не вызывающим симпатии и доверия. А он может испытывать стыд только в том случае, если еще является человеком, знающим хоть какую-нибудь себе цену, еще не впавшим в полное омерзение и низость. Подобные ему люди не пользуются уважением среди людей несмотря на то, что к нему обращаются с речами, которыми хотят его исправления. В силу того, что предпосылки позора лжеца обнаруживают себя довольно-таки поздно, невежда долго еще может гордиться своим дутым авторитетом. Умный же человек не впутает себя в то, чего он опасается, и от чего не оберется позора, а убережется от этого и будет действовать решительно.
Я говорю: воистину известия, в которых нет и доли правды, бывают двух видов. Один из этих видов представляет собой вести, посредством которых желают сделать доброе и приятное дело и которые, даже если раскроется их ложность, будут иметь для того, кому их сообщили, явную пользу и положительный итог. Данный вид вестей не будет вызывать возмущения и осуждения при всем том, что нет в них истины. Примером этого вида может служить такой рассказ. Некий человек прознал от какого-то правителя о том, что завтра тот намеревается казнить его друга. Но когда наступил следующий день, у правителя произошло какое-то событие, заставившее его отказаться от казни этого друга. А человек тот тем временем явился к своему другу и сказал ему, что спрятал где-то в своем дворе клад, который не может отыскать сам и поэтому завтра будет нуждаться в его помощи. Он приводит друга к себе домой и на следующий день заставляет его копать вместе с ним во дворе, отыскивая тот неведомый клад. Но когда проходит день и выясняется, что правитель изменил свое решение, тогда тот человек открывает своему другу всю правду.
Я утверждаю, что этот человек, сказавший вначале своему другу то, что не было правдой, не заслуживает порицания и не может считаться посрамленным, когда обнаружилось, что известие его о кладе оказалось заведомо ложным, ибо этим он хотел осуществить доброе, славное и полезное дело в отношении того, кому он об этом сообщил. Это и подобные ему известия, не содержащие правды, не навлекают на их передатчика позор, порицание и сожаление, а, наоборот, вызывают благодарность и добрые похвалы.
Что касается второго вида известий, не имеющих этой задачи, то раскрытие их приносит позор и осуждение. Позором они чреваты даже тогда, когда совершенно не причиняют адресату никакого вреда. Это подобно тому, как некий человек рассказывает своему другу, что в таком-то городе он видел животное или жемчуг или растение такого-то рода, а история его такова-то. Но рассказ его — неправда и такие рассказчики — лжецы преследуют только одну цель: вызвать этим восхищение собой. А осуждение эти известия вызывают в том случае, когда они причиняют вред. Это подобно тому, как некий человек говорил своему другу, что правитель такого-то большого и богатого города желает сблизиться с ним и страстно к этому стремится. Он также доподлинно заверил друга, что если он соберется и отправится к этому правителю, то займет при нем такое-то место и обретет такое-то положение. А говорил он другу это, надеясь присвоить что-либо из имущества, которое тот оставит, собираясь в поездку. И вот после трудных раздумий, испытав всяческие тяготы и перенеся разные лишения, его друг прибыл наконец к тому правителю, но не нашел, что было бы правдой из описанного им. Наоборот, он увидел, что правитель зол и разгневан на него. И тут он пришел в себя.
Было бы более предпочтительным и справедливым называть лжецом, сторониться и остерегаться того, кто лжет, пусть даже если к этому вынуждают обстоятельства, или лжет, чтобы достичь какой-то крупной цели. А тому же, кто считая ложь допустимой и уместной, прибегает к ней для достижения низких и подлых целей, лучше и предпочтительней употреблять ее разве только ради осуществления высоких и благородных целей.
Раздел десятый
ОБ ОТВЕРЖЕНИИ СКУПОСТИ
Об этом свойстве мы воистину не можем утверждать, что оно является одним из непременных проявлений страсти, ибо мы нередко встречаем людей, которые держатся за имеющееся у них имущество и беречь его заставляет чрезмерный страх пред бедностью и нуждой, а также их дальновидностью относительно ее последствий и особая решительная готовность к возможным несчастьям и бедствиям. Однако мы встречаем и других людей, испытывающих удовлетворение от своей скаредности, а не от чего-либо иного. Так, мы видим, что некоторые дети, чье мышление и разум еще не окрепли, щедро делятся со своими ровесниками тем, что имеют, а иные из них проявляют жадность. Поэтому следует оказывать противодействие этому чувству, если оно проявляется только из прихоти.
Если, например, спросить скрягу о причине и посылках его скупости, то он не сможет привести этому ясного приемлемого довода, могущего служить ему явным оправданием. Ответ его будет неразборчивым, путаным, уклончивым и невнятным. Я как-то задал одному скряге вопрос о причине, побуждающей его к скупости, и он стал отвечать мне так, как я уже сказал. Я стал разъяснять ему порочность этого свойства и говорить, что приведенный им довод не есть вещь, которая оправдывала бы дошедшую до такой степени его скупость, и не преминул заметить ему, что, разумеется, благодаря богатству он не станет жить лучше, как ему кажется. Невзирая на все, оно погубит его или ухудшит его положение и унизит как человека. Последним его ответом мне были следующие слова: «Мне это нравится и я так хочу». Тогда я заявил ему, что он отклонился от пути разума к страсти, ибо то, чем он страдает, неоправданно ни для того положения, в каком он находится, ни в смысле благоразумной рассудительности, ни бережливости в распоряжении имуществом, ни проницательности и дальновидности относительно последствий. Подобного рода свойство души следует исправить и не дать страсти возобладать над ней, ибо скупость и алчность — это черты, которые унижают душу не только в настоящем, но и ослабляют и обессиливают ее в будущем, когда человек все больше жаждет копить имущество. Но если кто-то имеет на то явную обоснованную причину и проявляемая им скупость не проистекает от прихоти души его, а от ума и рассудительности, то его нельзя осуждать за это, хотя и в этом случае занятие это не из достойных. Тогда его богатство будет не убывать, а приумножаться и упрочиваться. Однако не каждый скряга может объяснить свои действия и жажду накопительства наличием сущей необходимости. Если кто-либо из людей желает посредством накопления богатства достичь еще
