Молодой человек выдавил улыбку. Смирившись с тем, что выжил и полностью внес свою лепту в эту войну, он вел себя как образцовый пленник. — Разве капитан Селби сегодня не доказал этого?
— По крайней мере, он избежал плена, — ответил Дэн.
— Он никогда не попадет в плен. И он никогда не сдастся.
— Лейтенант, можно узнать, почему вы так считаете? Он — один из тех оставшихся бессмертных, о которых мы читаем в книгах?
— Как вы сказали, сэр?
— Такие люди встречались везде, у всех народов со времен Римской империи. Солдаты, которые не умирают, но исчезают.
Голубые глаза Ламберта сверкнули жестко, как мрамор.
— Нет другого такого кавалерийского офицера. Большинство из ваших генералов подтвердят это.
— Я видел его в бою, — тихо сказал Кэролл. — Я вполне согласен с вами.
— Тогда я буду вам признателен, если вы не станете присваивать ему причудливые ярлыки. Кто вы такой? Проповедник в униформе?
— Нет, мой друг. Я всего лишь юрист из Филадельфии и страстно люблю доказывать истину. Почему ваш капитан продолжал сражаться, если знал, что окружен? Где он сейчас найдет убежище, вырвавшись из окружения?
— Если вы хотите узнать мое мнение, майор, — ответил Ламберт, — то он к ночи прибудет в штаб Худа. Даже если ему придется загнать своего чалого жеребца до смерти.
Дэн кивнул. Капитан Селби будет жить ради новых битв. Теперь он вынужден направиться на север, пробиваться через авангард Союза. Частью официальной версии сегодняшнего сражения станет то, как он расскажет об этом самоубийственном промахе, а не горькая правда о том, что он вел себя как дурак, попавший в окружение. Кэролл хотел донести эту истину до сознания пленного, но сдержался. Сегодня молодой Ламберт и так достаточно наказан.
— На моей карте значится плантация, которая называется Селби Холл, — сказал он. — Ваш капитан случайно не оттуда?
Пронзив Кэролла пристальным взглядом жестких голубых глаз, Ламберт ответил твердо:
— Майор, я назвал вам мое имя и мой полк. Даже юрист из Филадельфии не должен требовать большего.
Дэн коснулся руки юноши.
— Не подумайте, что я досадую из-за того, что капитану удалось бежать, — сказал он. — Я не стану в отместку сжигать его родной дом, если вас волнует именно это.
— Значит, вы занимаетесь поджогами по приказу? Майор, я вас правильно понял?
Кэролл напрягся и подал знак охранникам пленного. Он уже начинал жалеть, что задал свой последний вопрос.
— Нет необходимости обсуждать мои приказы, — сказал он. — Но вот что я вам скажу, Ламберт. Вам чертовски повезло, что ваша военная карьера закончилась сегодня утром.
— Вряд ли повезло, если я попаду в тюрьму Севера.
— Это я вам тоже обещаю, но пленным вы останетесь ненадолго.
Он резко отдал честь, когда стройный молодой человек ушел окруженный охраной. Второй пенсильванский кавалерийский батальон был готов форсировать брод, оставив своих убитых лежать рядом со сраженными кавалеристами противника до прибытия похоронных нарядов. Путь к Переправе Брандта был свободен: у Кэролла не было оснований волноваться. Селби Холл был отмечен на его карте как привал на сегодняшнюю ночь. Только прирожденный романтик поверил бы в стечение обстоятельств.
За эту кампанию Дэн видел десяток домов на плантациях. Занятый более срочными делами, он проезжал мимо них, бросив лишь любопытный взгляд. Почему ему с таким опасным нетерпением хотелось взглянуть на владение Селби? Или спросить себя, мог ли подобный визит дать ключ к пониманию характера безумного героя, который столь дорогой ценой срывал себе лавры.
10
Весь долгий день Рина работала вместе с Янси в импровизированной столовой на дороге около ворот. С рассвета до середины дня шли беженцы с севера страны. Большинство вынужденных эмигрантов теснились в фермерских повозках. Другие, продавшие Конфедерации последнего осла, устало брели по пыльным дорогам. Пешеходы с радостью принимали пищу Селби. Все, почти без исключения, предпочитали есть, не задерживаясь в пути.
До сих пор никто из этих людей не видел ни одного живого солдата Союза. Языки пламени, взвившиеся над Атлантой вчера вечером, возвестили о том, что генерал Шерман снова двинулся вперед, значит, сообразительному жителю Джорджии следует двигаться еще быстрее. Все это утро из уст людей, шедших в колонне среди пыли, передавались слухи. У Переправы Брандта видели стотысячную армию. На отдаленных фермах семьи умирали от голода в постелях. В Округе Гранта, что лежал к северу от Индейской реки, совсем не осталось зерна…
Рина слушала все эти сказки краем уха. Наконец, наступил вечер, и колонна поредела до мелкого потока людей, затем вообще никого не осталось. После ее исчезновения над землей, словно ореол, витала лишь дымка. Сейчас, когда даже пыль осела, Рина увидела, что на дороге к северу тоже никого нет. Пустая дорога почему-то казалась менее зловещей, чем забитая народом. Отсутствие признаков жизни говорило о том, что чудовище, поглощавшее все, притаилось где-то совсем рядом.
— Лучше иди домой, пока еще есть силы передвигаться, — посоветовал Дядя Док.
Рина сняла шляпу плантатора и начала медленно обмахивать себя. Оставшись одна, она испытывала глубокое облегчение: не было затравленных глаз, смотревших на нее поверх столов на козлах, которые она использовала для раздачи пищи.
— Я не устала, правда, — ответила она. — Я просто работала так быстро, что подумать было некогда. А теперь, когда дорога опустела, я не понимаю, хочется ли мне думать. Что это все значит?
— Только то, что фермерский край может быстро опустеть, если все заберут свои кровати и бросятся бежать.
— Говорили, что Гринтри сожгли. Что у брода расстреляли тысячу человек. Что в Гамильтон Хандред полным-полно синих. Но никто не видел дыма или хотя бы одной вражеской униформы.
— Возможно, они шли по Северной дороге, а не по главной, где застава. Даже сто тысяч человек не найдут кратчайший путь через такие широкие просторы.
— Дядя Док, ты ведь знаешь, они придут сюда еще до наступления темноты. Я тоже это знаю. К чему тогда было велеть Салу закопать серебро и бренди?
— Девочка, Сал закопал не все спиртное. В это время дня я принимаю свою первую рюмку. Пойдем со мной и дождемся наших посетителей с комфортом.
Было так легко подчиниться движению его руки, коснувшейся ее локтя, отвернуться от опустевшего раздаточного стола и от затихшей дороги, найти укрытие от солнца под деревьями подъездной дороги. Полевая повозка ждала за воротами, Сал держал в руках вожжи: он церемонно поклонился, приглашая ее сесть. Сал весь день трудился вместе с подобранной им группой полевых рабочих — заслуживающими доверия людьми, которые будут держать языки за зубами. Они закопали последние серебряные сервизы в канаве между овощеводческим хозяйством и оранжереей и накрыли тайник дерном так ловко, что никакой мародер не мог бы вынюхать его.
Сал трудился больше других, однако после работы выглядел опрятно в своей белой льняной одежде. Подчеркивая свою власть, молодой негр постоянно следил за тем, чтобы одежда выделяла его среди других рабов, даже среди домашних слуг.
— Сал, боюсь, что пришлось долго копать.
— Пустяки, мисс Рина. Работа закончена, и мы все еще и переписали.
— Каждый предмет лежит в сумке из замши и в джутовой таре, — сказал Янси.
— Серебро не очень потускнеет, мадам, — добавил Сал. — Если только не пойдут сильные дожди.
— А как дела с наличными?
— Они в надежном месте в стенах конторы Мастера Люка. Кастор проделал отличную работу.
Повозка ровно поднималась по наклонной подъездной дороге, все молчали и испытывали какую-то странную раскованность. Рина все еще удивлялась тому, что так быстро смирилась с неизбежным. На покрытой гравием круговой дороге перед домом Сал спрыгнул, чтобы подать ей руку и помочь выйти из повозки.
Благодаря капризам осени, день в Джорджии выдался теплым и солнечным. В приунывшем цветнике, которым гордились в Селби, все еще стояли ряды хризантем, георгин и клумбы гладиолусов, напоминая об ушедшем лете. Проходя по английскому саду, Рина не могла поверить, что можно уничтожить такую красоту. Она уже начала думать о том, что надо бы снять с поля работника и упаковать луковицы каладиума в торфяном мху, пока еще не грянула настоящая зима… На фоне зеленого остролиста сверкнуло красное крыло кардинала. Ее глаза следили за полетом птицы. И в ее душе наступил привычный покой, венчавший конец дня.
Несмотря на погоду, Лорена всегда завершала рабочий день такой прогулкой, если погода благоприятствовала. Потом она пила чай на портике, а Дядя Док наслаждался ароматом первой рюмки бурбона и предавался мечтаниям, которые навевала эта пора дня. «Сегодняшний день будет похож на все остальные. Если войска противника и пришли в наши края, то они начнут рыскать в поисках продовольствия в других местах, а не в этом красивом саду», — надеялась она.
