class="p1">– Если справа под горой коровник есть, то они,
– Вроде есть, – кивнул политрук. – Длинное такое строение и окошки маленькие.
– Значит Господь не оставил вывел куда надо, – Аглая перекрестилась, – Боже мой. Господи, помилуй нас грешных.
– Какая же ты темная, – огрызнулся Сергеев. – Ты же советская женщина, у тебя муж на фронте. Сын на заводе в тылу работает. А ты тут мракобесие и панику наводишь. Нет никакого, Бога.
Аглая промолчала, расстелила кусок полотна и стала выкладывать на него картошку и хлеб. Политрук подсел рядом и стал есть, макая картофелины в кучку соли. Аглая ела молча, ей не хотелось ни спорить с ним, ни проповедовать, она слишком устала. Однако политрук расценил это как капитуляцию, и решил продолжить.
– Все эти религиозные происки, старая власть придумала для того, чтобы закабалить пролетариат и крестьянство. – сказал Сергеев как бы между делом. – Но советская власть освободила народ от этого морока. Старой власти, что было нужно? Чтобы человек чувствовал себя неуверенно, расходовал свои духовные силы на обращение к несуществующему Богу. А правящие классы, капиталисты, фашисты могли спокойно эксплуатировать эту растерянную и неорганизованную массу. Но наш долг, как победившего класса смотреть выше икон и стремиться строить справедливое общество. Нам дан прогресс, наука, и большевистская идея.
Аглая слушала, потому что выбора у нее не было. И сил не было, пригревшись в сене она стала клонится в сон и непременно заснула если бы не услышала знакомое имя.
– Так вот, этот, так называемый иеромонах Фома, – политрук прильнул к щели и продолжал. – Мало того, что уже отсидел в лагере, пробрался в Великие Луки. И стал там побираться у старушек. Собирал их в доме и вел религиозную пропаганду. За, что и был арестован мною лично. Так этот упрямец и будучи в тюрьма не прекратил свою деятельность. За что и был приговорен к высшей мере наказания. Так этот так называемый иеромонах, даже стоя у стенки вздумал молится о спасении душ солдат, которые должны были его расстреливать. Видимо думал их разжалобить. Но тщетно. Я это говорю к тому, что есть еще непримиримые враги…
Аглая слушала и не верила, своим ушам. Ее словно ударило током и парализовало одновременно. Человек, которого она приняла в своем доме, о здравии которого молилась, которого на ее глазах Господь уже один раз спас от смерти, виновен в гибели Отца Фомы.
В ней вдруг появились две совершенно разные Аглаи. Одна, которую она знала всю жизнь, простая и добрая, которая привела этого человека в этот сарай, потому что иначе он бы погиб. И эта, прежняя Аглая вдруг стала очень маленькой. Так получилось от того, что зло никогда не подходило к ней так близко и она растерялась.
Но за то другая, новая Аглая, появившаяся неизвестно откуда, громко судила и требовала справедливости и возмездия. И ей было никого не жаль. Она вопила о несправедливости, о смерти и воздаянии, и в какой-то момент даже сказала что Бога нет. И перед глазами пронесся отец Фома, лежащий в луже собственной крови. И к горлу поднялся раскаленный ком…
Но в этот момент в сознании вдруг всплыл совершенно иной, светлый образ отца Фомы. Не растерзанный и мертвый, который рисовала новая Аглая, а то самый который она видела в их последнюю встречу.
– Немцы, – политрук отвалился от цели и смотрел на нее распахнутыми глазами.
Аглая словно упала в ледяную пропасть. Новая Аглая, почувствовав это, попыталась овладеть ею. Испугался, вот сейчас выйти и сдать тебя немцам, и пусть они тебя расстреляют. прямо у этого сарая. А еще лучше, отправят тебя в лагерь и пусть ты издыхаешь там долго каждый день.
– Черт, дьявол! – скрежетал зубами политрук Сергеев. – Они сюда идут. Черт бы тебя побрал, со всеми твоими молитвами.
В этот самый момент она вдруг посмотрела, на него, сжавшегося и какого-то жалкого. По мнению новой Аглаи человек этот был недостоин жить. Но в этот момент перед ней вдруг снова возник Отец Фома. На этот раз он был совсем другим, погрустневшим, разочарованным. Она поняла, что он разочарован в ней и от этой мысли она вдруг словно взорвалась изнутри. Это все равно человек, и каким бы он не был, его судьбу должен решать Господь, который и привел их обоих в этот сарай. Новая Аглая исчезла, словно разлетелась на мелкие осколки.
– Когда они побегут за мной, – сказала она, беря Сергеева за руку, – Вы уйдете из сарая и ползите к лесу, а там бегите и не возвращайтесь Господь вам поможет, он вас видимо для какого-то большого дела выбрал. Только сено подожгите, чтобы они не полезли в сарай. Храни вас Бог.
– Ты что, дура!? – сдавленно прошипел перепуганный политрук, пытаясь схватить ее за рукав.
Но она уже не слышала.
Немцев было четверо, двое остались у машины, а двое переговариваясь и смеясь направлялись к сараю. Когда Аглая распахнула дверь, немцы замерли от неожиданности, и она успела кинутся прочь в сторону леса. Солдаты бросились следом, их подхлестнул какой-то животный инстинкт. Они даже не сняли с плеча винтовки.
Аглая бежала изо всех сил. Сзади послышались выстрелы и крики, машина взревела двигателем. В нескольких метрах от леса, на самом краю поля она запнулась в борозде и упала лицом вниз. От удара у нее перехватило дыхание и зазвенело в ушах.
Немцы нагнали её. Они уже не бежали. Один стоял, переводя дыхание, а второй, приближался держа винтовку на перевес.
Аглая попыталась встать, но не смогла. Немец был уже с нескольких метрах, как вдруг, словно натолкнулся на невидимую стену, которая отбросила его назад, опрокинув навзничь.
Чья-то рука схватила Аглаю за шиворот и пригнула к земле. Второй немец скинул с плеча винтовку, но замер, словно одеревенел и повалился на бок. Только сейчас она услышала выстрелы. Их было много, стреляли по машине, потом все стихло.
– Вот, оглашенная, – услышала она мужской голос. – Прямо на нас выскочила.
Аглая вращала головой стараясь понять, что произошло. Но тут вспомнила про Сергеева.
– Там в сарае, советский командир, – закричала она, почему-то решив, что ее не слышат.
– Какой командир? – переспросил ее присевший напротив боец с отвинченной флягой. – Откуда?
– Его наши оставили у меня дома, контуженного, – стала сбивчиво рассказывать она, отстраняя флягу. – Он совсем плохой был, а потом в себя пришел. А потом немцы в деревне появились, но его не нашли. Вот мы и решили из деревни уходить. Всю ночь шли. Думали в сарае день пересидеть, а тут машина. А документы его
