*
– Зачем ты пришёл? – я был расстроен, на самом деле расстроен. – За домом могут следить, могут готовить моё убийство! – Так потому я и здесь, отец! – со свойственной ему дурной прямотой заявил Шихкшушис. – Чтобы… – Прекрати называть меня так! Вот сколько раз уже велел ему соблюдать осторожность, а он опять за своё: упрямый, как птица ухшш! – Здесь точно нет прослушки, я проверял. Да разве дело только в прослушке? Меня бы уже давно вскрыли и весь мой мозг раскатали, если б не боялись волнений. Если б уже придумали, как это сделать, чтоб Вторичные и Третичные не взбесились – слишком уж я известная личность. – Всё равно! – осадил я сына. – Не надо привыкать, не то когда-нибудь проболтаешься! – И что? – Шихкшушис беспечно поднял подбородок. – Нашу родственную связь легко установить, взяв соответствующие анализы… – Знаешь же прекрасно, что я не об этом, рог тебе в задницу! – А о чём? – он резко опустил голову и злобно расширил глаза. – О том, что я должен сидеть и ждать, когда моего… – тут я метнул на него такой взгляд, что он сразу же округлил рот и в притворном испуге забормотал: – Ладно-ладно! когда ксенобиолога Жужишишваса разорвут на куски наши истовые поборники прогресса? – Но зачем подвергать себя опасности и гибнуть вместе со мной?! – уже вконец рассердился я. – Это бессмысленно! Если узнают, что ты чтишь нашу родственную связь, тебя объявят мракобесом и тогда уж точно не видать тебе очищения! – Ну, значит, буду жить как раз по твоим заповедям! – сказал он сладким голосом и с таким самодовольным прищуром, что меня затошнило. И как только ему самому не противно столь откровенно придуриваться, будто бы он согласен с тем, что я проповедую! – О-о-о, Шикшу, заканчивай! – огрызнулся я, яростно стукнув нижней рукой по полу. – Знаешь прекрасно, что прямо сейчас это невозможно, чего ты мне тут червём-то выгибаешься?! У тебя всего год до повторного сброса остался! – А я, Жушс, над этим как раз и работаю, знаешь ли, – прошипел он, водя шеей. – Ты же не думаешь, будто я верю в их оголтелое враньё про всеобщее равенство? – глаза его снова расширились. Нет, сынок, я так не думал, конечно. Потому что точно знал, во что ты веришь: факты, законы природы и научные технологии. Ну и ещё в себя, разумеется. – Хочешь сказать, Шикшу, – улыбнулся я, – ты измыслил, как обойти Первичных? – Не только измыслил, но уже и место нашёл, где буду это делать. На Хуррхше. Экзопланета? – ох-хо-хо! Интересный размах. – Почему именно Хуррхша? – Да можно, в принципе, и на Зиззже, и на Чурчище… где угодно – кому, Абсолюта ради, эти планеты сейчас нужны?! На Хуррхше вообще никого нет, а станция осталась не разобранной, и она в отличном состоянии – легко обустроить нашу секретную базу. – Секретную базу? – Ого! вот такого я точно не ожидал. – У тебя есть единомышленники? – Они даже у тебя есть, Жушс, чему ты удивляешься? – Ну, мои-то, хоть в душе и согласны, но действовать-то сильно боятся. Может, если Первичные меня расплющат, тогда кто-нибудь наконец пошевелится, а пока… – Да никто тебя не расплющит, Жушс, я этого не позволю! Он сказал это с такой уверенностью, что я даже не нашёл, что ему возразить, и только кротко ответил: – Спасибо, Шикшу. А в душе поднялась такая же тёплая волна, как тогда, полторы тысячи лет назад, когда я впервые почувствовал, как во мне уже зародилась новая жизнь, плоть от плоти моей, и она будет расти, пока не выйдет на свет, чтобы стать моим продолжением… Настоящие, первобытные ощущения, давным-давно позабытые нашим народом. Нарочито и, как всем казалось, надёжно погребённые под кучей искусственно выстроенных, амбициозно глупых рассуждений, эти чувства на самом деле были совершенно неистребимы и восстали вновь такими живыми и яркими, что у меня даже начала топорщиться чешуя! Ну, вернее, то, что от неё осталось после всеобщего генного усовершенствования наших тел. Спина зудела, живот дрожал, в нижних руках яростно бился пульс. – Что с тобой? – Шикшу обеспокоенно вытянул шею. – Ничего… ничего, – пробормотал я, призывая на помощь всю силу воли и разума. – Сейчас пройдёт, это просто повышенная чувствительность… такое иногда случается… – погасив наконец эту неожиданно острую вспышку отцовских чувств, я протяжно вдохнул-выдохнул и вернул разговор в деловое русло: – Значит, ты собираешься создать целую секретную базу! Признаюсь тебе честно, Шикшу, я поражён. А что конкретно ты и твои соратники будете там делать? – То же, что делают Первичные, – он мотнул верхними руками, словно это должно быть понятно и новорожденному. – Соберём оборудование, потом достанем всё остальное – подвязки нужные у нас уже есть. – Всё остальное – это ты про… – Про аномальных, да, разумеется! – он вытянул рот в длинной трубочке улыбки. – Будут и они, план в разработке. Такая его беззаботная уверенность меня ужаснула: – Если Первичные узнают, они вас просто уничтожат! – Да брось, Жушс! Смотри глобальнее, – сын подался вперёд. – Вторичных так и так уничтожат. Хотя бы просто тем, что не дадут нам ни одного аномального – ты ж это понимаешь? И не станешь отрицать, что если раньше такой шанс ещё был, то теперь, когда Первичные уже в открытую признают, что тридцатка – это их максимум, нам вообще ничего не светит?! Первичным самим – не хватает! – А я слышал, что среди них всё-таки есть такие, кто… – Враньё! – Шихкшушис так жутко нахмурился, что обнажились зубы. – Я точно знаю, что никто! – слышишь, никто из этих спесивых черверодов! – не продержался дольше тридцати лет. У меня есть источники в научных кругах, они подтверждают: Первичные точно такие же, как мы, и нет в них никакой особой силы сознания, про которую они столько времени разглагольствовали! Тоже мне, разумники хреновы, рог им всем в задницу! Повезло просто заполучить аномального до сброса – вот и вся их заслуга, а сами-то весьма туповаты: максимум три десятка лет – и в башке у них всё стирается! И они опять сбрасываются, если не распотрошат нового аномального! Всего тридцать лет – а то и меньше! – нужно, чтобы мозг Первичного забыл всё, чему научила его аномалия! – Но ведь это как раз подтверждает правильность того, что мне никак не дают донести до всеобщего понимания, Шикшу! – меня охватило воодушевление. – Ты видишь?! И они, и я – ходячие ему подтверждения! – Ну… в какой-то степени – да, наверное. Но беда в том, что твой вариант никогда никого не устроит! Всё зашло уже слишком далеко, назад повернуть невозможно. А то, что ты, вопреки всеобщим ожиданиям, так и не сбросился, только ещё сильнее злит этих вонючек гнилостных! Поэтому ты, Жушс, – вдруг без всякого перехода заявил он, – тоже переезжаешь на Хуррхшу. – Что-о-о? – То! Я за этим к тебе и пришёл, отец! – Не называй меня так! – Ладно-ладно, прости, был не прав. Я, кстати, взял себе псевдоним: Дважис. Мы все в нашей группе не знаем настоящих имён друг друга. Так что ты тоже зови меня теперь Дважисом – быстрее привыкну. – О чём ты, вообще, говоришь?! – мысли у меня спутались, будто пух-трава под порывами ветра. – Какой Дважис, какая Хуррхша, если я – под колпаком и буду вот-вот уничтожен! ты что, хочешь к ним в фокус попасть? Чтобы вашу группу тоже устранили?! – Тихо, тихо, спокойно! – сын беспечно расхохотался, тепло стукнув меня по груди. – Приятно, конечно, что ты так за меня волнуешься, но успокойся: я не только сам подставляться не собираюсь, но ещё и тебя из-под удара выведу. – И как же это, интересно, Шик… Дважис? Звук его нового имени отдался в ушах странным эхом, отчего меня охватило предчувствие, что надвигается что-то страшное и неотвратимое. Будто вновь приближался сброс, хотя для этого и не было оснований: все его признаки у меня давно уже рассосались. – Мы инсценируем твою смерть, – спокойно, будто предлагал справить на ужин ручейницу, заявил он. – Сгоришь при пожаре, да так, что опознать твой труп будет невозможно. Но его идентифицируют по чудом сохранившемуся генному материалу – я позабочусь об этом, а ты в это время уже переберёшься на Хуррхшу, будешь жить там один, вдали от нашей базы, никто не узнает, где именно. Свою группу я тоже в это дело не посвящаю – насчёт тебя у меня полная секретность! Все будут считать тебя мёртвым. Кроме меня, разумеется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
