Пристально наблюдая за Лореной, Янси заметил, как та в задумчивости распрямила плечи, и понял, что его слова достигли цели.
— Ты точно знаешь, что он предпримет такой шаг?
— Настоящие приказы спускаются сверху. Но могу спорить, что начальство Кэролла прислушивается к его советам. Он из тех, с кем считаются.
Лорена задумчиво кивнула.
— Ты мне поможешь?
— Разумеется, девочка.
Когда Лорена встала на ноги, огонь в ее глазах поведал ему то, что он хотел узнать.
— Нам пора переодеться к ужину, — сказала она. — В Селби не принято, чтобы гости ждали.
12
Разглядывая свое чисто выбритое лицо в зеркале ванной, Дэн Кэролл пришел к выводу, что выдержит экзамен. Конечно, его туника повидала всякое, но ее сшил лучший портной Филадельфии. Сегодня он мог лишь пожалеть, что она сохранила такой ярко-синий цвет. Однако он остался доволен тем, как туника сидела на нем, и сапогами, которые сверкали, словно отполированное зеркало.
Вернувшись в спальню, Дэн Кэролл отпустил ординарца и широко раскрыл ставни. Оставшись, наконец, один в этом потрясающем доме после того, как задачи сегодняшнего дня были выполнены и совесть его была спокойна, он глубоко вдохнул свежий ноябрьский воздух и высунулся из окна, чтобы обозреть огромные сады. Он вновь потерял ощущение времени и почувствовал, что близится роковой час его судьбы…
По сумеречной бархатной лужайке плыл силуэт: белый мотылек в сопровождении темной тени. Он узнал хозяйку и врача плантации, идущих вместе, увлекшись беседой. Дэн вздохнул и торопливо закрыл ставни. Догадываясь о теме их серьезного разговора, он пожалел, что у него нет своего доверенного лица.
Джек Келлер подошел бы для этой роли, но его адъютант уехал с дневными донесениями. Кэролл только что сообщил мажордому, что он будет единственным гостем. Зная, что доктору Янси еще потребуется время, чтобы переодеться, он растянулся на шезлонге, стоявшем между окнами спальни, и предался мечтаниям. Редко бывало, чтобы боевые задачи завершались столь же успешно, как начинались. Эта оставалась до сих пор блестящим исключением. Кульминацией победы у реки стал прием в этом доме. Даже в самых смелых мечтаниях он не мог бы себе представить столь блестящий особняк, как Селби Холл, или такую хозяйку.
Кэролл неплохо знал Юг, но в основе этих знаний лежало чтение книг или суждения, которые мало отличались от предрассудков. Правда, во время кампании он многое видел сам, но это были мимолетные впечатления, не позволявшие составить целостную картину. Он также встречал немало южан, которые от Виргинии до Нового Орлеана пели нестройную симфонию поражения. Стоя рядом с командующим в звании генерала на приеме, устроенном в Нашвиле, чтобы подсластить побежденным горечь поражения, он увидел десяток дам, которые настойчиво твердили о непоколебимой вере в Союз… Было ясно, что хозяйка Селби выкована из более прочного металла.
До сих пор она хранила безупречное самообладание. Удастся ли найти способ, как разбить эту скорлупу и достучаться до скрывавшейся под ней женщины? Если бы они смогли встретиться и поговорить как равные, поймет ли он лучше ее страну?
Улыбнувшись собственному нетерпению, Дэн начал расхаживать по роскошному жилищу, осматривая персидские ковры, бархатные портьеры темно-бордового цвета на каждом окне, картину над мраморной каминной полкой. Он узнал в ней, тихо присвистнув, работу художника Ромнея[12]. Ванную, из которой он только что вышел, по великолепию можно было сравнить с Помпеями. На мраморном столе в гардеробной было столько бутылочек и мазей, что их хватило бы на дюжину Бруммелей[13]. Над царской постелью возвышались четыре рифленых столбика, увенчанные классическими бантами — символами любви и балдахином, который усеяли, словно звезды, золотистые пчелы Франции. Однако в этом глубоко укоренившемся комфорте не было ничего вызывающего. Он принадлежал Селби Холлу так же, как и английские самшитовые рощи и подъездная дорога длиной в четверть мили, над которой аркой нависали ветви многовековых дубов.
Признание того факта, что строительство этой империи было полито обильным потом черных рабов, нисколько не умаляло ее красоту, созданную многими поколениями. Возможно, Лорена Селби и была цветком той культуры, которую он, Дэн Кэролл, поклялся полностью искоренить. Но от этого привлекательность Лорены нисколько не убавилась.
Дэн потряс головой, думая над этой загадкой, и перешел из гостевых апартаментов в галерею, чтобы познакомиться с рядом увековеченных в картинах предков. Портреты шли по порядку, начиная с первого Селби, нога которого ступила на землю Нового Света — мужчины из Джорджии в пышном парике, чей напыщенный вид и сердитый взгляд говорили о том, что он любил пить трехпенсовое вино, столь же недвусмысленно, будто заключение врача было приложено к портрету. Более поздние Селби не были столь полными, но этот дерзкий взгляд не исчез. Как-никак они все же завоевывали целинные земли с королевским патентом на руках. Естественно, они считали, что полное владение землей, как и движимым имуществом, обрабатывавшим ее, им обеспечено.
На предпоследнем портрете был изображен мужчина в мантии судьи. На его колене лежала открытая книга, а его рука безмятежно покоилась на глобусе. Снежно-белая грива прикрывала благородное чело; глаза смотрели тепло, хотя нос придавал ощущение холодности. «Вот человек, — подумал Кэролл, — который впитал все знания своей профессии». Судья Эндрю Селби не вписывался в эту галерею денежных мешков, охотившихся верхом на лис — своим величием он поднимался над остальными. Не возникало ли такое впечатление потому, что его лицо излучало больше ума, чем гордости?
Последний портрет — высокий, щедро одаренный природой мужчина в униформе Конфедерации — вернул роду Селби доминирующую черту. Кэролл тут же узнал в нем своего утреннего противника. Руки Брэдфилда Селби в перчатках с крагами сомкнулись на эфесе сабли; художник нарисовал его в профиль на фоне грозового неба. Возможно, из-за декораций он сам казался больше декорацией, нежели мужчиной. Именно этот портрет предвещал конец рода столь отчетливо, что это ясно видел даже случайный гость. Особенно если этот гость встречался на поле боя с другими «брэдами селби».
Во всей этой длинной галерее не оказалось ни единого женского лица. Дэн из этого сделал вывод, что в Селби Холле лишь мужская линия считалась достойной портретов. Он отмахнулся от этой мысли и прошел в двойную гостиную.
Врач плантации, сидевший у камина, встал со своего места.
— В это время, я пропускаю вторую рюмку, — сказал он. — Иногда третью, если приходят скверные новости с фронта. Майор, надеюсь, что наш бурбон придется вам по вкусу.
Выбрав кресло напротив врача, Дэн взял предложенную рюмку. В камине, разделявшем их, с треском горели сучки легкой древесины. Это было превосходное виски, и с первым глотком он почувствовал, как спадает накопившееся за день напряжение. Если бы он сидел у отцовского очага из необтесанного камня, смакуя пунш после целого дня охоты в горах, он не чувствовал бы себя более безмятежно. Казалось, будто отворилась незримая дверь, пропуская его в Селби Холл, но не к его секретам.
Его принимали как гостя из другого мира и захватчика, которому оказывают формальное гостеприимство до тех пор, пока он не проявит себя врагом. Главные вопросы оставались без ответов. Он будет добиваться ясности при встрече с хозяйкой за ужином.
Думая о Лорене, он скорее почувствовал, нежели увидел, как она вошла. Сначала на лестнице послышался шелест платья, затем ее голос, пока она совещалась с дворецким. Она тихо поздоровалась из фойе, и оба мужчины встали. Когда она на мгновение задержалась под арочным входом, разделявшим две гостиные, Дэн замер от удивления. Казалось, будто неожиданно ожил еще один портрет, смелыми заключительными мазками завершая галерею Селби.
Сегодня вечером на ней было платье из зеленого, как арбуз, шелка с глубоким вырезом и приколотыми к груди бриллиантами в виде солнца с расходившимися лучами. Другие драгоценные камни украшали ее запястья и волосы, собранные в высокий шиньон, который удачно обнажал ее молочно-белую шею и плечи. Когда они встретились на портике, ему показалось, что Лорена Селби поразительно красивая женщина. Здесь, в домашней обстановке, пока теплый свет свечей падал на темные волосы хозяйки дома, от ее красоты у него захватило дух.
Он видел, что Лорена заметила, какое впечатление произвела на него. Еще мгновение и ее черные глаза тут же оценили его с ног до головы. Она прошла вперед и протянула руку. Этот жест наложил печать формальности на его присутствие. Когда их пальцы соприкоснулись, майор чуть наклонился, чтобы поцеловать ей руку, но та выскользнула прежде, чем ему удалось осуществить свое намерение.
