, не подумала о приличиях и, извинившись, повернулась к двери, намереваясь уйти.
— Биргем, стойте, — устало вздохнули за спиной. — Что случилось? Вы недовольны отработкой?
Я удивлённо обернулась, задетая последним вопросом. Он думает, я жаловаться пришла? Вот ещё!
— Я всем довольна, просто... Вы можете ответить честно — Нильде точно здесь ничего не угрожает? — выпалила на одном дыхании то, что не давало покоя даже больше, чем его безразличие.
Теперь удивился Бредвигс.
— Вы всё ещё об этом думаете? — недоверчиво покачал он головой. — Почему? Только из-за звука шагов? Я ведь уже говорил, что это ничего не значит.
— Не только, — вздохнула я. — Есть ещё книга... эм… про любовь... та, которую я вам сегодня не отдала.
Он молча поднял брови, призывая продолжать. Пришлось поделиться своими соображениями о том, что эту книгу мог забрать только тот, кто пытался убить Нильду.
— Не вижу никаких расхождений с официальной версий, — пожал плечами Бредвигс, поднявшись из-за стола. Теперь мы оба стояли, и предлагать мне сесть он явно не собирался. — Та служанка вполне могла подобрать книгу машинально, а потом просто оставить её на территории академии, где роман нашёл кто-то из ваших однокурсниц и вернул владелице. Да, скорее всего, этому есть простое объяснение. Биргем, жизнь — не головоломка. Не стоит во всём искать скрытый смысл и двойное дно, — назидательно завершил он и с тяжёлым вздохом добавил: — Честное слово, уж лучше бы вы эти глупые книжонки читали, чем играли в дознавателя.
— Я ни в кого не играю! — буркнула обиженно. — А книжонку ту, как вы выразились, я пыталась читать, но когда поначалу смелая и решительная героиня вдруг упала в обморок при виде мёртвой птички, хотя до этого не раз с удовольствием участвовала в охоте на фазанов, а герой, жестокий, бессердечный повеса, её сразу полюбил за такую ранимую душу, бросила. Ещё она на каждой странице томно вздыхала, а он через предложение рычал, недобро щурился и усмехался, словно лицо судорогой свело, а его предками были медведи. Как-то это всё...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не соответствует логике и действительности, — с лёгкой улыбкой подсказал Бредвигс. — Но это ведь сказка для ухода от реальности.
Я глазам не поверила. Впервые за всё время нашего знакомства он мне по-настоящему улыбался! И это так ему шло, что я на некоторое время вообще выпала из реальности, забыла, где нахожусь и зачем пришла, откровенно залюбовавшись собеседником.
Но ведь и он не пытался вернуть меня в эту самую реальность. Просто стоял, смотрел задумчивым взглядом, в котором ничего нельзя было прочитать, и всё ещё улыбался. Теперь уже едва заметно, однако ведь мне это не привиделось! Да и голос его сейчас прозвучал как-то непривычно расслабленно.
Огромным усилием воли я заставила себя отвести взгляд в сторону и повторить вопрос, на который прямого ответа пока не услышала:
— Так Нильде здесь ничего не угрожает?
— Нет. Она хорошо защищена. Её семья об этом позаботилась, — уверенно сказал Бредвигс и уже прежним официальным тоном спросил: — Как продвигается доклад по лильнику?
Доклад?! Это тот, который он только сегодня задал? Я мгновенно забыла о его завораживающей улыбке и с плохо скрываемым возмущением напомнила:
— Я же полдня на отработке была, успела лишь пару страниц в учебнике прочитать, но по ядовитым растениям там мало информации. Завтра схожу в библиотеку.
— Мало, — вполне миролюбиво согласился Бредвигс и, порывшись в стоящем за его спиной большом книжном шкафу, протянул мне огромный зелёный том. — В библиотеке её не больше. Вот, возьмите, тут есть всё, что нужно.
Я мрачно посмотрела на книгу, окончательно забыв о романтических мыслях, неохотно подошла к столу, взяла её и не удержалась от язвительного вопроса:
— Мне все страницы вызубрить или достаточно будет половины?
— Особое внимание уделите способам определения яда в пище и воде, симптомам отравления лильником и противоядию, — спокойно сказал Бредвигс и вдруг, плавно перегнувшись через стол, легко коснулся моих волос и также быстро отстранился, протягивая мне сухую травинку, видимо, прицепившуюся во время работы на хоздворе.
Один простой жест, а я забыла, как дышать и застыла, оглушённая неестественно участившимся сердцебиением, отдающимся гулкой пульсацией в ушах.
— Я уверен, вы сможете хорошо подготовиться, — с мягкой усмешкой сказал профессор, несомненно, прекрасно понимающий, что сейчас со мной происходит, — если не будете отвлекаться на всякие раздражающие факторы и играть в расследование.
Сглотнув, я молча кивнула, понимая, что Бредвигс, видимо, решил изменить тактику, осознав, что строгие нарекания на меня не действуют. Что ж, он нашёл отличный способ мотивировать меня на учёбу и отвлекать от опасных мыслей о том, что убийца всё ещё среди нас.
Вспыхнув от смущения, я отвела взгляд и вдруг увидела своё отражение в стеклянной дверце шкафа за его спиной. Выражение лица у меня было сейчас точь-в-точь как у Тэйсы, когда она говорила или думала о своём обожаемом Тротвусе. Весьма неприятное сходство. Мне совсем не хотелось стать такой же безвольной, легкоуправляемой влюблённой дурочкой. Я раздражённо тряхнула чёлкой, словно сбрасывая наваждение, и попросила:
— Я-то подготовлюсь, но не делайте так больше, пожалуйста.
— Как? — не понял Бредвигс.
— Не нужно манипулировать мной, используя мои чувства. Это нечестно, — сказала совсем тихо, но он услышал и, не скрывая удивления, возразил:
— Любой преподаватель вынужден так или иначе манипулировать учениками, чтобы вести их к нужной цели. А что касается вас, Биргем, — он с задумчивым видом покрутил в пальцах травинку, которую я не взяла, — если честно, я и сам не знаю, как теперь себя с вами вести. В моей практике ваш случай с отворотным — первый. Предлагаете вернуться к прежней тактике?
