«Нищета еврейского населения в мелких городах и поселениях Украины и Белоруссии совершенно иного типа, чем, например, состояние безработицы в Москве или Харькове. В Харькове, Одессе, Киеве, Минске и вообще по всем биржам труда СССР в целом процент безработных евреев по отношению к еврейским членам профсоюзов гораздо выше, чем процент безработных неевреев по отношению к нееврейским членам профсоюзов. Перепись 16 декабря 1926 года показала это с полной очевидностью (см. главу „Социальная структура еврейского населения СССР“). Однако по отношению к еврейским безработным Харькова, Киева, Минска, Москвы и т. д. не принимается никаких особых мер помощи или специальной постановки на работу. Что делается для всех безработных, то распространяется в том числе и на еврейских безработных.
Безработица Харькова, Москвы, Минска и прочих средних и крупных городских центров СССР должна постепенно естественно рассасываться по мере роста промышленности и культурного обслуживания населения и по мере улучшения положения в деревне. Совсем в другом положении мелкие города и местечки в широкой полосе вдоль польской и румынской границы. Здесь нет и не предвидится никакого выхода, кроме создания для большей половины их населения других занятий и кроме выселения с этою целью. Отсюда появление большой программы переселения и перевода еврейской бедноты на занятие земледелием. Она принята Комзетом при ЦИК СССР (комитетом ЦИК по делам еврейского переселения) в октябре 1924 г. в размере пятисот тысяч человек, и в этом размере утверждена затем Президиумом ЦИК СССР.
В конце июня 1928 года при ЦК компартии Украины состоялось совещание по вопросам экономического положения еврейских местечек и переселения еврейской бедноты на землю. <…> В большинстве окружных парткомов, участвовавших в совещании, вопрос о местечках предварительно обсуждался в бюро или пленумах. Таким образом, работы и выводы совещания опирались на обширный и хорошо проработанный материал. Нам любезно доставлена сводка материалов и сообщений, сделанных на совещании, составленная заведующим АПО ЦК компартии Украины тов. Маркитаном.
Согласно этой сводке, совещание нарисовало чрезвычайно тяжелую картину экономического положения местечка, происходящий быстрый процесс его обнищания и вырождения. Положение различных групп местечкового населения рисуется по материалам обследования и выступлений на совещании в следующем виде:
„Рабочие. В большинстве местечек количество наемных рабочих чрезвычайно ограничено, составляя 5–8 процентов всего населения. Это преимущественно ремесленные рабочие (портные, сапожники, деревообделочники и другие), в своем большинстве переживающие длительную безработицу. Значительное количество работающих не состоят членами профсоюзов и жестоко эксплоатируются. Количественного роста рабочих и даже подростков нет, за исключением тех немногих местечек, вблизи которых находятся фабрики и заводы.
Кустари и ремесленники — составляют до 40 процентов местечкового населения. Среди этой группы населения происходит довольно заметный процесс расслоения. Кулацко-эксплуататорская часть составляет около 10 процентов всех кустарей и ремесленников. Подавляющее же большинство состоит из малоквалифицированных бедняков, бюджет которых составляет 15–25 рублей в месяц на семью из 4–6 и больше человек[13]. Подавляющее большинство местечковых кустарей переживает хроническую безработицу. Основная причина этого явления — избыток рабочих рук в некоторых отраслях ремесленного труда (портные, сапожники, парикмахеры), вытеснение ряда отраслей кустарной промышленности госпромышленностью (кожевенное, табачное, маслобойное и другие производства). Кроме того, дает себя чувствовать товарный голод и почти полное отсутствие снабжения местечковых кустарей сырьем и кредитами.
Мелкие торговцы и посредники, составлявшие в прошлом около 50 процентов местечкового населения, в настоящее время почти полностью вытеснены из своих прежних занятий. В настоящее время лавочники составляют до 20 процентов всего местечкового населения. За исключением небольшой верхушечной части спекулянтов, подавляющее большинство мелких лавочников продолжает „торговать“ только по инерции, потому что нет другого выхода, обороты же их ничтожны. Материально подавляющее большинство мелких лавочников живет гораздо хуже кустарей и рабочих. Средний чистый доход в месяц лавочника первого и нередко даже второго разряда исчисляется в 10–15 рублей.
Лица без определенных профессий и деклассированные составляют в настоящее время до 30 и больше процентов местечкового населения. Большинство из этих категорий состоит из бывших мелких торговых посредников, бывших лиц духовного звания, ремесленников и т. д. Значительное количество этой категории занимается попрошайничеством. Часть содержится за счет благотворительных организаций, и незначительная часть получает поддержку от американских родственников. Надо заметить, что во всех местечках имеется большое количество вдов и сирот, как результат белобандитских погромов, иногда до 10 процентов всего населения местечка.
Положение молодежи может быть охарактеризовано как катастрофическое и бесперспективное. Подавляющее большинство подрастающего поколения обречено на безделье, не имея никакой возможности обучаться какому-нибудь ремеслу. В местечке Рашков (Молдавия) из 307 подростков имеют некоторое занятие только 90 чел., в местечке Валегоцулово (также Молдавия) из 243 подростков занято только 150, в местечке Романов (Волынь) из 359 — имеют занятие 144, в местечке Пулин того же округа на 188 — только 35 человек, в местечке Виноград (Уманский округ) из 236 подростков имеют занятия 75. Такая же картина во всех других местечках. Необходимо при этом подчеркнуть, что в число имеющих занятие зачислены помогающие родителям и безработные, имеющие определенную квалификацию.
На основе всего этого обнищания широких слоев населения еврейских местечек пограничной полосы появляются среди их жителей болезненные в общественно-политическом отношении явления, как рост национализма, клерикализма, противосоветских настроений и т. п. В этих же условиях особенно усиливается экплоатация бедноты и мелких кустарей немногочисленной имущей частью населения“.
Картины, подобные нарисованной этим весьма ответственным совещанием, и все изложенные выше обстоятельства и соображения хозяйственные, политические, военные и классовые — сделали необходимым для Советского государства принятие каких-либо особых мер по рассасыванию всей этой бедноты.
Все это привело к тому, что советское правительство с осени 1924 года в плановом порядке пошло навстречу желанию беднейшей части этого еврейского населения бросить свои местечки и превратиться в крестьян. <…>
Общее количество еврейских земледельцев в СССР росло следующим образом. В итоге первого столетия попыток организации трудового еврейского сельского хозяйства — по переписи 1917 года всего оказалось 52 тыс. человек еврейского земледельческого населения (Украина и Белоруссия). В 1918–1924 гг. около трети их, под влиянием погромов, сначала распылилась, но затем (с 1920 г.) вернулась, и еще сверх того самотеком перешло к земледелию 40 тыс. человек. Затем в четырехлетие планового переселения 1925–1928 гг. прибавилось еще около 100 тысяч человек (из них около 15 тысяч „самотеком“ и до 5 тысяч — горско-кавказских и узбекистанских евреев). Вместе с приростом населения это дает на 1 февраля 1929 г. несколько более двухсот тысяч человек еврейского земледельческого населения в СССР.
Каков результат опыта организации нового еврейского земледелия в смысле судьбы антисемитских настроений среди крестьян тех районов, где эта организация осуществлялась? Сначала это начинание встречено было недоверием крестьянских масс. Они не представляли себе, что такие „наследственные горожане“, как евреи, окажутся вдруг способными к тяжелому земледельческому труду. Кулаки жужжали им в уши, что евреи станут помещиками, а крестьяне будут на них работать по найму[14].
Но такие разговоры могли иметь успех только до тех пор, пока крестьянские массы этих районов не увидели, что происходит на деле и какие получаются результаты. Специальные обследования установили, что недоверие крестьянских масс к способности еврейских переселенцев стать земледельцами в каждом районе поселения держалось только 1–2 года. Достаточно было новым еврейским переселенцам проработать 2–3 года, как со стороны соседних крестьян устанавливалось к ним самое лучшее отношение, как к обыкновенным крестьянам, — доверие и даже уважение. Крестьяне убеждались, что приехали не помещики, а нищета, голяки, которые живут в трудных условиях и работают своими руками, не щадя себя. Первый год, иногда больше, еврейские переселенцы обычно жили в ямах, выкопанных в земле, в очень суровых условиях, отказывая себе решительно во всем и питаясь впроголодь. По правилам еврейским переселенцам запрещено нанимать рабочих для полевых работ. Это сделано для того, чтобы проверить, кто идет трудиться, а кто под этим видом хочет пролезть, чтобы спекулировать правом на землю. По правилам отбирается земля у всякого, кто нанимает рабочего для полевых работ. Крестьяне увидели, что еврейские переселенцы и их жены, какие-нибудь бывшие лавочницы, горожанки, — теперь стоят босиком и месят ногами глину для того, чтобы делать избы. В основных районах поселения (юг Украины, Крым) нет дешевого дерева, и потому подавляющее большинство крестьянских изб делается из глиняных кирпичей. Местное крестьянское население утрамбовывает эту глину копытами лошадей.
