– Что, черт побери, с тобой происходит?
– Ничего, – ответила Кэти. Она не хотела, чтобы он стал ее врагом, она только хотела, чтобы он убрался. – Что ты хочешь? – наконец-то спросила она.
– Ты шутишь? Я хочу женщину, на которую я смотрю, – с прекрасным лицом, роскошным телом и невинным маленьким умишком.
– Почему? – без обиняков спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.
– Дорогая, – поддразнил он, а его глаза между тем шарили по ее телу, – это дурацкий вопрос. Но я отвечу, как отвечают мужчины, когда их спрашивают, почему они лезут на горы. Я хочу на тебя залезть, чтобы покорить эту высоту. Точнее, красоту. Хочешь, я могу сказать и более резко? Я хочу залезть на тебя и…
– Убирайся вон! – прервала его Кэти. – Ты омерзительно пьян!
– Я не пьян! – обиделся Дон.
– Тогда ты просто омерзителен! А теперь убирайся!
Он поднялся и пожал плечами:
– О’кей. Позвать Брэда? Он тоже заинтересован. Или как насчет Дина, он…
– Мне никто не нужен! – с чувством ответила Кэти. – Когда ты наконец уйдешь?
Дон был неподдельно сбит с толку:
– Почему? Мы ничуть не хуже других ребят. В сущности, даже лучше.
Кэти медленно выпрямилась, уставясь на него. Смысл его слов стал доходить до нее.
– Что ты сказал? – прошептала она.
– Я сказал, что мы даже лучше, чем большинство других.
– Ты прав, – медленно выдохнула она. – Ты абсолютно прав.
– Тогда в чем дело?
И внезапно Кэти поняла. О Господи, она поняла! Она чуть не налетела на Дона, спеша обойти его.
– Похоже, ты втрескалась в того чертова испанца! – прокричал он ей вдогонку.
Но у Кэти не было времени, чтобы отвечать, она уже бежала. Она толкнула дверь и сломала ноготь, спеша открыть ее. Задыхаясь от страха, что уже опоздала, Кэти набрала номер, который Рамон написал в блокноте. Она считала гудки, и ее надежды уменьшались с каждым гудком, оставшимся без ответа.
– Алло, – произнес женский голос на десятом гудке, когда Кэти уже собиралась повесить трубку.
– Я… я хотела бы поговорить с Рамоном Гальваррой. Он еще здесь?
Кэти была настолько удивлена, услышав женский голос, что забыла сразу представиться.
– Мое имя Кэтрин Конелли, – исправилась Кэти.
– Прошу прощения, мисс Конелли. Мистера Гальварры сейчас нет. Хотя мы ожидаем его вскоре. Мне попросить его перезвонить вам?
– Да, пожалуйста, – сказала Кэти. – Вы уверены, что он узнает о моем звонке, как только появится?
– Конечно. Как только он появится.
Кэти повесила трубку и уставилась на нее. Действительно ли Рамон отсутствовал или он просто решил отвязаться от нее? Он был в ярости, когда она сказала ему, что раньше была замужем… Возможно, за эти два дня его страсть поутихла и ему больше не нужна «использованная» жена? И что она будет делать, если он не позвонит? Можно ли предположить, что ему не скажут о ее звонке, и позвонить ему снова? Или ей следует понять намек, что он не хочет говорить с ней?
Через двадцать минут раздался телефонный звонок. Кэти судорожно схватила трубку и выдохнула:
– Алло!
По телефону голос Рамона казался более глубоким:
– Кэти?
Она сжала трубку так крепко, что у нее заболела рука.
– Ты сказал, что я могу позвонить, если я… я захочу поговорить. – Она сделала паузу, надеясь, что теперь он скажет хоть слово, чтобы облегчить ее положение, но он молчал. После глубокого вдоха Кэти продолжала: – Я хочу поговорить… но не по телефону. Рамон, может, ты зайдешь?
– Да. – Его голос был бесцветным.
Но и этого было достаточно. Кэти кинулась переодеваться. Она не знала, что ей надеть, и мучилась в раздумьях, как будто от этого зависело ее будущее. Наконец, выбрав персиковый тренировочный костюм с капюшоном, она высушила и расчесала волосы, подкрасила губы, слегка подрумянила щеки и провела тушью по ресницам. Кэти посмотрелась в зеркало и увидела, что сильно раскраснелась и что у нее сверкают глаза.
– Пожелай мне удачи, – сказала она своему отражению.
Она прошла в гостиную, присела, но затем в возбуждении прищелкнула пальцами.
– Виски, – громко сказала она. Рамон любит виски. А у нее его нет. Оставив входную дверь открытой, Кэти помчалась к соседям и одолжила у них бутылку. Она надеялась к своему возвращению найти Рамона в квартире, но его не было. Она прошла на кухню и смешала такой же коктейль, как он однажды заказал, когда они где-то были, с небольшим количеством льда. Она поднесла бокал к свету, критически проверяя содержимое. Сколько же нужно класть льда? И почему она допустила такую глупость – смешала коктейль так рано? К тому времени когда он придет, лед уже растает!
Без пятнадцати девять раздался звонок. Он показался ей громоподобным. Сдерживая себя в последний момент, чтобы не распахнуть широко дверь и не кинуться к нему, она улыбнулась деланой улыбкой и спокойно открыла. В мягком свете фонаря перед дверью стоял очень высокий и ослепительно красивый мужчина в светло-сером костюме и темно-бордовом галстуке. Он смотрел ей прямо в глаза, его невозмутимое лицо не выражало никаких чувств.
– Спасибо, что пришел, – сказала Кэти, пропуская его и закрывая за ним дверь. Она так нервничала, что не знала, с чего начать. Наконец она решилась: – Садись, я приготовлю тебе выпить.
– Спасибо, – ответил Рамон, прошел в гостиную, снял пиджак. Даже не посмотрев в ее сторону, он небрежно кинул его на спинку стула.
Кэти была окончательно сбита с толку его поведением, но, в конце концов, если он снял пиджак, значит, намеревается задержаться. Когда она вернулась из кухни с бокалом, он стоял спиной к ней, засунув руки в карманы, и смотрел в окно. Он повернулся, услышав ее шаги, и впервые Кэти увидела глубокие морщины усталости вокруг его глаз и рта.
– Рамон, ты выглядишь измученным!
Он освободил галстук и взял бокал, протянутый ему Кэти.
– Кэти, я пришел сюда не обсуждать состояние моего здоровья, – сухо произнес он.
– Да, я знаю, – вздохнула Кэти.
Он был холодный, далекий и, как почувствовала Кэти, все еще в ярости.
– Ты даже не хочешь мне помочь? – вслух высказала она то, что думала.
Его темные глаза оставались безучастными.
– В чем? Я уже говорил тебе, что могу предложить очень немного, если ты станешь моей женой. Честность между нами входит в то малое, что я обещаю. Всегда. Я ожидаю того же и от тебя.
Молча кивнув головой, Кэти отвернулась от него, схватилась за спинку стула – она поняла, что от мужчины, стоящего около нее, никакой поддержки ожидать не приходится. Он ее не простил. Сделав глубокий вдох, Кэти прикрыла глаза.
– Рамон, в четверг, в церкви, я… я подумала, что ты набожный католик. И тогда я решила, что если это так, то светский развод для тебя не действителен. Вот почему я сказала, что венчалась в католической церкви и была разведена. Это все правда. Я была разведена, но Дэвид умер.
Голос позади нее прозвучал холодно и бесстрастно:
– Я знаю.
У Кэти онемели пальцы – так она сжала спинку стула.
– Ты знаешь? Но откуда?
– Не делай из меня дурака. Однажды ты сказала, что я напоминаю кого-то, чья смерть принесла тебе огромное облегчение. Когда ты рассказывала о своем бывшем муже, ты упомянула, что я на него похож. Я предположил, что ты вряд ли знала двух мужчин, которые бы напоминали меня. Кроме того, ты совершенно не умеешь лгать.
Его полное безразличие разрывало сердце Кэти.
– Я понимаю, – сказала она.
Ее душили слезы. Очевидно, Рамон не хочет той, что была женой другого, и не важно, разведена она или вдова.
Понимая, что в дальнейшем ей придется казнить себя за то, что она позволила себе сказать это, Кэти прошептала:
– Ты не мог бы объяснить мне, почему ты все еще сердишься на меня, после того что я только что сказала тебе? Я понимаю – ты в ярости, только я не совсем понимаю почему, и…
Он схватил ее за плечи и повернул к себе, его пальцы впивались в ее тело.
– Потому что я люблю тебя, – выдавил он. – И за эти два дня прошел семь кругов ада. – Его голос звучал так хрипло, что, казалось, он усилием воли вырывал из груди эти слова. – Я люблю тебя, и около сорока восьми часов я ждал твоего звонка, умирая с каждым часом твоего молчания.
Улыбаясь сквозь слезы, Кэти коснулась его щеки, подбородка, стараясь успокоить его:
– Эти дни для меня были просто ужасными…
Он сжал ее в объятиях с неистовой силой. Его руки нетерпеливо ласкали ее шею, спину, грудь, скользнули вниз, крепко прижимая ее к возбужденной мужской плоти. Кэти инстинктивно пошевелила бедрами, и Рамон застонал от переполнявшего его желания. Он сжал ее голову, их рты были слиты, его язык колебался в такт возбуждающим движениям Кэти.
Наконец он оторвался от ее рта и начал, торопясь, покрывать поцелуями ее лицо, глаза, шею.
– Ты сводишь меня с ума! Ты знаешь об этом! – шептал он.
Но Кэти не могла отвечать. Она погрузилась в океан наслаждения, отдаваясь его волнам. Кэти начала медленно возвращаться к действительности, только когда почувствовала, что поцелуи Рамона ослабли, а затем и совсем прекратились. Ощущая себя покинутой, она прижалась щекой к его груди.
