год после избрания Пирогова экстраординарным профессором, Ученым Советом Дерптского университета он был избран ординарным профессором и в марте этого же года утвержден в этом звании [70].
* * *
В период работы в Дерпте Пирогов сделал еще одно замечательное экспериментально-хирургическое исследование, посвященное пластике ахиллова сухожилия, результаты которого не потеряли своего значения и ныне.
Так, в 1836 г. он впервые произвел тенотомию ахиллова сухожилия 14-летней девочке, страдающей застарелой косолапостью, с благоприятным результатом. Однако когда он попытался найти в литературе теоретическое обоснование этой, казалось бы, к тому времени достаточно изученной операции, то убедился в том, что серьезного обоснования ее нет. Это побудило Пирогова начать в 1837 г. разносторонние исследования, имевшие целью выяснить значения ахиллотомии при лечении косолапости, изучить в эксперименте процесс регенерации пересекаемого сухожилия и восстановления его функции.
В течение последующих четырех лет Пирогов проводил многочисленные эксперименты на животных, одновременно разрабатывая и совершенствуя технику операции – ахиллотомии на трупах, и тщательно изучал в клинике результаты операций, проводимых на больных. Им было сделано более 80 экспериментов на животных разных видов и несколько сотен операций на трупах и на животных, а также проведены наблюдения над 40 больными.
В эксперименте Пирогов впервые установил, что для регенерации сухожилия решающее значение имеет кровь, излившаяся при его пересечении в сухожильное влагалище. «Как слабый раздражитель, – пишет Пирогов, – она возбуждает деятельный пластический процесс; однако в то же время она служит и материалом для образования пластического, промежуточного вещества»[22].
Эта работа молодого профессора является классическим образцом комплексного научного исследования, относящегося к важному разделу хирургической патологии – учению о регенерации тканей. «Можно сказать без преувеличения, – пишет Д. Н. Лубоцкий, автор комментария к монографии Н. И. Пирогова “О перерезке ахиллова сухожилия…”, – что современные методы сухожильной пластики и прочих оперативных вмешательств на сухожилиях находят свое обоснование на тех данных, которые получил Пирогов в своих опытах с перерезкой ахиллова сухожилия»[23].
В июне 1840 г. эта работа под названием «О перерезке ахиллова сухожилия как оперативно-ортопедическом средстве лечения», изданная в виде монографии, увидела свет. Это было в тот самый период, когда Пирогов обменивался письмами с П. А. Клейнмихелем по поводу перевода его из Дерпта в Петербург и находился в очень напряженном состоянии, о чем пойдет речь ниже.
В Париже
В Дерптском университете существовал специальный фонд для поездок ученых за границу. Для обоснования научной командировки необходимы были веские причины. Пирогов только что закончил свою фундаментальную работу – «Хирургическую анатомию», принесшую ему широкую известность. Как всякому человеку, завершившему большую работу, ему была необходима разрядка и получение новых впечатлений. В Германии он был недавно, поэтому ему захотелось ознакомиться с работой известных французских хирургов – Вельпо, Лисфранка, Ларрея, Жобера, Амюсса и др.
В ноябре Пирогов обращается в Ученый Совет Дерптского университета с просьбой о разрешении ему шестимесячной научной командировки для ознакомления с работой парижских госпиталей и получения для этого от университета необходимой суммы. Попечитель университета Крафтштрем обещал ему полное содействие в министерстве.
Как и ранее, в случае с проведением Пироговым инициативного курса по хирургической анатомии на базе Обуховской больницы в 1835 г., не обошлось без личного участия самого Николая Павловича. В архивном документе (ФЦГВИА, ф. 749, № 140, лл. 11–12) имеется такая запись: «Согласно представлению г. Министра народного просвещения, Государь Император изъявил Высочайшее соизволение на предпринятие ординарному профессору Дерптского университета Пирогову, в течение первого семестра настоящего года, ученого путешествия в Париж, с сохранением жалованья и выдачей ему сверх того на необходимые издержки трех тысяч рублей из штатной, определенной на ученые путешествия, суммы» [71].
Получив Высочайшее разрешение и пособие от университета, в начале февраля 1838 г. Пирогов отправился в Париж.
Тринадцать дней и ночей, не отдыхая ни разу, пробыл он в дороге. По приезде в Париж, несмотря на усталость, Николай Иванович тотчас же отправился осматривать город. Далее он приступил к посещению госпиталей. В отличие от города, парижские госпитали не произвели на Пирогова благоприятного впечатления. Они смотрелись угрюмо; смертность в госпиталях была значительная.
Надо заметить, что в те времена смертность была высокой во всех европейских странах. Николаю Ивановичу скоро придется столкнуться с возмутительным положением лечебного дела во многих лечебных учреждениях России.
Посещая госпитали и клиники, Пирогов стал знакомиться с парижскими хирургами. Самое приятное впечатление из всех известных хирургов на Пирогова произвел Альфред Вельпо. Это был один из выдающихся хирургов XIX века, автор ряда работ и крупных руководств, посвященных практической хирургии, хирургической анатомии и многим другим отраслям медицины.
Вот как описывает Пирогов знакомство с Вельпо: «Когда я пришел к нему в первый раз, то застал его читающим два первых выпуска моей “Хирургической анатомии артерий и фасций”. Когда я ему рекомендовался глухо: Je suis un medecin russe (я русский врач), то он тотчас же спросил меня, не знаком ли я с le professeur de Dorpat, m-r Pirogoff, и когда я ему объявил, что я сам и есть Пирогов, то Вельпо принялся расхваливать мое направление в хирургии, мои исследования фасций, рисунки и т. д.»[72].
В Париже Пирогов познакомился практически со всеми известными хирургами. Многие из них приглашали иностранных врачей на свои платные домашние хирургические беседы и курсы. Пирогов их посещал, однако далеко не все могли его удовлетворить. Так, говоря о хирургических беседах Жака Амюсса, он отметил, что «они были весьма привлекательны, но фразисты и нередко пустопорожни».
Услышав от Амюсса, что тот придерживается ложного мнения о совершенно прямом направлении мочевого канала у мужчин, Пирогов ознакомил его с результатами своих исследований направления мочевого канала, проведенных на замороженных трупах, которые абсолютно противоречили мнению уважаемого профессора. Когда Амюсса довольно голословно отверг результаты исследований Пирогова, то Николай Иванович принес на следующую лекцию разрезы таза, которые доказывали полную несостоятельность представлений Амюсса. Однако Амюсса «не хотел сдаваться» и вопреки очевидным фактам спорил и не соглашался с представленными наглядными доводами Пирогова. Тем не менее молодой русский профессор остался доволен тем, что его мнение разделили присутствовавшие на лекции врачи.
Довольно противоречивые впечатления остались у Пирогова и от таких хирургических знаменитостей, как Филлибер Ру и Сант-Мария Лисфранк.
Лисфранк, пишет Пирогов, «…как профессор был в полном смысле французский нахал и благер-крикун, рослый, плечистый, одаренный голосом таким, который можно слышать за версту. Лисфранк только тем и привлекал на свои клинические лекции, что кричал во все горло, в самых грубых выражениях, против всех своих товарищей по ремеслу» [73].
Большое впечатление произвел на Пирогова его визит к патриарху французской хирургии Жану-Доменику Ларрею. Участник многих сражений, Ларрей
