- Не прибавляется, но мы понемногу привозим из других стран. Вот увидишь, есть здесь такое местечко, где рыбы сами на крючок вешаются.
Через несколько минут мы подъехали к огромному пруду, раскинувшемуся в самом центре наскоро построенного в мою честь села. Вокруг пруда стояли пастухи и лупили кнутами по вонючей воде.
- Это еще что за выдумки? - удивился я.
- Карасей пасут, - пожал плечами Гасбер.
- А зачем их пасти?
- Пастухи никого к пруду близко не подпускают. Кроме того, ученые порекомендовали подхлестывать карасей, тогда они здоровенные вырастают, объяснил он мне, вынимая из машины наше имущество.
Давненько я не рыбачил и поэтому с огромным удовольствием перебрался на небольшой островок, красиво обсаженный искусственными деревьями, расположился поудобнее и забросил удочку. Через минуту поплавок дернулся и ушел под воду. Затаив дыхание, я по всем правилам рыболовной науки подсек рыбку, подтянул и выбросил на берег великолепного карася. Только он почему-то не трепыхался, не шевелился, не разевал рот, лежал, как позапрошлогодний. Я подошел, снял карася с крючка и увидел, что он - мороженый.
"Тут какое-то жульничество!" - Я еще раз забросил удочку, поглубже. Но и во второй раз вытащил неживого карася. Понюхал его и понял, что он не только заморожен, но и выпотрошен, посыпан солью и поперчен. Я даже похолодел, а Гасбер смеялся как ни в чем не бывало и хладнокровно принялся объяснять:
- Это величайшее достижение рыбоводов нашей страны. Караси этого вида, перед тем как заглотнуть крючок, распарывают себе брюхо, вываливаются в перце и соли, остается только положить их на сковородку. - Он побросал нашу добычу на сковородку, разжег походную плитку и пообещал: - Увидишь, какой будет обед!
"Ну нет, ты меня не проведешь", - подумал я и снова забросил удочку. Как только поплавок дернулся, я сунул голову в воду, чтоб посмотреть, как это карась готовит себя на сковородку. Но его превосходительство Гасбер схватил меня, вытащил и предостерег:
- Ты поосторожнее, в пруд выпущены крокодилы. Очень злые, мигом проглотят...
Но я не собирался отступать. Опять забросил удочку и вытащил... круг жирной колбасы.
- Алло, Гасби, что ты на это скажешь? - ехидно улыбаясь, я ждал ответа. Скажешь, и тут карась виноват? - сунул я ему колбасу под нос.
Доверенное лицо президента покраснел как помидор и заорал в микрофон:
- Начальника пруда! Подать сюда этого мерзавца живым или на сковородке!.. Мигом!
Все карасиные пастухи перестали хлестать воду и указали кнутами на середину пруда. Через минуту из воды вынырнул человек в водолазном скафандре. Сняв шлем, он стал плаксиво оправдываться:
- Я не виноват, больше в холодильнике карасей не осталось, а колбасу я в потемках нечаянно за угря принял, - хныкал он, не понимая, что выдает величайшую тайну чудесного пруда.
- Да знаешь ли ты, что тебя ждет? - грозно нахмурился его превосходительство Посоль фон Фасоль.
- Знаю, знаю! Но во сто раз лучше смерть, чем такая собачья жизнь. С утра до вечера едут и едут иностранцы, и каждому нужно не меньше трех карасей на крючок подвесить. А откуда я карасей наберусь, если в этом тухлом болоте лягушки, и те не водятся?! Делайте со мной что хотите, только не держите начальником в этом вонючем аду...
Многоточие...
Рыбу ловят сетью, певчих птичек снастью, людей глупых - лестью.
ЗАЯЧИЙ ОСТРОВ
Чем дальше мы отъезжали от столицы Нейлонии, тем чаще и чаще по дороге попадались низкорослые чахлые кустарники, кривые засохшие сосны и поникшие желтолистые березы. Только изредка мелькали клочки каких-то посевов, островки увядшей травы. Глазу не за что зацепиться.
После неудачной рыбалки Гасбер молчал, будто рот у него заштопан, и о чем-то думал. Машина мчалась по скучным, выжженным солнцем полям. Наконец полковник не выдержал:
- Алло, Мики, довольно дуться. Ты, конечно, великий охотник, но скажи, пожалуйста, можно ли каким-нибудь другим манером в этом борще рыбу поймать?
- Нельзя.
- Ну видишь. Нужно же президенту где-нибудь после тяжелой работы отдохнуть...
- Нужно-то нужно, но зачем же обманывать самих себя?
- Оляля, Мики! Ты и вправду дикарь или разыгрываешь простачка? Я же не себя, а иностранцев обманываю. Ну, иногда и президент на эту удочку клюнет. Но ничего плохого с ним случиться не может. Ему от всех болезней по три раза прививки делали.
Мне вдруг вспомнились волчата, развешенные на деревьях, их жалобный писк, я увидел смертельно перепуганных, лежащих ничком на снегу северян, словно наяву представил опустошенный и нищий их край и почувствовал лютую ненависть к полковнику. Я больше не сомневался: это он, и никто другой, обучил моего жадного соседа жестокому ремеслу. Надо было что-то делать, немедленно, не откладывая. Но я все-таки сдержался и спросил равнодушным тоном:
- А разве президент ничего не замечает?
- Нет, он близорукий и рыбачить не любит.
- Так зачем же он на рыбалку ездит?
- Этого требует его государственное положение.
- Все равно это преступление.
- А что же нам делать?
- Не загрязнять воду. Это единственный выход.
- Теперь уже поздно, - Гасбер круто повернул машину, перелетел через забор из тройной железной сетки и остановился.
Мы вышли из машины, я огляделся и увидел невдалеке странного красного зайца. Заяц тяжело прыгал по серому полю с искусственной травой, а за ним толпой шли люди в белых халатах, они громко гомонили, о чем-то спорили между собой и записывали свои слова в толстые книги.
- Что это они делают? - спросил я.
- Они хотят приучить зайцев есть искусственную траву. Красношкурого две недели кормили нейлоновым сеном. После опыта заяц вообще больше ничего в рот не берет. Но, как видишь, эти люди не унывают и пробуют найти выход.
- Совершенно правильно, - сказал один из ученых, - прежде чем перейти на новый корм, мы должны отказаться от старого.
- А зеленые очки ему надевали? - спросил я с издевкой, да жаль, никто этого не заметил.
- Надевали, но ничего не добились, учуял подвох косой. Сегодня мы перешли ко второму этапу эксперимента - нос ему бензином натерли и наблюдаем, что получится.
Жалко мне стало беднягу, едва удержался, чтоб тут же на месте не расправиться с браконьером Гасбером, но подумал, что все же еще не время. С таким хитрым и коварным врагом кулаками ничего не добьешься.
- Ну хорошо, исследуете, работаете, экспериментируете, сколько разума хватает, но зачем же издеваетесь над беднягой, зачем ему шкуру выкрасили?
- Видите ли, уважаемый коллега, у наших людей зрение слабое и серые предметы они не различают. Кроме того, и охотникам по крашеному зайцу легче стрелять: приметный, далеко не убежит и не спрячется.
- Оляля, Гасби, а не лучше ли мудрость свою на то направить, чтобы над фабриками колпаки поставить и не пускать в воздух дым и копоть?
- Оляля, Мики, а какой же это хозяин позволит вешать колпак над своей трубой? У нас такой обычай: что мое, то мое, а что твое - то тоже мое.
- Оляля, Гасби, уж не ваша ли умная машина эту чепуху придумала?..
Внезапно над головой что-то завыло, засвистело, и появилась огромная летающая тарелка. Да какая там тарелка... Летающая лохань! Она подняла облако пыли и опустилась прямо в центре этого серого смерча. Когда пыль осела, к летающей лохани подъехал огромный кран и стал вытаскивать из люка пластмассовые ящики, в которых сидели ошалевшие зайцы. Вдруг один ящик треснул, распался, зайцы вывалились на землю и врассыпную кинулись наутек.
Все, кто был поблизости, бросились их ловить. За зайцами носились на мотоциклах, загоняли их до упаду, но дальше этого дело не шло. Едва кто-нибудь пробовал поднять зайца за ноги или за уши, как тот начинал вырываться и раскидывал ученых, как слон муравьев. А все объяснялось очень просто: от искусственного питания ученые до того отощали и ослабли, что вчетвером едва-едва справлялись с одним зайцем. Навалившись на него, они связывали зайца веревками, сковывали цепью и только потом, подняв беднягу краном, снова отправляли в ящик.
Насмеявшись над "силачами" на три дня вперед, я обратился к доверенному президента:
- Послушай, полковник, а не мог бы я на этой лохани прокатиться туда, где выращивают таких могучих зайцев?
- Можно, да только далековато.
- Ничего, я не боюсь путешествий.
- Тогда летим.
Немного отдохнув, мы пересели в летающую лохань и поднялись на семь мушиных пядей. Сверху я увидел в пенистых волнах моря зеленую, освещенную солнцем точку. Она приближалась, росла, ширилась, наконец, наша лохань опустилась на Заячий остров. Жители острова тут же проверили наши документы, а серьезные ученые, перед тем как показать нам остров, прочли несколько длинных и грустных лекций о том, как вредно употреблять в пищу зайчатину, как плохо отражается она на здоровье человека, как опасен ее запах, вызывающий двадцать шесть ужасных эпидемий.
