Песенка-весенка
Итак вы снова в Дылицы?Ну, что же, в добрый час.Счастливица! счастливица!Я радуюсь за Вас!
Запасшись всякой всячиной,Садитесь вы в купэ,Забыв уже за ГатчинойО шуме и толпе.
И сердце вновь олетено,Кипит, как Редерер…И вот — Елизаветино!И вот — дебаркадер!
Вдали столичной пошлостиСияя так светло,На рослой серой лошадиВы едете в село.
Уже кивает мельницаВам ласковый привет,Вы снова — карусельница,Ребенок и поэт.
У дачи бродит курочкаИ рядом с ней петух…Ликует шумно ШурочкаСреди веселых рюх…
Поймать стараясь зяблика,Шалун бежит к лесам.Я узнаю в нем Дьяблика,Который — зяблик сам…
Вам сердце окудесилаПроказница-Весна.Бежите в поле весело —Одна! одна! одна!
Впивая радость рьяную,Бросаетесь в траву,Снегурочкой-ТианоюМечтая наяву.
Как сладко этой девочкеШепнуть: «Тоске капут», —А в парке пляшут белочки,И ландыши цветут.
Пускай же сердце выльетсяВ бокал любви полней!О Дылица! О Дылица! —Страна Мечты моей.
1912
Вина Балькис
(триоли)
(Вариации поэмы Мирры Лохвицкой «На пути к Востоку»)
1
Царица южная БалькисГрядет к престолу СоломонаВлекут, влекут его знаменаЦарицу южную Балькис!Ифрит лазурный и Ивлис,Злой гений, враг святого трона,Царицу южную БалькисВлекут к престолу Соломона.
2
Лазурноокий ГиацинтБыл морем выброшен на скалы,Когда душа любви искала.Лазурноокий ГиацинтИзранен щебнем. ПриласкалаБалькис его, дав даже бинт.Лазурноокий ГиацинтБыл морем выброшен на скалы.
3
Балькис забыла для негоСвой путь, свой сан, свое значенье.Чтоб облегчить его мученья,Она забыла для него.А он, изведав облегченье,Ее покинул. Для чегоОна забыла для негоСвой путь, свой сан, свое значенье?
4
Дальнейший путь ей запрещенИфритом, гением лазурным.Ивлис победой восхищен:Дальнейший путь ей запрещен.Тогда, томясь порывом бурным,Скорбит царица: «Соломон!Мне путь священный запрещенИфритом, гением лазурным…»
5
Над Гиацинтом правит судБалькис, премудрая царица.Он пойман! вот его ведут!..Она над ним свершает суд,Она убить его грозится…Но грезы вдаль ее несут —И свой оканчивает судПрощеньем мудрая царица.
6
Спешит лазоревый ИфритНаправить путь ее к Сарону,И осеняет ей коронуКрылом лазоревый Ифрит.Он вдохновенно говорит:— Готовься в жены Соломона! —И вновь ликующий ИфритВедет Балькис в поля Сарона.
Благодатная поэза
Ты набухла ребенком! ты — весенняя почка!У меня будет вскоре златокудрая дочка.Отчего же боишься ты познать материнство?Плюй на все осужденья как на подлое свинство!Возликуй беспредельно, крещена благодатью,Будь хорошей подругой и такою же матью!Вытравлять же ребенка — ты согласна со мною? —Это то же, что почки уничтожить весною,Цвет плодов поразвеять. Эта мысль неотступноБеспокоит меня, — так не будь же преступна!
Ст. Веймарн, мыза Пустомержа.
Невод грез
У меня, как в хате рыболова,Сеть в избе, — попробуй, рыб поймай!В гамаке, растянутом в столовой,Я лежу, смотря в окно на май.
На окошке солнится лиловыйCreme des Violettes[9]. Я — мальчик-пай.И она, любимая, в два словаНапевает нежно: «баю-бай»…
Зеленеет, золотеет зелень,И поет — чирикает листва…Чей капот так мягок, так фланелев?Кто глазами заменил слова?
Для тебя все цели обесцелив,Я едва дышу, я жив едва.Телом, что в моем тонуло теле,Обескровить вены мне — права.
А теперь, пока листвеют клены,Ласкова, улыбна и мягка,Посиди безмолвно и влюбленноОколо меня, у гамака.
Май шалит златисто и зелено,Дай ему ликеру два глотка, —И фиалковой волшбой спеленат,Падая, даст липе тумака!
Веймарн
1918
Майская песенка
Раскачни мой гамак, подкачни! —Мы с тобою вдвоем, мы одни.И какое нам дело, что там,Где-то там не сочувствуют нам?!.
Май любезно смеется в окно…Нам любовно с тобой и смешно:(Ты меня целиком понимай!)Пред поэтом заискивал май.
Понимает, должно быть, что я,Беспредельную силу тая,Захочу — и оперлю его,Ну а нет — про него ничего!
В этот год мне отрадна веснаИ пришедшая слава ясна, —Будет славно воспет мною май!Подкачай же гамак! раскачай!
Веймарн
Реабилитация
Ты осудил меня за то, что я, спешаК любимой женщине, родами утомленной,Прервал твое турнэ, что с болью исступленной К ней рвалась вся душа.
Еще ты осудил меня за то,Что на пути домой я незнакомку встретил,Что на любовь ее так нежно я ответил, Как, может быть, никто!
Но что же я скажу тебе в ответ? —Я снова с первою — единственной и вечной,Как мог ты осудить меня, такой сердечный, За то, что я — поэт?
Веймарн
Обе вы мне жены…
Обе вы мне жены, и у каждой дети —Девочка и мальчик — оба от меня.Девочкина мама с папой в кабинете,А другой не знаю тысячу три дня.
Девочкина мама — тяжко ль ей, легко ли —У меня, со мною, целиком во мне.А другая мама где-то там на воле,Может быть, на море, — может быть, на дне.
Но ее ребенок, маленький мой мальчик,Матерью пристроен за три пятьдесят.Кто же поцелует рта его коральчик?Что же: я невинен или виноват?
Ах, я взял бы, взял бы крошку дорогого,Миленького детку в тесный кабинет.Девочкина мама! слово, только слово! —Это так жестоко: ты ни «да», ни «нет»!
Ст. Бруда
Поэза без названия
Князь взял тебя из дворницкой. В шелкаОдел дитя, удобное для «жмурок»…Он для тебя-не вышел из полка,А поиграл и бросил, как окурок.
Он роскошью тебя очаровалИ одурманил слабый ум ликером.И возвратилась ты в родной подвал,Не осудив любовника укором.
Пришел поэт. Он стал тебе вниматьИ взял к себе в убогую мансарду,Но у него была старуха-мать,Язвившая за прежнюю кокарду.
И ты ушла вторично в свой вертеп,А нищий скальд «сошел с тоски в могилу».Ты не могла трудом добыть свой хлеб,Но жить в подвале стало не под силу.
И ты пошла на улицу, склонясьПред «роком злым», с раскрытым прейскурантом.И у тебя в мечте остался — князьС душой того, кто грел тебя талантом.
Nocturne («Сон лелея, лиловеет запад дня…»)
Сон лелея, лиловеет запад дня.Снова сердце для рассудка западня.Только вспомню о тебе, — к тебе влечет.Знаешь мысли ты мои наперечет.И хочу, иль не хочу — к тебе без словЯ иду… А запад грустен и лилов.
1908
