влиянием новаторской работы Мейера в Балтиморе две близлежащие больницы в Мэриленде переняли его опыт и стали ведущими в сфере использования психоанализа в ходе лечения людей с серьезными ментальными расстройствами. Это были психиатрическая лечебница Честнат-Лодж и больница Шеппарда и Еноха Пратта. В 1922 году психиатр Гарри Стек Салливан начал работать в больнице Шеппарда и Пратта. По его мнению, шизофрения являлась результатом невроза тревоги – неудачной адаптации к жизненным стрессам, а возникала она только у тех, кто не получал сексуального удовлетворения. Под наставничеством Адольфа Мейера Салливан создал один из первых методов психоанализа, предназначенных для лечения пациентов с шизофренией. Считая, что таким людям трудно выразить свой жизненный опыт в связном нарративе, он искал сотрудников больницы с такой биографией, которая была бы похожа на историю страдающих шизофренией, и побуждал их к неформальному общению с пациентами в надежде сделать «массу жизненного опыта» последних осмысленной и согласованной.
Вскоре больницы психоаналитической направленности открылись по всей стране. Помимо лечебницы Честнат-Лодж и больницы Шеппарда и Пратта, оплотом психоанализа как способа лечения людей с серьезными ментальными заболеваниями стали больница Маклина в пригороде Бостона, центр Остен-Риггс в Стокбридже (штат Массачусетс) и лечебница Блумингдейл в Нью-Йорке – если у пациентов хватало на это средств. Самым известным учреждением, где психоанализ объединился с психиатрией в стационарных условиях, была клиника в Топике (штат Канзас), которой на протяжении трех поколений управляла семья Меннингер. Это учреждение представляло собой автономный комплекс в отдаленной сельской местности (как писал Иоганн Христиан Рейль за век до этого) и финансировалось за счет состоятельных пациентов, которые оставались в его стенах долгое время – иногда по несколько лет, – проходя лечение с помощью метода свободных ассоциаций, толкования сновидений и других неотъемлемых компонентов психоанализа. Клиника Меннингера стала ведущим учреждением в сфере психиатрической помощи в США и сохраняла это звание на протяжении пятидесяти лет. В свое время посещение Топики было эквивалентом паломничества к Гробу Господню. (Вуди Аллен с грустью шутил о бесконечности аналитической терапии и медленном прогрессе: «Я даю своему аналитику еще год, а потом отправлюсь в Лурд[15]».) Среди знаменитостей, воспользовавшихся услугами клиники, были Дороти Дэндридж, Джуди Гарленд, Роберт Уокер, Мэрилин Монро и наш современник Бретт Фавр.
На протяжении полутора веков ментальные расстройства не поддавались объяснению, как бы ни старались алиенисты, последователи биологического и психодинамического подходов. А теперь они стали объектом интерпретации новой формы постфрейдистского психоанализа. В 1935 году в лечебнице Честнат-Лодж начала работать психоаналитик Фрида Фромм-Райхман, эмигрировавшая из Германии (известна по автобиографическому роману Джоанн Гринберг «Я никогда не обещала тебе сад из роз»). Она пересмотрела взгляды Салливана на лечение шизофрении. По мнению Фромм-Райхман, шизофрению вызывал не невроз тревоги. Причина крылась в матери пациента. «Шизофреник болезненно недоверчив и обижен на других людей, – писала она. – Причины тому – удушающее отношение и отторжение со стороны близких людей в младенчестве и детстве. Как правило, он сталкивается с неприятием со стороны шизофреногенной матери».
По мнению Фромм-Райхман, такая мать вызывала психоз у ребенка своими токсичными паттернами поведения. Разумеется, эта формулировка не понравилась родителям детей, страдающих этим заболеванием. Но Фромм-Райхман советовала не волноваться. Ведь если шизофрения являлась выражением скрытых психологических конфликтов, заложенных родителями, то от нее можно избавиться с помощью продолжительного лечения разговорами.
Согласно теории Фромм-Райхман, родители, а особенно мать, представляют собой источники самых разных ментальных расстройств. Поскольку раннее психосексуальное развитие человека являлось почвой, на которой расцветали все болезни, Фрида Фромм-Райхман заявила, что мама и папа – главные виновники психопатического поведения ребенка. Известный антрополог Грегори Бейтсон, муж Маргарет Мид и научный сотрудник Института исследования психики в Калифорнии, постулировал теорию двойной связи (или двойного послания) шизофрении, в соответствии с которой мать является самым больным членом семьи. По мнению Бейтсона, матери провоцировали у детей шизофрению, отдавая противоречивые указания (то самое двойное послание). К примеру, они одновременно говорили: «Отвечай, когда к тебе обращаются!» и «Не перечь!» – или просили «проявлять инициативу и делать хоть что-нибудь», но после критиковали ребенка за то, что он сделал что-то без разрешения. Бейтсон утверждал, что Эго разрешило эту беспроигрышную ситуацию, отступив в мир фантазий, где невозможное стало возможным, например черепахи умеют летать, а человек способен одновременно говорить и молчать.
Аутизм? Его вызывают холодные матери – те женщины, которые не выражают эмоций по отношению к ребенку. Гомосексуальность? Ее причина – доминирующие матери, внушающие страх кастрации наряду с глубоко укоренившимся отторжением женщин. Депрессия? «Эго пытается само наказать себя, чтобы предвосхитить наказание родителя», – замечал выдающийся психоаналитик Шандор Радо. Другими словами, мысли о самоубийстве стали результатом детского гнева по отношению к маме и папе, обращенного внутрь себя, так как ребенок не мог донести до родителей свои истинные чувства, не опасаясь возмездия. Паранойя? «Она возникает в первые полгода жизни, – считала аналитик Мелани Кляйн, – когда малыш выплевывает грудное молоко, опасаясь, что мать отомстит за ненависть к ней».
Мало того что родителям приходилось переживать за ребенка, страдающего ментальным заболеванием, и испытывать на себе давление бессмысленных формулировок, касающихся диагноза, они вынуждены были терпеть унижения, выслушивая обвинения в том, что причиной расстройства является их собственное недостойное поведение. Хуже были только назначаемые методы лечения. Шизофрения и биполярное расстройство – заболевания, которые на протяжении столетий оставались под завесой тайны. Ранее единственным способом справиться с ними считалось заключение пациента в лечебницу. Однако теперь психиатры стали заявлять, что таких больных можно вылечить при помощи разговоров. Пациент все равно что кошка, забравшаяся на дерево, и его просто нужно уговорить спуститься на землю. Это убеждение привело к смешным и ужасным ситуациям. То психиатр побуждал человека с психозом рассказать о своих сексуальных фантазиях, то говорил пациенту с суицидальными мыслями, что родители и правда никогда его не любили и это нужно принять. Как человек, работавший с тысячами пациентов, страдающих шизофренией, могу с уверенностью сказать: разговоры помогали в лечении точно так же, как кровопускание или слабительное.
К 1955 году большинство сторонников метода Фрейда пришли к выводу, что все виды ментальных заболеваний, включая неврозы и психозы, являются проявлениями внутренних конфликтов. Но самонадеянность американских докторов не знала конца. Если бы на этом этапе психоаналитическое движение приняло обличье одного человека и он мог лечь на кушетку, то ему был бы поставлен диагноз со всеми характерными симптомами мании: экстравагантное поведение, убежденность в собственных экстраординарных способностях и глубоких познаниях, а также иррациональная вера в свою способность изменить мир.
Теперь психоаналитики заявили, что люди с тяжелыми ментальными расстройствами – их пациенты. Они хотели видеть у себя в кабинете всех представителей человеческой расы. «Представление о том, что психически больной человек – это исключение
