Моллером, сыном бывшего морского министра. Моллер был близким знакомым Н. В. Гоголя и художника А. А. Иванова, автора знаменитой картины «Явление Христа народу», с ними он общался в Италии. Сам Моллер сделал несколько портретов Гоголя. Моллер, приехав из Италии на север, схватил сильную невралгию седалищного нерва. Пирогов помог ему холодными душами, после того как тот перепробовал без пользы множество других средств. Моллер познакомил его со своей сестрой Эмилией Антоновной, женой морского офицера Богдана Александровича Глазенапа, ставшего со временем вице-адмиралом и главнокомандующим Черноморским флотом[27]. Эмилия Глазенап, экзальтированная женщина, страдала истерическими приступами. И ей Николай Иванович также оказался полезен, приобщив ее к прохладным морским купаниям (теплых на Балтике, как известно, не бывает) и продолжительным прогулкам по живописным Ревельским прибрежным паркам, которые помогли женщине вернуть здоровье и излечить ее от неврастении.
Тогда они – Пирогов, Моллер и его сестра Эмилия – составляли веселое ежедневное трио, и Николай Иванович не мог предположить, что именно эти приятные ему люди со временем сыграют в его судьбе заметную роль, познакомив его с его будущей (второй) супругой – Александрой Антоновной Бистром.
Летом 1839 г., во время очередных каникул в Ревеле, когда там одновременно отдыхал и Мойер, состоялось знакомство Пирогова с профессором Медико-хирургической академии К. К. Зейдлицем [75].
Карл Карлович Зейдлиц был уже известным врачом. Воспитанник Дерптского университета (окончил его в 1820 г.), он некоторое время являлся ассистентом Мойера. В дальнейшем Зейдлиц работал в Астрахани и получил известность по исследованию холеры. В 1839 г. он был приглашен попечителем Санкт-Петербургской медико-хирургической академии Клейнмихелем занять кафедру терапии.
Это знакомство двух учеников Мойера, «дерптцев» по месту образования, как оказалось вскоре, имело для Пирогова большие последствия.
В конце этого же 1839 г. Пирогов получит от своего нового знакомого профессора Зейдлица письмо, которое круто изменит его жизнь, о чем пойдет речь в следующей главе.
Глава третья. Приглашение в Санкт-Петербургскую медико-хирургическую академию (1840–1841)
Итак, в конце 1839 г. Николай Иванович Пирогов получает письмо от профессора К. К. Зейдлица, в котором содержится приглашение занять кафедру теоретической хирургии в Медико-хирургической академии, освободившуюся в связи с выходом в отставку профессора П. Н. Савенко.
Тут надо напомнить, что при учреждении академии в ее состав входила только одна кафедра хирургии, наследницей которой в настоящее время является кафедра общей хирургии. Ее первым профессором был назначен член Государственной Медицинской Коллегии и преподаватель хирургии Медико-хирургического училища Я. Саполович. Однако ввиду того, что совмещать обе эти должности было запрещено, он от кафедры в академии отказался, предпочитая остаться членом Государственной Медицинской Коллегии. Вместо него Медицинская Коллегия выдвинула на должность руководителя кафедры хирургии помощника Саполовича, штаб-лекаря Петра Логинова. Однако вскоре и Логинов по болезни глаз оставил кафедру. В связи с этим профессором хирургии академии 17 сентября 1800 г. был назначен профессор Калинкинского Медико-хирургического института Иван (Иоганн) Федорович Буш, который, таким образом, и является фактически первым профессором хирургии в академии. Мемориальная доска, посвященная памяти И. Ф. Буша, основателя первой русской хирургической школы, открытая в 2000 г. при начальнике кафедры профессоре П. Н. Зубареве, сегодня украшает вестибюль клиники общей хирургии Военно-медицинской академии.
До 1824 г. преподавание хирургии, как теоретической, так и практической, велось на одной кафедре. В этом же году по представлению Буша конференция академии поручила Х. Х. Саломону, одному из талантливых учеников Буша, преподавание оперативной хирургии.
В 1833 г. Буш выходит в отставку, и конференция академии поручает руководство хирургической клиникой и преподавание оперативной хирургии проф. Х. Х. Саломону, а преподавание теоретической хирургии проф. П. Н. Савенко. В конце 1839 г., прослужив в этой должности недолго, Савенко вынужден был оставить службу в академии по болезни.
Таким образом, когда Пирогов получил приглашение в академию, там уже существовали две хирургические кафедры – кафедра теоретической хирургии и кафедра оперативной хирургии с хирургической клиникой.
Приглашение в Императорскую Медико-хирургическую академию было очень почетным. 30-летний Пирогов был в то время уже известным профессором хирургии в России и в Европе, являясь автором солидных трудов по хирургической анатомии и блестящим оператором. Нет сомнений, что Клейнмихель, в попечении которого находилась Медико-хирургическая академия, получил от К. К. Зейдлица лестные отзывы о Н. И. Пирогове.
Однако Пирогов, не мысливший своей жизни без активной хирургической деятельности, отказался от предложения занять вакантную кафедру теоретической хирургии, так как при ней не было клиники. Разделяя позицию высшей администрации академии, желавшей повысить научный и педагогический уровень этого учреждения, Пирогов предложил свой проект, который, как показало дальнейшее, стал важнейшим поворотным пунктом в реформе медицинского образования России.
Параллельно с существующей академической хирургической клиникой он предлагает создать дополнительно новую клинику – клинику госпитальной хирургии. В письме, направленном Клейнмихелю 7 февраля 1840 г., Пирогов объясняет, что «профессор практической медицины, госпитальной, устремляет… внимание слушателей на целую массу одинаковых болезненных случаев, показывая при этом и индивидуальные их оттенки… Обе кафедры – клинической и госпитальной профессуры – необходимы в каждом учебном заведении; только к слушанию госпитальных практических лекций должны быть допущены те студенты, которые уже сделали целый курс учения, следовательно, 5-й курс студентов академии» [76].
Это был вполне реальный проект, выполнению которого удачно способствовали недавно возникшие положительные обстоятельства. Так, незадолго до этого, в 1840 г., по высочайшему повелению к Медико-хирургической академии был присоединен 2-й Военно-сухопутный госпиталь[28], ранее называвшийся Генеральным сухопутным госпиталем, расположенный, как и адмиралтейский госпиталь, на правом берегу Невы Выборгской стороны Петербурга. Оба они были основаны еще по указу Петра I.
Присоединение к сухопутному госпиталю адмиралтейского состоялось позже, в 1850 г. Однако несмотря на то что Военно-сухопутный госпиталь поступил под начало президента академии, его старший доктор по-прежнему был оставлен под началом медицинского департамента, т. е. сохранялась двойственность управления. И только в 1869 г., с выходом «Положения о Медико-хирургической академии», 2-й Военно-сухопутный госпиталь целиком перешел в ведение академии и получил название «Клинический военный госпиталь»[29]. Медленно вращались жернова российской бюрократической машины, которой потребовалось 29 лет для того, чтобы академия наконец реально получила собственную клиническую базу.
По новому уставу академии 1835 г. увеличивалась и продолжительность академического курса обучения, которая была доведена до 5 лет.
Нельзя не добавить, что спустя 100 лет, в 1935 г., Военно-медицинская академия явилась инициатором дальнейшего продления подготовки врачей, которая с тех пор стала составлять шесть лет [77]. Как известно, ныне военные врачи после шестилетнего курса обучения в академии проходят еще годичный курс интернатуры, т. е. медицинское образование имеет уже продолжительность в семь лет. И это, очевидно, естественная тенденция развития медицинского образования.
На последнем, 5-м курсе студенты Медико-хирургической академии должны были курировать (пользовать) больных, находящихся в палатах 2-го Военно-сухопутного госпиталя, на правах ординаторов под руководством главного доктора госпиталя. По мнению Пирогова, весь
