Я понимал его очень хорошо. И еще я понимал, что он просто отрабатывает эмоции, которые давил в себе, пока нужно было заниматься ранеными, пострадавшими. Поэтому я кивнул, а потом спросил:
– Зачем тогда вам всё это? Кровь, грязь, дерьмо… Вы же князь! Могли бы в столице где-нибудь…
– Да бросьте вы! – он перебил меня. – Я помогать хотел, понимаете? Я потому и на медицинский пошел! Если все вокруг сбрендили, бегают и тычут друг в друга заостренными железками, то я этого делать не обязан. Но и в стороне стоять мне совесть не позволит. В конце концов я имперец! Кровь, грязь – все это не стыдно для князя. Для князя стыдно стоять в белом пальто и смотреть как другие в этой грязи копаются, и делать вид что ты выше всего этого… Если он настоящий князь, конечно!
А я думал, что он очень похож на своего отца, не смотря на все их разногласия. И еще я думал про то, что мне очень нравится его искренность и его доводы. И его квалификация как хирурга. Так что если я всё правильно понял, то…
– Знаете, князь… Я еду за специалистами, нам в бригаду обещали прислать медиков, радистов, Бог знает кого еще. У меня в штурмроте страшный дефицит медицинского персонала, два санинструктора на две сотни человек…
Его светлость откинулся на кресле и заинтересованно посмотрел на меня.
– Обещаю, что никто не будет давать вам в руки заостренных железок, за исключением скальпеля… Будете у меня начальником медсанчасти?
– В конце концов, – князь взмахнул рукой в своей неподражаемой манере. – А почему бы и нет?
XII. ШЕЛУХА
Феликс заявился ко мне в роту нежданно-негаданно. Я тут же сообразил что-то вроде застолья. Ротмистр Карский выпил, закусил, потом еще раз выпил, а потом сказал что у него мандат от Разведуправления набрать в нашей роте команду добровольцев для секретной операции в глубоком тылу у лоялистов. Не то чтобы это было чем-то сверхъестественным, разведчики постоянно привлекали людей со стороны – кадровый голод и все дела… Но глубокий тыл? Дюжина человек? Из занюханной штурмроты задрипанной сводной бригады?
На такие мои аргументы Феликс только отмахнулся:
– Не прибедняйся! Бойцы у тебя что надо!
Тут я подумал о том, что бойцы мои только два дня как на отдыхе, и такого рода инициативы командования вряд ли вызовут у них волну энтузиазма. Так что выискивать среди них добровольцев будет делом непростым… То есть, кто-то конечно найдется. Наверное…
По словам Феликса выходило, что у них недавно вычислили крота. Сидел в архиве какой-то очкарик и аккуратненько копировал личные дела разведчиков. И отправлял лоялистам… Или их забугорским хозяевам, что, в общем-то, даже хуже.
И во время задержания этот рыцарь плаща и кинжала успел принять яд, так что одному Богу известно, какие именно оперативники Разведуправления теперь засвечены. Поэтому на такое задание было решено отправить людей надежных, с боевым опытом, но со стороны.
– Великолепно, Феликс! Услужил так услужил! – меня злость разобрала, если честно.
– Просто я знаю, что никто лучше тебя и твоих ребят с этим не справится.
– Меня?! – ну то есть я предполагал нечто подобное, но все равно это стал неожиданностью… – А в чем суть задания?
– Нужно устроить контрреволюцию в Яшме!
* * *
Я стоял за дверью, замахнувшись табуреткой. В коридоре слышался шум, кого-то тащили по ступенькам, а потом громко били ногами. И это лучшая гостиница в Трубах?
Трубы – это, конечно, та еще дыра, райончик паскудный даже для Яшмы в ее современном состоянии…
Дверь скрипнула, и ко мне в номер ввалился здоровенный детина. Он сделал пару шагов, пачкая ковровую дорожку сапожищами, и сплюнул на пол.
На голове у него была дырявая шляпа с какими-то пожеванными краями, шея обмотана грязным шарфом. Дальше я его рассматривать не стал, поскольку револьвер в его руке говорил сам за себя.
Дверь с визгом начала закрываться, детина повернул голову и вдруг увидел меня, стоящего за его спиной с табуреткой в руках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Х-ха! – я хряснул табуреткой прямо по дырявой шляпе, которая тут же съехала ему на лицо.
Он с грохотом, рухнул на пол, а я захлопнул дверь и кинулся к револьверу, который отлетел в дальний угол. Крутанув барабан, я довольно хмыкнул: шесть патронов, модель знакомая, это ведь табельное оружие у лоялистских командиров.
Детина застонал, и попытался подняться. Я в три шага пересек номер и рукояткой револьвера снова врезал по шляпе. Он обмяк и больше встать не пытался.
Благодаря этому типу я разжился горстью патронов, тощей пачкой денег, перетянутых женской резинкой для волос и пакетиком с какой-то буро-зеленой гадостью.
Патроны и деньги я распихал по карманам своего пальто, пакетик и резинку выбросил к черту.
Вдруг раздался требовательный стук. Я тут же шагнул за дверь, взведя курок револьвера. А что – позиция подходящая!
Постучали снова, а потом в замок несколько раз выстрелили, и дверь с шумом распахнулась настежь, и треснула меня по коленке и по кончику носа, видимо, выбитая ударом плеча.
Действительно! Сначала в комнату плечом вперед влетел парень – точная копия лежащего на полу, только вместо дурацкой шляпы – котелок. А следом за ним – два типа совершенно уголовной наружности.
Глаза у меня слезились от удара по носу, и поэтому я выпустил в них все шесть пуль, стараясь стрелять наверняка – в корпус. О конспирации теперь можно было забыть! Какая к черту конспирация?!
Комната заполнилась воплями и пороховой гарью. Я принялся за дело: особенно не церемонясь обезоружил истекающих кровью налетчиков, с трудом придвинул к двери массивное трюмо, и подготовился к бегству.
Для такого солидного дела, как налет на гостиницу, четырех человек было явно недостаточно, и устраивать тут уличные бои с целой бандой не входило в мои планы. По крайней мере, сейчас. И уж точно не в одиночку!
Нет худа без добра: я обзавелся еще двумя револьверами, солидным запасом патронов и целым арсеналом колюще-режущих предметов. Деньги перекочевали в карманы, все трофеи за исключением одного револьвера – в солдатский "сидор", который я повесил за спину.
Распахнув окно, я выпрыгнул наружу с высоты второго этажа и больно приземлился на пятки.
У парадного входа дежурили две характерные фигуры, тут же среагировавшие на мою попытку бегства.
Они принялись палить из револьверов, не вынимая оружия из карманов – типичная фишка уголовников из Яшмы.
Такой способ позволяет использовать эффект неожиданности, но сильно снижает прицельность огня. Этим я и воспользовался, петляя зигзагами, как заяц. Пули выбивали искры из брусчатки, парочка свистнула совсем рядом, и моя душа была не то что в пятках – кажется, она переместилась куда-то в каблуки сапог!
Я почувствовал себя в относительной безопасности только пробежав кварталов семь и нырнув в мрачный узкий проулок.
Кажется, никто меня не преследовал. С чего бы им меня преследовать? У них там целая гостиница на растерзание осталась… С другой стороны, я убил четверых их подельников, и устроить какие-то мероприятия по розыску обнаглевшего чужака для этих ребят будет делом чести… Если это слово применимо к таким подонкам и вырожденцам.
Нужно было срочно найти своих!
Моя легенда была самой приличной – нынче я был заграничным репортером и даже соответствующая аккредитация у меня имелась. Более того, даже газета моя существовала, где-то в Протекторате. Лоялисты всегда любили потрепаться перед газетчиками, так что это давало мне прекрасную возможность осмотреться в Яшме. Никто не препятствовал свободному перемещению по городу, но и безопасность никто гарантировать не собирался…
Теперь-то со всем этим было покончено – приближался решающий день, да и я несколько подмочил свою репутацию: хорош репортер – убийца четверых бандитов…
Остальные прибывали в город разными путями. Например, Тревельян изображал сельского фельдшера, который добрался в Яшму с группой беженцев. В эту группу еще входил незабвенный Стеценко, кого он там изображал я уже не знаю… Знаю только что приют они нашли в каких-то трущобах у Хлебного рынка.
