тут ты еще.
Вот именно! Я, можно сказать, чуть не убилась, а он на меня кричит. И вдруг так жалко себя стало, что я всхлипнула.
— Где болит? — участливо спросил оборотень.
Дальше молчать с закрытыми глазами было уже глупо, к тому же меня жалели. Я вздохнула, беря себя в руки, и открыла глаза. Надо мной склонились две мужские головы с обеспокоенными выражениями на лицах. Я хлопнула ресницами и с несчастным видом призналась:
— Кажется, что-то с ногой.
— Давайте я помогу вам сесть. — И оборотень взял меня за плечи, помогая приподняться.
— Какая нога? — хмуро глядя на руки магистра на моих плечах, спросил ректор.
— Правая. Ай! Больно! — вскрикнула, когда он до нее дотронулся.
— Насколько я могу судить, сильный вывих, — констатировал дракон. — Я не силен в целительстве, но притупить боль смогу. Не двигайтесь.
Его рука чуть засветились, и я ощутила приятную прохладу в пульсирующей болью лодыжке.
— Спасибо, — облегченно выдохнула, наслаждаясь отсутствием боли, и не сразу заметила, что он не спешит убирать ладонь с моей коленки, на которую случайно положил свободную руку. Еще и поглаживал ее, задумчиво рассматривая ветку, с которой я упала. И эти поглаживая оказались неприлично приятными!
Нет, что он себе позволяет?!
Я с возмущением уставилась на нахальную конечность, перевела взгляд на ректора:
— Кхм-кхм, — не скрывая негодования, привлекла его внимание.
Ректор посмотрел на меня, перевел взгляд на свою руку, на которую я красноречиво косилась, и, уставившись на нее, искренне удивился. Потом резко одернул и встал.
— А что вы вообще делаете на экспериментальном огороде? — спросил он. — И зачем залезли на дерево?!
Вопрос, прямо скажем, неудобный. А потому ответ на первую его часть я пропустила:
— Так Бруно… — пожала я плечами.
Магистр поддержал меня под руку и помог подняться.
— Что Бруно? — окинул ректор собаку хмурым взглядом.
— Ну-у… я сюда, а он… за мной… Вот.
— Ага… — оборотень посмотрел на недавно облюбованную мной ветку. — Но сейчас-то он на вас не нападает. Почему?
— Да кто же разберется в их собачьей душе? А это ваш песик?
— Мой, — кивнул магистр. — Погулять его сюда выпустил.
— Ну вы тогда его расспросите, а я пойду, да? — и попыталась проскользнуть мимо мужчин.
Маловероятно, что этот маневр у меня получился бы, но попробовать я должна была.
— Стойте, адептка, — усмехнулся оборотень. — Господин ректор вас, конечно, обезболил, но это не значит, что ваша нога здорова и уже можно бегать.
— Ничего, я аккуратненько.
— Давайте я лучше донесу вас до лазарета.
Я улыбнулась, собираясь отказаться — не хватало еще, чтобы меня магистры по академии на руках таскали, — но ничего сказать не успела.
— Не нужно, — опередил меня ректор.
А я подумала, что, конечно, ни у кого на ручках ехать не собиралась, но все же… обидно. Чешуйчатый мог бы и пожалеть пострадавшую адептку, а он…
Но все эти мысли уже через несколько секунд вымело из головы, потому что ректор окинул меня хмурым взглядом и заявил:
— Я сам.
Глава 9. О том, как сложно бывает покинуть чьи-то объятия
— В смысле? — не поверила я своим ушам.
— Отнесу вас в лазарет. — И, не слушая моих возмущений, подхватил на руки и прижал к твердой груди.
Я невольно обхватила его за шею руками и уставилась в глаза. Что же он такой красивый-то, а? И руки у него сильные, и прижимают как-то по-особому. И смотрит так, что все внутри подрагивает. И почему этот чешуйчатый гад так умопомрачительно пахнет?! Так нечестно! Голова идет кругом, и сердце стучит как сумасшедшее. Елки-метелки, этого мужчину нельзя подпускать так близко!
— Поставьте меня на землю! — нашла я в себе силы возмутиться и, когда он не обратил на мои слова внимания, продолжая шагать по дорожке, высказала самый убойный аргумент: — Вы же ректор!
— Ну и что, что я ректор.
— Завтра, нет, уже сегодня по академии поползут неприличные слухи.
— Переживете.
— Я-то переживу, а вот о вас будут говорить, что вы не против встречаться с адептками. Представляете, что начнется?
— Пусть говорят, — спокойно шагал он по дорожке.
— Вы что, не понимаете?!
— Нет.
— Вы же ректор! Вам нельзя!
— Да? — Я кивнула, поудобнее обхватывая его шею, а он хмыкнул и продолжил движение, не сбавляя темпа. — Мне льстит, что вы так печетесь о моей репутации. Но на то я и ректор магической академии, чтобы суметь оградить и вас, и себя от ненужного внимания.
— Это как? — удивилась я.
— Кокон невидимости, — ответил за него оборотень, пристроился рядом и начал задавать неудобные вопросы: — И все-таки… понятно, что на дереве вы оказались из-за Бруно — он любит иногда поиграть и… перебарщивает, но как вы оказались здесь, на огороде? Сюда же единицы имеют постоянный пропуск, а временный для адептов еще никому не оформляли.
Надо же, как у них тут все непросто. А Нэлла, оказывается, такой пропуск имеет. Нужно будет у нее об этом расспросить. Но что мне отвечать сейчас? Правду и только правду. Однозначно!
— Кушать очень хотелось. А для голодной ведьмы никакие пропуски не преграда.
— А почему вы не пошли в столовую? — удивился оборотень.
— А вы что, там еще не были?
— Не успел.
— Тогда понятно, — понимающе покивала я головой. — Драка там произошла.
— Ну и что? — не понял магистр.
— Большая, — добавила я и покосилась на ректора.
— Даже так? И из-за чего?
— Не из-за чего, а из-за кого, — проворчал дракон, проходя внутрь замка, и его слова прозвучали с глухим эхо. — Ведьмы еще не успели начать учиться, а из-за них уже столовую разгромили, — и зыркнул на меня так, что я поежилась.
А ведь мы ни в чем не виноваты! Это в их магической академии нас все пытаются задеть и оскорбить. И так мне стало за нас, несчастных ведьмочек, обидно, и нога что-то заныла, что я не выдержала:
— Ну, знаете! Между прочим, я у вас еще и полдня не проучилась, а уже поняла, что попала сюда не по обмену, а в ссылку! Не хотели видеть у себя ведьм — не нужно было соглашаться на обмен! Но зачем же так над нами издеваться?!
— И как же мы над вами издеваемся? — не скрывая иронии, спросил ректор, явно намекая, что нас, таких капризных, тут вообще-то на руках носят. Но добавил: — У нас отличные условия проживания, для занятий всем выдают защитные мантии, которые вы даже не потрудились надеть, трехразовое питание… — Посмотрел на мою скептически вздернутую бровь и запнулся. — Через час в столовой уберутся, и можно будет сходить на обед.
Я
