– Известно, сколько их?
– По данным ГРУ – до пятидесяти.
– Ё…
– Вот тебе и ё, капитан. Прикинь, что этот джихад-паром до Севастополя или до Феодосии доплывет и эти «хоббиты» прямо на набережной и в порту резню из автоматов устроят. А потом подорвутся…
Спецназовцы темнеют лицами и сжимают кулаки. Многие местные, для них Крым – Родина, здесь живут их семьи. Представить, что в родной Севастополь ворвется полтинник бородатых отморозков с автоматами… нет, это невозможно…
– Живыми их брать нельзя, – озвучивает общее мнение один из офицеров.
– А от тебя этого никто и не требует, капитан.
– Ох…вать в атаке тоже не надо, – вступает представитель разведотдела, – на пароме будут и гражданские.
– Амир у них кто?
Все офицеры прошли кто Чечню, кто Сирию – и в раскладах разбираются.
– Вот этот.
Фотография пошла по рукам.
– Мухаммед аль-Хизри. По данным ГРУ, крайне нетерпимый религиозный фанатик, Исламское государство. В голове у него такой мороз, что его исключили из «Аль-Каиды». За зверства, которые он творил по отношению к «мирняку»…
Так… выписка из приказа командира отряда. Высадиться на турецкий паром, захваченный террористами, обезвредить террористов и автомобили – бомбы, находящиеся на борту. Вывод в район проведения операции – по воздуху, парашютным способом в район с координатами… летно-подъемное средство – «Ил-76», бортовой номер… командир… После высадки, используя скоростные лодки, сблизиться с паромом, используя спецсредства, проникнуть на грузовую и пассажирскую палубы, идентифицировать и уничтожить все источники угрозы. Эвакуация группы – морским путем, отход на тех же лодках, запасной – после выхода в эфир с условным сигналом – подберет подводная лодка. Все правильно, и понятно, что подлодка там не просто так. Если того потребуют обстоятельства, она торпедирует паром. Причем вне зависимости, будут ли на борту гражданские и спецназовцы, – гибнуть всем. Но лучше так, чем допустить в родной город бородатую нечисть.
С другой стороны – на бумаге-то все отлично написано, да только «забыли про овраги». Паром-то – турецкий, и не может быть, чтобы турки пустили пятьдесят вооруженных террористов, не зная об этом. Знают, конечно. И вот тут-то и начинаются овраги. Что, если этот паром сопровождают истребители турецких ВВС или подлодка? Что, если паром сопровождает турецкий фрегат – даже корабль береговой охраны может наделать делов? Что, если вместо захвата парома, набитого террористами, придется вести бой с ВВС и ВМФ Турции? А ждать, пока паром войдет в наши территориальные воды, тоже нельзя. Причина – боевиков надо брать ночью, пока есть хоть какая-то внезапность. В наши территориальные воды паром заходит уже посветлу, боевики увидят досмотровую группу, вступят в бой, потом подорвут паром…
А остальное? Придется прыгать на воду. Черноморский флот долгое время был на птичьих правах, на положении пасынка. Фонды не выделялись, учения не проводились, техника не обновлялась. Новые скоростные лодки получили полгода назад, их толком и не освоили, не говоря о том, чтобы прыгать с ними. Получили, чтобы гонять морские группы крымских татар, тогда же начали плотно изучать антитеррористическую тактику – тоже полгода назад. Так что – как повезет. После приводнения – собраться, найти лодки, которые может куда угодно унести, хоть в другой квадрат, самим не утонуть и лодки не утопить. Если все пройдет как надо, тогда приключения только начнутся. Ночью – найти в море паром, сблизиться с ним, не привлекая внимания, подняться на палубу, идентифицировать террористов, которые явно в гражданской одежде, и ликвидировать их. При этом на нижней палубе ждут своего часа машины-бомбы, и если хоть одна рванет – парому и всем, кто на нем, – конец…
Так… порядок десантирования, координаты точек приземления и точек сбора, основные… запасные… точки сбора и обозначить как следует нельзя, чтобы не привлечь внимания турок. Схема парома… грузовая палуба, пассажирская, мостик. Опознавательные сигналы и группы цифр для опознания средствами связи и фонарями.
– Товарищи офицеры!
Все молчат. Потом кто-то выдает совершенно неуставное, но весьма подходящее данному моменту.
– Хрен им!
Отделения цепочкой заходят в самолет, на построение нет времени, да и так все понятно. Ведеэсник что-то обсуждает с командиром корабля – он пойдет на точку сброса с ними, отвечает за них до тех пор, пока они не покинут самолет. Спецназовцы лезут в гермокабину, кто-то смотрит на то, как принайтовлены в десантном отсеке лодки. Такой метод сброса отрабатывали всего один раз, до этого техсредства были совсем другие. Раньше спецназ ВМФ предназначался для чисто диверсионных задач, для высадки были специальные модули. Это теперь из них делают что-то вроде особо подготовленной морской пехоты с навыками антитерроризма…
По бетону взлетки один за другим уходят в черное крымское небо истребители прикрытия…
Пять тысяч. Нейтральные воды. Грузный, тяжелый транспортник висит в кромешной тьме – даже луны сегодня нет. Хреново. Где-то рядом четыре истребителя прикрытия, готовые прийти на помощь…
Офицер по выводу, одетый в меховую куртку и утепленную шапку, заглянул в гермокабину. Показал – пятнадцать минут…
В грузовом отсеке совсем не летний и не осенний «дубак», но это ненадолго. Черные туши лодок на своих местах – они отделятся первыми, потом пойдет десант.
– Пятнадцать минут до места! Борт взял курс на точку отделения согласно расчетам! Пять минут на сборы, и начинаем паковать платформы!
Пять минут – это основной парашют, запасной, мешок с оружием и всем необходимым. Часть груза находится в креплениях на платформах…
Затем платформы. Необходимо проверить и их, и грузовые парашютные системы. Вообще-то система предусматривает возможность сброса десанта уже в лодках, но они еще это не отрабатывали, поэтому приходится идти на риск раздельного десантирования, даже рискуя тем, что группу разбросает или они не найдут приводнившиеся платформы.
– С земли передали! Волнение ушло на один балл! – крикнул офицер ВДС.
Хоть что-то хорошее. Когда взлетали, было три.
Затем офицер докладывает в кабину пилотов о том, что все штатно и можно сбрасывать…
Командир группы спецназа тоже дает доклад:
– Все штатно, к сбросу готовы!
– Принято, пять минут до сброса! Обратный отсчет через четыре минуты! Борт занял расчетный эшелон, противодействия нет!
Все уже на штатных местах, за грузом. Вспоминают – кто о чем. Кто учебку… Если раньше основная учебка была на Черном и Каспийском морях, то потом перевели на холодную Балтику. Не наше стало Черное море, не наш стал Каспий. Но теперь Черное море снова наше. Черноморский флот быстро возрождается. И скоро он станет грозным противником и для тех, кто оперирует в море Средиземном.
Кто-то вспоминает о семье и детях… Когда Крым присоединился к России, изменилось многое. Даже учебники… В украинских школах больше имитировали, чем учили. А чего еще ждать, если учебники написаны на украинском, при том, что в украинском языке отсутствует необходимый глоссарий для многих предметов. А для русских школ в Крыму применялись не русские учебники… нет, украинские – переведенные на русский. То есть русские попытались написать учебники на украинском, а потом с украинского – переводили обратно на русский. Кто-то может осознать весь этот бред? И зачем все это? Когда пришли русские учебники – оказалось, что все крымские дети отстают на один-два класса.
Нет, жить можно было, в чем-то даже и лучше было. Как говорится, жрать нечего, да жить весело. Продукты дешевые, туристов летом много. Нарушил – сунул взятку. По службе – забот особых нет. Офицеры – кто таксует, кто бухает. Боевая учеба не ведется, два-три прыжка в год – и то хорошо. Дороги в ямах, вся техника разваливается, и на всем – печать какого-то временщичества и беззаботной цыганщины. Украина – это как тот неуловимый ковбой Джо. Почему неуловимый? А кому он, на хрен, нужен…
А потом – пришла Россия.
И это почувствовали все, и военные и гражданские. Россия, в отличие от Украины, нужна всем, Россия – это жизнь под давлением, как на глубине. Надо действовать, надо учиться, Россия – это действие. Совсем другие деньги, совсем другой спрос, совсем другие риски. Дороги начали ремонтировать, потому что они должны быть отремонтированы. Мост начали строить, потому что он нужен, а раз нужен – он должен быть. Плавучие лоханки вместо флота начали списывать и менять на новые. И в спецназе – в спецназе все поменялось даже круче, чем в целом на флоте. Новая форма, новая техника, новые спецсредства. Списали до восьмидесяти процентов имущества. Раньше старые, латаные-перелатаные «стрижи» да подводные носители шестьдесят лохматых годов. Теперь – скоростные лодки, индивидуальные и групповые подводные носители нового поколения, бесшумные снайперские винтовки, пробивающие на полтора километра, винторезы, штурмовые комбезы, ночные прыжки на воду с «Ил-76», в перспективе – специально под них переоборудованная малошумная подлодка для вывода групп. Но и задачи… охрана диппредставительств, тайные операции в Ираке, Сирии, Ливии, Сомали, Йемене, советничество, налеты, засады, обстрелы, закрытые боевые, вранье семье, где пропадаешь месяцами и откуда такие деньги. Боевые награды, без права ношения до дня отставки, тайные ночные рейсы, груз «200», груз «300». Но разве не ради этого люди идут в армию? И разве не прав был Черчилль, сказав: если у тебя есть враги, значит, ты что-то представляешь из себя в этой жизни. Тлеть или гореть – что ты выбираешь?
