должности в больницах». Один за другим Кейсовский университет Западного резервного района, Питтсбургский университет, Калифорнийский университет в Сан-Франциско, Университет Джонса Хопкинса, Пенсильванский, Колумбийский, Стэнфордский, Йельский и Гарвардский университеты приняли на работу психоаналитиков в качестве деканов факультетов. Каждое новое «завоевание» в психоаналитическом движении считали триумфом.
К 1960 году практически все ключевые позиции в области психиатрии были заняты последователями Фрейда. В США работало двадцать психоаналитических институтов по подготовке кадров, и многие из них были тесно связаны с кафедрами психиатрии ведущих университетов. Если в 1932 году (когда начали прибывать первые европейские эмигранты) в Американскую психоаналитическую ассоциацию входило 92 человека, то в 1960 году их число равнялось полутора тысячам. К тому времени практически все клинические психиатры использовали в своей деятельности теорию Фрейда (при этом не у всех из них была официальная аккредитация). В 1924 году президентом АПА впервые выбрали его ученика. В течение последующих пятидесяти восьми лет почти все главы этой ассоциации были последователями Фрейда.
Уильям Меннингер на обложке журнала Time (Time, 25 октября 1948 года, © Time, Inc. Используется по лицензии)
Уильям Меннингер, один из самых известных и уважаемых американских психоаналитиков, стал лицом американской психиатрии. Он с большим воодушевлением занимался популяризацией своей профессии в СМИ. В 1948 году журнал Time напечатал фотографию Меннингера на обложке и присвоил ему звание «менеджер по продажам психиатрии в США». Меннингер был настолько влиятелен, что смог договориться о личной встрече с президентом Гарри Трумэном в 1948 году и убедил его передать приветствие на совместном собрании АПА и АПсаА. Трумэн писал: «Никогда прежде мы не испытывали такой неотложной потребности в экспертах по эргономике и психотехнике. Самой важной предпосылкой мира должен быть здравый ум, который позволяет всем гражданам ясно мыслить. Нам следует продолжать обращаться за помощью к экспертам в области психиатрии и других связанных с психикой наук». Под «психиатрией и другими связанными с психикой науками» президент подразумевал психоанализ. Под «экспертами по эргономике и психотехнике» он подразумевал мозгоправов.
Шизофреногенные матери и всеобщий мир
Занимая влиятельные позиции на медицинских факультетах и в АПА, психоаналитики могли задавать тон обучению будущих психиатров. В образовательных программах биологическим и поведенческим теориям отводилось мало времени, в то время как учение Фрейда стало ядром учебного плана. Оно превратилось во всеобъемлющее мировоззрение, пронизывающее обучение каждого начинающего психиатра. В дополнение к посещению лекций по теории Фрейда и разбору практики психоаналитиком студенту-медику, который хотел стать психиатром, в обязательном порядке нужно было завершить курс личного психоанализа во время постдипломного образования.
Только задумайтесь об этом. Единственный способ стать психиатром – настоящим медицинским специалистом – поделиться жизненной историей, сокровенными чувствами, страхами и мечтами, ночными кошмарами и фантазиями с каким-то человеком, который будет использовать этот глубоко личный материал для того, чтобы определить, достаточно ли кандидат предан идеям Фрейда. Представьте, что единственный способ стать физиком-теоретиком – признаться в непоколебимой приверженности теории относительности или постулатам квантовой механики, а единственный способ стать экономистом – рассказать, снится вам Карл Маркс в обличье ангела или дьявола. Если студент хотел достичь каких-то научных высот в области психиатрии или организовать успешную практику, ему было необходимо продемонстрировать верность учению Фрейда. В противном случае он рисковал всю жизнь прозябать в государственном секторе с его психиатрическими лечебницами. Пожалуй, сложно придумать более удачный способ обработать людей в рамках отдельной профессии и навязать им определенную идеологию. Достаточно заставить всех кандидатов пройти курс конфессионального психоанализа у терапевта-инквизитора, который уже является приверженцем данной идеологии.
Если психиатру удавалось получить образование без психоаналитического уклона и он начинал подвергать сомнению правильность учения Фрейда, его критиковали на конференциях и (или) ставили ему диагноз вроде пассивно-агрессивного или нарциссического расстройства личности. Иногда таких людей клеймили социопатами. В 1962 году влиятельный психиатр Леон Айзенберг критически высказался о ненаучной природе учения Фрейда на собрании медиков-преподавателей. «Заведующие кафедрами сорвались со своих мест и побежали к микрофонам. Практически каждый из присутствующих видных деятелей встал на защиту психоанализа и назвал его “фундаментальной наукой” психиатрии», – жаловался Айзенберг в замечательной книге Ханны Декер «Создание DSM-III. Как диагностическое руководство завоевало американскую психиатрию» (The Making of DSM-III: A Diagnostic Manual’s Conquest of American Psychiatry).
В условиях гегемонии метода Фрейда будущих докторов отговаривали от работы с пациентами, которые обычно оказываются в психиатрических лечебницах (такими как Елена Конвей). Вместо этого им навязывали пациентов с более легкими заболеваниями, которых можно было исцелить при помощи психоанализа. Лечение людей с серьезными ментальными расстройствами, что являлось первоначальной целью психиатрии, отошло на второй план. Основное внимание стало уделяться озабоченным здоровым. В книге Эдварда Шортера «История психиатрии» (A History of Psychiatry) приведены воспоминания человека, который в 1940-е годы трудился в психиатрическом отделении государственной больницы Делавэра:
Нам было совершенно понятно, что работу в этом учреждении следует рассматривать лишь как короткий переходный этап. Идеальная карьерная цель – заниматься психоанализом, организовав частную практику, и параллельно с этим курировать обучение психоанализу в образовательной организации, которая не подчиняется факультету университета. С точки зрения теории психоанализа 1940-х годов наша деятельность в больнице Делавэра считалась крайне сомнительной. Нам говорили, что соматическая терапия – это полумера. Она скрывала проблемы, а не выявляла их. Назначение успокоительного человеку с психозом воспринималось не как лечение пациента, а как тревожная реакция врача.
Покорив академическую сферу и создав сегмент частной психиатрической практики, последователи Фрейда в США по-новому взглянули на возможности своей специальности и пришли к выводу, что они даже обширнее, чем предполагалось изначально. Сам Фрейд заявил, что психоанализ затруднительно применять к людям с шизофренией и маниакально-депрессивным психозом. Слова мастера побудили большинство психоаналитиков избегать лечения пациентов с тяжелыми ментальными расстройствами.
Но шел двадцатый век, и последователи Фрейда стали утверждать, что можно убедить шизофреников отказаться от своих заблуждений, избавить людей от маниакальных приступов и вылечить аутизм. Американское психоаналитическое движение положило начало новой инициативе – превратить алиенистов в аналитиков.
Одним из сторонников такого профессионального перехода был психиатр Адольф Мейер. Он получил образование в Швейцарии, а в 1892 году переехал в США, где первоначально занимался неврологией и невропатологией[14]. В 1902 году он возглавил Патологический институт штата Нью-Йорк (современное название – Психиатрический институт штата Нью-Йорк). Мейер утверждал, что причина тяжелых ментальных расстройств кроется не в патологии мозга, а в личностной дисфункции. Он также отмечал, что теории Фрейда – лучшее объяснение того, как личностные дисфункции приводят к заболеваниям психики. В 1913 году Мейер стал председателем первой в США психиатрической стационарной клиники в больнице общего профиля при Университете Джонса Хопкинса и начал применять новые психоаналитические методы в ходе лечения пациентов, страдающих шизофренией и маниакально-депрессивным психозом.
Под
