Кэти поднялась, рассеянно поправила волосы и прошла в приемную, миновав Дону и двух секретарей, работающих в отделе. Зайдя в машбюро, она вставила чистый лист бумаги в пишущую машинку и в нерешительности замерла над клавишами.
Рамон ожидал, что она уволится. Конечно, она поступит по отношению к нему как предательница, если возьмет отпуск на месяц. Можно умолчать об этом, но честность так много значит для Рамона, да и для нее тоже. И она не хотела лгать ему. Вчера вечером, согласившись стать его женой и уехать в Пуэрто-Рико, она и не представляла себе, какие терзания будут разрывать ее грудь сегодня утром. Она не была уверена, разумно ли будет рассказать об этом Рамону. Это была тяжелая, но разрешимая проблема. Она гнала от себя подозрения о существовании тайных сторон в его жизни, но это бесконечно тревожило ее. Только вряд ли Рамон захочет посвящать ее в это.
Ей казалось, что намного лучше поехать в Пуэрто-Рико и со временем узнать Рамона поближе. Там ее подозрения разрешатся или подтвердятся.
Вздохнув, Кэти постаралась придумать, как объяснить Рамону свое решение не увольняться. Солнечный лучик лег ей на руку, и с ним пришло решение. Оно было настолько очевидным, что Кэти изумилась, как она могла думать об увольнении без предупреждения. Быстро и умело она напечатала заявление на имя Вирджинии о предоставлении ей двухнедельного отпуска за свой счет, начиная с завтрашнего дня. Вечером она объяснит Рамону, что, вероятно, не сможет уволиться без предупреждения о своем замужестве. Мужчины не увольняются без предупреждения о женитьбе, и, если Кэти поступит таким образом, это повлечет большие неприятности для остальных сотрудниц, которые отчаянно борются за равные права в аппарате управления. Всякий знает эти разговоры о том, что женщин не стоит продвигать. Они-де то выходят замуж, то рожают, то переезжают вместе с мужем… Начальник кадров – настоящий женоненавистник. Если Кэти уволится без предупреждения о замужестве, он никогда не простит этого бедной Вирджинии. Он найдет какую-нибудь причину, чтобы не допустить на место Кэти другую женщину. С другой стороны, если Кэти уволится во время отпуска в Пуэрто-Рико, то формальности будут соблюдены. Все это означало, что у нее будет две недели до принятия окончательного решения. И Кэти почувствовала себя наконец-то спокойной.
Мысли ее потекли дальше. Находясь в Пуэрто-Рико, ей совершенно не обязательно сообщать начальству, что она увольняется из-за замужества. Мотив ее увольнения – так всегда делают в подобных случаях мужчины – более выгодная должность. Все обдумав, Кэти вставила другой лист бумаги в машинку и напечатала заявление об уходе, датировав его двумя неделями вперед. Она захватила свои бумаги и направилась к Вирджинии. По мере того как Кэти приближалась к кабинету начальницы, ее спокойствие испарялось.
Вирджиния была поглощена чтением каких-то записок, ее темноволосая голова с короткой стрижкой низко склонилась над столом. Как всегда, она выглядела деловой и женственной.
«Элегантный вечный двигатель», – с любовью подумала Кэти. Приведя в порядок свой темно-синий блейзер и разгладив складки шотландки, она проскользнула в кабинет:
– Джикки, ты не могла бы уделить мне несколько минут?
– Если это не срочно, дай мне полчаса просмотреть отчет, – ответила Вирджиния, не поднимая головы.
Волнение Кэти нарастало с каждой секундой. Ей показалось, что она не выдержит еще полчаса.
– Это… это очень важно.
Женщина за столом быстро подняла голову, услышав дрожь в голосе Кэти. Она очень медленно положила ручку на стол, взглянула на приближающуюся Кэти и по ее лицу что-то поняла – от огорчения у нее появились складки на лбу.
Теперь, когда пришло время, Кэти не знала, с чего начинать. Она подала Вирджинии свои бумаги.
– Теперь объясни толком, к чему эта двойная бухгалтерия?
– Я хочу поехать в Пуэрто-Рико с Рамоном. Там я смогу решить – стать его женой или нет. Если я решусь – вот мое заявление об отставке. Двухнедельный отпуск может сохраниться как предупреждение, вот оно, если ты позволишь.
Вирджиния откинулась в кресле и в изумлении посмотрела на Кэти.
– Кто он? – спросила она.
– Мужчина, о котором мы говорили в среду. – Вирджиния продолжала смотреть на нее с недоверием, и Кэти пришлось объяснять: – У Рамона маленькая ферма в Пуэрто-Рико. Он хочет, чтобы я стала его женой и жила с ним.
– О Господи, – протяжно вздохнула Вирджиния.
Кэти, которая никогда не видела Вирджинию в таком состоянии, беспомощно добавила:
– Он вообще-то испанец.
– О Господи! – почему-то снова повторила Вирджиния.
– Джикки! – в отчаянии умоляла Кэти. – Я понимаю – это так внезапно, что почти невероятно. Это…
– Ненормально! – решительно объявила Вирджиния, наконец-то придя в себя. Она сокрушенно покачала головой: – Кэти, по твоему рассказу два дня назад я представила его не только красивым, но и утонченным, имеющим стиль – под стать тебе. Теперь ты говоришь, что он пуэрто-риканский фермер, – и ты собираешься стать его женой?
Кэти только молча кивнула головой.
– Я думаю, что ты просто сошла с ума, но, в конце концов, у тебя есть достаточно здравого смысла, чтобы не отказываться от должности и не сжигать за собой все мосты. Через четыре недели или несколько раньше ты будешь раскаиваться в этом романтичном, но слишком абсурдном порыве. И ты знаешь, что я права, – иначе не просила бы об отпуске, а просто уволилась.
– Это не безрассудство и не порыв. – Глаза Кэти были полны слез. – Рамон так отличается…
– Я думаю! – мрачно проговорила Вирджиния. – Латиноамериканский мужчина обычно считает жену своей рабыней.
Кэти промолчала – она и сама хорошо знала, что Рамон – настоящий латиноамериканец. Со всеми вытекающими последствиями.
– Рамон не такой, как все, – наконец сказала Кэти, пытаясь убедить в этом не только подругу, но и себя. – Рядом с ним и я чувствую себя особенной. Он не пустой и не эгоист, как большинство мужчин. – Заметив, что Вирджиния по-прежнему не верит ей, она добавила: – Джикки, он любит меня. Я чувствую, что любит. И я нужна ему. Я…
– Конечно, ты нужна ему! – усмехнулась Вирджиния. – Он мелкий фермер, он не в состоянии оплачивать повара, домохозяйку и ту, с которой можно спать. Ему нужна жена, которая выполнит все обязанности разом… – Но, взглянув на дрожащее лицо Кэти, она не стала продолжать. – Извини, Кэти, я не должна была так говорить. У меня свои представления о браке, а у тебя, может быть, все будет по-другому. Но я сомневаюсь, что такой брак – твоя судьба, ты не сможешь вписаться в эту жизнь.
– Но и моя жизнь меня не радует, Джикки, – с тихой убежденностью сказала Кэти. – Задолго до того, как я встретила Рамона, я это почувствовала. Я не смогу быть счастливой, посвящая все время себе – своей карьере, своему будущему. Для меня такая жизнь пуста и бессмысленна.
– А ты знаешь, у скольких женщин нет ничего из того, что есть у тебя? Ты знаешь, сколько женщин мечтают о независимости?
Кэти кивнула, ей стало неудобно – отвергая свою жизнь, она косвенно отвергала и стиль жизни Джикки:
– Я знаю. Может быть, это так, но не для меня.
Джикки взглянула на часы и поднялась, извиняясь:
– Я спешу, у меня назначена встреча, я не вернусь до твоего ухода. Бери все четыре недели. Если ты решишься отказаться от должности, я положу это заявление в твое досье и скажу, что ты вручила его мне заранее. Вице-президент поморщится, но придется ему это съесть. – Она мельком еще раз пробежала заявление и улыбнулась, прочитав причину увольнения. – «Предложена лучшая должность», – процитировала она. – Очень красиво выглядит.
Кэти встала, ее глаза были влажны от нахлынувшей нежности к подруге.
– В таком случае я намерена попрощаться.
– Нет, Кэти, – сказала со смехом Джикки, собирая бумаги в портфель. – Через две недели ты начнешь скучать. Через четыре – почувствуешь пустоту, тебе будет не хватать азарта карьеры. И ты вернешься. Пусть у тебя будут хорошие каникулы. Ты просто переутомилась. Мы встретимся через месяц или раньше.
В начале шестого Кэти вышла через вращающиеся стеклянные двери и бросилась по дорожке к машине Рамона. Она опустилась на сиденье, смело встретив его вопросительный взгляд:
– Я не уволилась, взяла отпуск.
У него окаменел подбородок. Кэти покачала головой и улыбнулась – она была уверена, что поступила правильно.
– Не сердись. Я это сделала потому, что…
– Не теперь! – отрывисто сказал он. – Мы это обсудим, когда доберемся до твоей квартиры.
Они молчали всю дорогу. Молча вошли в квартиру. Кэти почувствовала себя безмерно усталой. Она положила сумку, пожала плечами и повернулась к нему:
– С чего ты хочешь, чтобы я начала?
Он сжал ее плечи.
– Почему? – грубо сказал он, встряхнув ее. – Скажи почему!
Кэти пыталась смотреть своими голубыми, расширенными от страха глазами прямо ему в лицо.
