активно… Да, видела, конечно… «Карьеру Димы Горина» видела… Неплохо. И ты там дивно хороша… У меня? Ну да, кое-что намечается… Что-что случилось?.. Мумунин?.. Ну надо же… А как это… А, ты уже торопишься? Ну хорошо, созвонимся. Чао!
Галина повесила трубку. Герман, сидевший рядом с затаенным дыханием, тут же выпалил:
— Кто это?
— Таня Конюхова, — ответила Галина. — Которой ты овечку хочешь предложить.
— Понятно, — сказал Герман. — А что с Мумуниным?
— Так ты же и так во всем уверен, — сказала Галина. — И тебя это не беспокоит.
— Не беспокоит, конечно, — пробурчал Герман, — но все-таки…
— Завтра сам узнаешь, — усмехнулась Галина.
Ночью Герман долго ворочался и вздыхал.
— Ладно, не стану тебя мучить, — сказала наконец Галина. — Умер он, умер. Скончался.
— Да я и не думаю об этом, — хмыкнул Герман.
Однако через минуту он уже крепко спал.
36
Следующим вечером Герман явился домой заметно удрученным.
— Что такое? — сразу озадачилась Галина. — Что-нибудь насчет Мумунина?
— Мумунин мертв, как ты знаешь, — пробурчал Герман.
— Но, может, кто-то что-то заподозрил?!
— Нет, ничего. Успокойся. В другом совсем дело.
— В чем же?
— Виконтов, — сквозь зубы проговорил Герман, устало плюхаясь на диван.
— А что с ним такое? — не поняла Галина.
— Да я узнал тут, какую ему заявку утвердили…
— И какую?
Герман хлопнул себя по колену:
— Короче говоря, он будет ставить детектив по роману современного зарубежного автора. Точнее, авторши.
— Ясно, — сказала Галина, — и что тебя так расстроило?
— Галя, ну как ты не понимаешь? — простонал Герман. — Мне утверждают «Кошкин дом», а ему — зарубежный детектив! Ты вдумайся только!
— Но, наверно, если бы ты подал заявку на детектив… — начала было Галина, но Герман перебил ее:
— Да я уже на что только не подавал! Все без толку… Только с проклятым «Кошкиным домом» и получилось…
— А ты уже не хочешь его снимать? — осторожно спросила Галина.
Герман замотал головой:
— Я хочу снимать. Я готов снимать все что угодно, лишь бы снимать… Просто обидно. Мне не могут доверить ничего, кроме детсадовской сказки, а какому-то Виконтову — пожалуйста: буржуазный детектив о сладкой жизни!
— Видимо, начальство увидело в этом материале что-то идеологически верное, — догадалась Галина. — Это ведь будет разоблачение буржуазного уклада, не правда ли?
— Само собой. Но уж поверь, если бы я подал такую заявку, мне бы ее не утвердили…
— Почему ты так думаешь? — не согласилась Галина. — Я уверена, что и тебе бы утвердили.
— Нет, — поморщился Герман. — Виконтов для них лучше.
— Брось, — протянула Галина. — Чем он лучше-то?
— Я имею в виду: для них, — еще раз подчеркнул Герман. — Он ведь какое-то революционное барахло в прошлом году снял.
— Ну и ты сними, — посоветовала Галина.
— Еще чего! — возмутился Герман.
— Ты же сам только что сказал, что готов взяться за любое…
— Среди того, что может иметь хоть какой-то успех, — уточнил Герман. — А революционную муру у нас никто смотреть не будет.
— Ну и снял бы, как Виконтов, для начальства. А потом бы тебе тоже доверили все, что ты сам захочешь…
— Нет! — воскликнул Герман. — Я даже месяц своей жизни не хочу тратить на такую ерунду.
— А «Кошкин дом» — не ерунда разве?
— Отнюдь, — сказал Герман. — Напротив, отличное произведение. Стихи-то какие: «Вот это стул — на нем сидят. Вот это стол — за ним едят». Помнишь?
— Да-да, — кивнула Галина. — Ну, значит, это тоже неплохо.
— И тем не менее между Маршаком и любым зарубежным детективом я бы, конечно, выбрал детектив, — мрачно проговорил Герман.
— Дорогой, ну что расстраиваться? — успокоила его Галина. — Сам же сейчас все объяснил. По-другому, получается, и быть не могло…
— Могло! — не согласился Герман. — Если б, например, Виконтова не было, то… Словом, я думаю, что от этого конкурента тоже необходимо избавиться…
37
Галина тяжело посмотрела на Германа и замолчала.
Лишь через минуту она сокрушенно произнесла:
— Ты ведь обещал…
Герман вскочил на ноги:
— Да, Галочка, прости, виноват. Обещал, не подумав. Но ты же сама видишь, что оставлять в живых Виконтова — просто глупо!
— Ничего я не вижу, — сказала Галина, отворачиваясь.
— Он будет последним, — твердо заверил Герман.
— Последним был Мумунин, — не оборачиваясь, напомнила Галина.
— Виконтов станет самым последним, — настаивал Герман.
— Ну уж нет! — Галина резко повернулась к нему: — Герман, пора остановиться. Я серьезно.
— Вот на Виконтове и остановлюсь, — не унимался Герман.
— Прекрати. Сначала ты хотел остановиться на Мумунине, теперь на Виконтове… Если убьешь Виконтова, завтра захочешь остановиться еще на ком-то… И так дальше… Пока, в конце концов, не попадешься! — Галина взволнованно выдохнула.
— Если я не попался до этого, не попадусь и с Виконтовым, — заверил ее Герман. — И я тебе клянусь, что он точно последний. Насчет Мумунина я же не клялся, а вот сейчас клянусь…
— А я тебе твердо говорю: я против, — веско сказала Галина. — Ты просто пользуешься моей слабохарактерностью. Знаешь, что я всегда с тобой во всем соглашусь, все одобрю… Так вот это я не собираюсь одобрять! И я тебя даже заклинаю: не делай этого. Не делай, пожалуйста. Если ты меня любишь…
— Галочка, конечно, я тебя люблю, — застонал Герман. — В тебе — вся моя жизнь. Но как может быть связана моя к тебе любовь и мое желание устранить конкурента?
— Для меня имеет значение все, что касается тебя, — пояснила Галина. — Вот тебе и взаимосвязь. Я за тебя переживаю и прошу тебя остановиться. Герман, пожалуйста, остановись. Докажи, что ты меня любишь.
— Это какие-то детские разговоры, — поморщился Герман. Он посмотрел на Галину и добавил: — В тебе просто разыгрались эмоции. Ты хочешь вынудить меня поступить нелогично.
— В чем нелогичность-то? — с досадой воскликнула Галина. — Абсурд просто: я уговариваю его не совершать убийство, а он упрекает меня в нелогичности…
— Галя, да если я не совершу это последнее убийство, то получается, что все предыдущие убийства были напрасны! Разве можно это допустить? Надо идти до конца в любом своем начинании — даже самом страшном.
— Объясни мне свою логику, если ты такой логичный, — всплеснула руками Галина. — Что значит «предыдущие убийства были напрасны»? Что ты имеешь в виду? Я вот не пойму никак…
— Чего же тут не понять? — удивился Герман. — Ты же прекрасно знаешь, какую цель я преследовал, — устранить конкурентов. И если я решился на это, то надо устранить именно всех. А то получится, что все они погибли зазря — и Жнейцер, и Тефин, и Хучрай, и Мумунин…
— А если к ним добавить Виконтова, то не зазря получится?! — фыркнула Галина.
— Именно, — подтвердил Герман. — Конкурентов не остается —
