Да, вот оно. Замер, глаза широко раскрыты, медленно моргает, Оливер в шоке. Я могла бы подождать, когда у него прорежется голос, но я предвижу, что это не случится в скором времени.
— Итак… приятно проведи время с родителями за ужином. Позвоню, когда вернусь в город.
Ничего.
Я улыбаюсь и спускаюсь по ступенькам, оглядываясь на каменную статую, в которую превратился Оливер.
***
Оливер
Мне нравится эта невероятная женщина, которая на восемь лет младше меня. Она достаточно взрослая, чтобы пить спиртное. Возраст не имел значения, пока она не засветила свою Д-карту! Я не такой старый, но не в том возрасте, чтобы лишать кого-то девственности.
Мой мозг кричал, чтобы я остановил ее, потому что нам нужно было обсудить новость, которую она, как бомбу, сбросила на меня, но мой рот не мог пошевелиться. Теперь она уезжает на два дня, а я сойду с ума. Ченс подумал бы, что я сорвал джекпот, но это не мой случай. Эта Д-карта напечатана слишком мелким шрифтом.
Ожидания.
Такие слова, как любовь, объятия, сказки, вечность, брак, дети и минивэны напечатанные на ней, как пропуск в ад. Я не могу быть сказочным принцем для Вивьен, и даже если это не то, что она хочет, это то, что она заслуживает. Это звучит так мелочно, как будто только внешний вид имеет значение, но девушки, которые выглядят, как Вивьен, в двадцать один год уже не девственницы. Она подверглась насилию? Или это по религиозным убеждениям? Какова ее история?
— Привет, мам, — я крепко обнимаю ее, когда она приветствует меня на пороге.
— Я надеялась, что ты приведешь с собой свою подругу-соседку, — она проводит своей рукой по моей вверх и вниз, когда мы выходим на задний двор к папе и Ченсу.
— У кого-то длинный язык, — говорю я громко, чтобы услышал Ченс, когда мама протягивает мне пиво.
Ченс поднимает бутылку и делает большой глоток, скрывая улыбку.
— Ты отшивал меня, чтобы проводить с ней каждый вечер, поэтому я пришел к выводу, что на этой неделе мы с ней познакомимся.
— Мы просто друзья и всегда будем ими. Она слишком молода для меня и, пригласив ее сюда, мог бы произвести на нее и других неправильное впечатление.
— Оливер, несколько дней назад ты вел себя так, будто разница в возрасте не имеет значения. Почему такие внезапные изменения? — спрашивает Ченс.
Я делаю глоток пива.
— Она просто молодая и должна еще многое повидать в жизни, вот и все. Мы можем поговорить о чем-то другом?
— Мы с папой думаем полететь в Портленд на следующей неделе. Хотел бы ты, чтобы я и тебе купила билет? — мама говорит с такой легкостью и уверенностью, будто диктует папе список покупок по телефону.
— Нет.
— Ты же понимаешь, что это…
— Да, мама, я понимаю! — я выливаю остаток пива. — Найдите другой предмет для разговора или я ухожу.
Она потягивает вино и смотрит на папу. Он слегка качает головой и вытягивает еду с гриля.
— Вы, мальчики, идете со мной на игру? — мой отец знает, как сменить тему и сохранить мир.
— Да, — мы с Ченсом отвечаем одновременно, и напряжение, которое витало в воздухе, испаряется. Это то, что мне нужно: незамысловатый, лишенный эмоций разговор.
***
Вивьен: Еду к родителям. Надеюсь, ты хорошо провел время у своих. Позвоню, когда вернусь.
Не так я хотел начать день, но мне нужно прояснить ситуацию. Написать сообщение может показаться трусостью, но меньше всего мне нужно, чтобы Вивьен думала, что мы пара на протяжении двух последующих дней.
Я: Я думаю, мы должны остаться соседями-друзьями. Окей?
Вивьен: Я сделала что-то не так?
Я: Нет. Разница в возрасте не подходит мне.
Вивьен: ЧЗХ? (прим.пер. — что за хрень?)
Я: Пожалуйста, не сердись.
Вивьен: Я недостаточно взрослая или у меня недостаточно опыта?
Я: У меня нет того, что ты хочешь.
Вивьен: Не припоминаю, чтобы рассказывала тебе, что я хочу, но ты прав, ты — задница, а это не то, что я хочу!!!
Я: Мне жаль, не надо так.
Я жду ответа, но ничего не получаю. Несмотря на то, как сильно я хочу позвонить ей, я этого не делаю. Она рассержена, и не зря. Мне приходится постоянно напоминать себе, что я ее недостоин. Тяжелее всего признать, что я никого не достоин. Последние две недели я не чувствовал себя одиноким, как это было на протяжении последних трех лет. Сейчас это ощущение вернулось, и я снова стал лишь оболочкой человека. Может, моя мама права. Может, мне нужно присоединиться к группе поддержки, чтобы «излечиться». Хотя я знаю, что все в таких группах по одной и той же причине: страдание любит компанию.
Я знаю, что в нескольких милях отсюда мой отец тоже наблюдает за восходом, в то время как мама продолжает спать. Он скоро будет здесь, чтобы забрать меня. Если его не вызывают в больницу, у нас складывается установленный порядок: восход, кофе и гребля. Мой папа занимался греблей всю свою жизнь. В колледже он был в составе команды тяжеловесов, и я пошел по его стопам, после того как он познакомил меня с греблей в старшей школе. Он много лет был членом Кембриджского лодочного клуба и быстро продвинул мое заявление на вступление, когда я вернулся в город.
— Похоже, сегодня идеальное утро, — комментирует папа, когда мы наблюдаем за несколькими лодками, которые уже скользят по воде, пока мы допиваем свой кофе.
— Да.
— Ты какой-то тихий сегодня, — он всегда говорил немного, но прямо.
Я пожимаю плечами.
— Устал, плохо спал, — и мы оба продолжаем смотреть на воду.
— Это из-за Портленда или девушки?
Я отвечаю ему смешком.
— Ни то, ни другое и оба сразу. Черт, если бы я знал.
— Тогда пойдем. Тебе нужно очистить голову, — он допивает кофе и показывает на воду.
***
Пошло уже четыре дня, как я в последний раз видел Вивьен. Я нервничал, как курильщик, который бросает пагубную привычку. Я груб с Ченсом — нервный, несчастный и не сосредоточен. Это усугубляется еще и тем, что мама продолжает мне напоминать об их поездке в Портленд через три дня.
— Полегче, брат, это уже пятый укладочный камень, который ты сегодня разбил, — Ченс качает головой. — Что, черт возьми, с тобой происходит? Ты дразнил свой член той девушкой слишком много раз?
Я отбрасываю молоток в сторону и беру бутылку воду.
