После этого моего вопроса все как-то притихли. Не понравилась мне эта тишина, нехорошая она была, вязкая и тоскливая.
– Та-ак… – протянул я. А потом надавил голосом, по-командирски: – Немедленно доложить обстановку!
Стеценко зашипел с койки:
– Массовые аресты, поручик! Вот так вот, мать его. Крыса в Разведуправлении не одна была, а? Тварь такая!
– То есть как это? – снова обвожу взглядом комнату, вижу, как они прячут глаза.
– Восемь сотен арестованных. В основном – отставные офицеры, интеллигенция… Еще кое-кого похватали из рабочих активистов и так, граждан которые на виду. Мели всех, кто вызывал подозрения, – шипит тот же самый Стеценко. – Сучьи синемундирники как раз за дело взялись когда мы в кабак пришли на предмет оружия у местных уголовников уточнить… Отсюда и пулемет, и хреновина эта у меня на стене.
– И что, контакты наши они тоже замели? – это же провал, полный провал!
– Да они вообще почти всех замели! – Стеценко вскакивает, потом материться от боли и снова падает на кушетку. – Почти всё гребаное подполье! И нихрена об этом не знают!
– Лежи, подпоручик. Кто тут может адекватно обрисовать ситуацию?
– Лемешев и Перевозников из города вернуться – доложат.
Перевозников – один из добровольцев, рядовой. Вызвался с нами за компанию. Мол, Лемешев пошел и я пойду. Но это было скорее исключение, в основном ребята подобрались сознательные. Не считая Стеценки, конечно.
Здесь нас было восемь человек, еще шестеро квартировали в пригороде, на мельнице. Хозяин, мельник, был человеком надежным, и предложил взять наших ребят к себе в качестве поденных рабочих. Такая легенда не вызывала подозрений – многие батраки ночевали и столовались прямо на рабочем месте.
Командовал той группой Вишневецкий. Ему-то я доверял как самому себе, он парень что надо.
Мне налили чаю, подсунули ломоть черного хлеба с куском сала, и некоторое время я был занят. Проголодался до такой степени, что почти не думал о кошмаре на Хлебном рынке.
– Там в сидоре возьмите еще… И в карманах! – промычал я с набитым ртом.
Фишер кинулся выполнять, и на свет Божий появились револьверы, боеприпасы и деньги.
– Господин поручик-то зря времени не терял! – хмыкнул вахмистр Перец. – А на нас ругаться изволил…
Я отмахнулся, и принялся за второй ломоть хлеба.
В дверь заглянул давешний дедушка.
– Кажется, ваши товарищи возвращаются… – проговорил он.
Демьяница вызвался проверить, нет ли за ними хвоста, и вышел вместе с нашим хозяином. Он вообще – ретивый такой, этот Демьяница. Говорят пятиреченцы все – служаки и трудоголики. Но в данной ситуации это только плюс. "Синие" не дремлют!
Через несколько минут явились взмыленные Лемешев с Перевозниковым. У них разве что языки на плечи не свисали.
– Садитесь, мужики. Передохните, а потом изложите как есть, – Перец изобразил гостеприимный жест.
Бойцы дождались утвердительного кивка от меня и прошли в помещение. Перевозников выпил, кажется, ведро воды, а Лемешев хлопнул грамм пятьдесят спирта и занюхал рукавом.
– В общем, нужно брать ипподром, – вдруг выпалил он. – Или сваливать отсюда нахрен.
Вообще-то для Лемешева это было несвойственно – такие резкие высказывания при старших по званию. Парень он был дисциплинированный, ответственный. Поэтому я постарался сразу вникнуть в суть дела.
Оказалось, на бывший городской ипподром поместили всех арестованных в последние дни. И членов имперского подполья, и случайных людей, всего около двух тысяч человек, если верить подслушанному Перевозниковым в кабаке разговору двух "синих". Условия содержания были адскими – антисанитария, какая-то баланда вместо завтрака, обеда и ужина и вода – из кранов в туалетах ипподрома.
Некоторые из арестованных находились там уже более трех суток, поэтому стоило поторопиться, если мы вообще собирались что-то предпринимать.
Стеценко озвучил общую мысль:
– Как я понимаю, охрана там серьезная. Плюс гарнизон. Как мы собираемся это провернуть своими силами?
– Т-с-с-с! – вдруг неожиданно сам для себя шикнул я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В голове кое-что начинало прорисовываться.
– Нам понадобиться вся взрывчатка, какую мы сможем достать. Может быть керосин, бензин – что-то такое. И грузовик. А лучше – два. И самое главное – нужны фонари. Керосиновые, электрические, не знаю… Можно факелы. Хорошо бы – прожекторы… Как можно больше!
Стеценко заметно оживился, а его светлость наоборот – напрягся.
– Вы что, планируете теракт, поручик? – надавил голосом Тревельян.
Я отмахнулся:
– Вопрос терминологии, доктор. Я не собираюсь гробить мирное население, так что назову это отвлекающим маневром.
– А причем тут фонари, господин поручик? – удивился Фишер.
Я многозначительно улыбнулся и принялся раздавать приказы. Перец и Демьяница занялись взрывчаткой, а Стеценко заявил, что знает, где взять грузовики, и, возможно, горючее. Он ангажировал для участия в своей авантюре Лемешева и Перевозникова. Фишера как местного уроженца отправили на мельницу к Вишневецкому, его группа должна была заняться фонарями и прочим освещением.
Оставшись временно не у дел, я заглаживал свою совесть тем, что самую рискованную часть мне придется провернуть самостоятельно. Нужно было только провести рекогносцировку, уточнить кое-какие детали, так что я надел пальто, на голову нахлобучил какую-то необъятную кепку (черт его знает, откуда взялась эта кепка!), сунул в карман револьвер и отправился в город.
Меня мучил вопрос: какого черта такой благополучный город как Яшма вдруг оказался под властью лоялистов? Закономерным казался захват власти "синими" на Севере, с малоприятным климатом, малоземельем и грязными рабочими окраинами промышленных городов.
Шахты Юго-Запада и рудные копи восточных гор тоже могли стать благоприятной средой для распространения лоялистской бациллы среди чернорабочих, обнищавшей за время войны интеллигенции и мобилизованных солдат запасных полков… Однако, там ситуация была не такой однозначной, имперские партизаны действовали весьма активно, население встречало наши наступающие войска если и не восторженно, то нейтрально – уж точно.
Но Яшма – это ведь просто удивительно! Уровень жизни населения здесь был выше среднеимперского на порядок, списки вакансий по самым разным профессиям висели просто-напросто на столбах для объявлений, студенты местного университета имели собственный кампус и получали неплохие стипендии. Город был благоустроенным, чистым, а фермерские хозяйства со всей округи благодаря черноземам и трудолюбию сельских жителей снабжали Яшму зерном, мясом, молоком, овощами в избытке.
И при этом Яшма всегда ставила себя в позу по отношению к метрополии, претендовала на роль второй столицы. Митинги, шествия, демонстрации в знак протеста или в знак солидарности проходили тут чуть ли не каждые выходные.
Война Яшму не зацепила, кровавые события в столице и последующий лоялистский переворот тоже прошли стороной, и местные решили переждать. Вежливо попросили из города формирующийся добровольческий имперский отряд, "чтоб не провоцировать", а потом прозевали момент прибытия веселой компании лоялистских эмиссаров, которые лихо принялись вешать на уши студентам, обедневшим жителям полукриминальных окраин навроде Труб и вечно недовольной маргинальной части общества развесистую лапшу о свободе, равенстве и братстве.
Когда подъехали до зубов вооруженные ребята в синих мундирах, никто не смог им оказать сопротивления. Добровольцы-то город покинули по просьбе его жителей! А местная полиция выбросила белые флаги под дулами орудий и пулеметов.
После начала насильственной мобилизации, конфискаций, введения трудовой повинности и "ускоренного судопроизводства" город очнулся, но чуть было не опоздал. Или опоздал? Это уже зависело от того, как мы провернем сегодняшнее дело…
Мне бы просто совесть не позволила поручить подобную авантюру кому-то другому, поэтому я, вцепившись в руль грузовика обеими руками, давил на газ.
